Он ринулся прямо на наступающих врагов и обрушил на них шквал убийственного свинца.
Его автомат был беспощаден. Короткими очередями Дмитрий Александрович скосил пятерых бойцов Вилкова, и лишь после этого двум уцелевшим врагам удалось изрешетить его пулями. Полковник упал на пол, истекая кровью. Опустошенный АК выпал из его слабеющих рук. Но Бодров умирал со спокойной душой.
«Я прожил неплохую жизнь, – думал Дмитрий Александрович. – Пора отдохнуть».
Полковник улыбнулся в последний раз и умер.
Битва в бункере тем временем продолжалась.
* * *
Иван Громов был у себя в тот момент, когда на пороге показалась запыхавшаяся Ксюша.
Он вернулся из столовой, принес еды себе, Светлане Сергеевне, Боре и Грише. Они вчетвером вяло ковырялись в тарелках. Еда была совершенно непотребная – черствые сухари, которые приходилось долго размачивать во рту, и какие-то подозрительные консервы, явно из самых дальних закромов бункера. Даже вода имела неприятный, затхлый привкус. Обещания Вилкова насчет возобновления вылазок охотников остались лишь сотрясением воздуха. Ни одна группа охотников на поверхность так и не вышла.
Как раз когда Иван был в столовой, по бункеру прокатился сигнал тревоги, означавший, что на периметр совершено нападение. Все жители поспешно разбежались по жилым отсекам. Громов тоже поспешил домой, ворча себе под нос:
– Прелестно, преле-естно! Еще и дикари напали, просто пипец! Везет, как утопленникам.
Тут-то и ворвалась в их тесную, душную комнатушку Маркова, вся увешанная оружием, растрепанная, пропахшая порохом. Она стояла на пороге, сжимая в руках ружье. Из-за левого плеча торчал приклад автомата, из-за правого – арбалет. За поясом у нее был пистолет.
Иван, Светлана Сергеевна и дети замерли с приоткрытыми ртами.
– Мы пришли, чтобы свергнуть Вилкова! – воскликнула Ксения. Она сняла автомат и протянула его Громову.
– Ксю, это ты? – пробормотала Светлана Сергеевна. – Ты откуда, милая?
– Из леса. Нас много. Идем, нельзя терять времени! Надо заблокировать ГБР в дотах, – торопила девушка.
Но в голове Лиса уже рождался другой план, гораздо более разумный, чем атаковать толпу врагов вдвоем.
– Ксю, оставайся здесь, – с этими словами Лис забрал у девушки не только автомат, но и остальное оружие, кроме пистолета. – Охраняй их. Я пойду поднимать оккеров. Все сделаем.
И Иван, обвешанный оружием с головы до ног, выбежал за дверь.
Маркова возражать не стала. Она села на кровать прямо напротив двери, чтобы держать ее под прицелом. Пистолет она положила рядом.
Боря подполз к Ксюше, робко потянулся к пистолету, но девушка вовремя заметила это и шлепнула его по руке.
– Даже не думай. Это оружие, боевое, – прошипела она.
Мальчик испуганно кивнул и отполз в дальний угол комнаты, туда же спустя минуту пробрался и Гриша. Светлана Сергеевна смотрела на Ксению со страхом и восхищением.
– Вы пришли, чтобы освободить нас? – произнесла мама Жанны Негоды после долгого молчания.
– Типа того, – отозвалась Маркова.
– Слава тебе, господи, – и Светлана Сергеевна принялась истово креститься. – А батюшка-то наш, отец Иоанн… Погиб.
Старушка чуть не заплакала, но сдержалась.
– Светлая память, – выдавила из себя Ксения.
С той страшной минуты, когда по вине Марковой пуля попала в живот отцу Иоанну, прошло не так много времени, всего пара часов. Говорить не хотелось совершенно, нервы девушки были напряжены до предела. Но из коридора не слышно было ни звука. Так сидели они долго в полной тишине.
И тут из динамика, висевшего неподалеку в коридоре, зазвучал голос полковника Бодрова.
– Я обращаюсь отдельно к вам, братья-оккеры, – гремело из колонок. – Вспомните, как вас принял Звягинцев.
Голос Дмитрия Александровича, гулким эхом разносившийся по пустынным коридорам убежища, служил для Громова отличным шумовым прикрытием. Он увидел издалека двух солдат Вилкова, но те были слишком заняты: пытались сломать динамик. Так что Ивана они не заметили и не услышали его шагов. Лис проворно юркнул в комнату, которую занимала семья Самохваловых. Они жили вчетвером: Дима со своей девушкой Светой и Михаил с Ольгой.
Когда Иван Степанович ввалился в их жилье, Самохваловы сидели за столом и внимательно слушали речь полковника. Он как раз обращался к оккерам, стыдил их за трусость и малодушие.
Увидев на пороге фигуру с автоматом в руках, все четверо ахнули. Ольга чуть не упала со стула, Света прижалась к Диме. Михаил Самохвалов схватил табуретку, словно хотел ею защититься от вооруженного человека, вторгшегося в их жилище. В тусклом свете единственной лампочки они не сразу разглядели, кто именно стоит перед ними.
– Не бойтесь, это я, – обратился Лис к товарищам. – Вы слышали, что говорит полковник. Он пришел к нам на помощь и сейчас бьется с прихвостнями суки Вилкова. Надо помочь. Берите оружие, друзья.
С этими словами Громов протянул Диме ружье.
В этот момент голос Бодрова перекрыли звуки автоматной стрельбы. По всей видимости, заговорщики пытались помешать ему закончить свою речь. Но полковник продолжал кричать в микрофон, перекрикивая грохот пальбы:
– Я призываю вас своей кровью смыть позор, граждане Оккервиля.
– Не пущу! – завизжала Ольга Самохвалова, вцепившись в сына.
Света ничего не сказала, лишь взглянула на Диму с тревогой и отвернулась, чтобы он не видел, как слезы наворачиваются на ее глаза.
– Вы живете ближе всех, а у нас каждая минута на счету, – отвечал Иван. – За мной, живо. Оль, кончай истерику.
Но та продолжала рыдать и сына из объятий не выпускала. Четыре месяца назад она уже отпускала Диму в смертельно опасный поход. Тогда они еще жили в метро, а война с Империей Веган только начиналась. Одному богу известно, каких душевных страданий стоила Ольге эта разлука. Все те долгие, томительные дни, которые Дима провел на руинах Петербурга, она места себе не находила и металась по станции, словно куропатка, потерявшая своих птенцов. Он вернулся – раненый, измученный, но живой. И вот сейчас от одной мысли, что она может потерять и сына, и мужа, сердце Ольги сжималось от невыразимого горя.
Видя, что здесь ловить нечего, Лис повернулся к дверям.
– Если я погибну… Если восстание провалится и эти сукины дети удержат власть… Это будет на вашей совести, – глухо бросил он через плечо, после чего вышел в коридор и зашагал прочь.
Минуту спустя Михаил с сыном догнали его. Не говоря ни слова, Иван сунул парню ружье, а его отцу – арбалет. Дима прихрамывал, но старался не отставать. По пути Громов зашел еще в одну комнату, забрал оттуда еще двоих мужчин, им он дал ножи. Еще к ним присоединился охотник Семен, которого буквально накануне выпустили из карцера. Он горел желанием искупить промашку, допущенную во время охоты на кабана. Семен украл из оружейки дробовик, так что огневая мощь отряда возросла.
