— Мне страшно, — признается моя девочка.
— Тебе страшно со мной, зайка?
— Нет, с тобой ничего не страшно. Но что будет после?
Хороший вопрос. Анита даже не подозревает, насколько попадает в точку. А после я убью нас. Остаётся надеяться, что моя принцесса будет милостива.
— Давай жить здесь и сейчас? А после… — набираю больше воздуха. — Просто знай, я никогда тебя не отпущу, что бы ни случилось. Ты останешься моей.
Принцесса улыбается, накрывая мою ногу теплой ладонью. Накрываю ее руку своей, сплетаю пальцы, и становится немного теплее, создается иллюзия идиллии. Возникает желание все рассказать Аните, правда, сука, рвется наружу, совесть вопит признаться и отсрочить нашу смерть. Но я не могу… мне страшно потерять ее уже сейчас, и я продляю агонию, понимая, что все равно сдохну.
Подъезжаю к новому деревянному домику, который похож на сказочную избушку. Вокруг снежный лес, огромные ели, укрытые снегом, и гладь ещё не замерзшего озера. Я буду умирать красиво. Машина с псами Севера остановилась возле дороги. И, похоже, это единственный въезд в это место — вокруг сплошной лес.
Анита выскакивает из машины, осматривается и восхищенно визжит. Потом разворачивается и запрыгивает на меня. Подхватываю ее под бедра заставляя оплести меня ногами.
— Здесь очень красиво! — счастливо произносит она. — Такие места я видела только в книжках, которые Ева читает Мари. — Обвивает мою шею, ластится как котенок, потираясь носом об мою щеку. — Я даже не представляла, что зима настолько прекрасна!
Усмехается мне в губы, кусается, но нежно, ласково, как игривая кошечка, а я тону в ее шоколадных глазах и задыхаюсь от того, что, возможно, через несколько дней все это закончится и принцесса возненавидит меня. Впиваюсь в ее губы, целую, кусаю в ответ и медленно падаю в снег, ловя губами вскрик Аниты. Она смеется мне в рот, седлая меня, упираясь руками в грудь. Дергаю девочку на себя и резко переворачиваюсь, топя принцессу в снегу.
— А-а-а! Гор! — визжит и хохочет одновременно. — Мне снег попал под кофту! — сгребает пригоршню снега и кидает мне ее в лицо, показывая язык.
— Ах ты, хулиганка! — перехватываю ее руки, фиксируя над головой. Анита прекращает смеяться и смотрит мне в глаза с каким-то трепетом, восхищением, утягивая меня в глубину своего взгляда.
— Я люблю твои небесные глаза, — шепчет она, и мы застываем, тяжело дыша в унисон. — И тебя я тоже люблю, — признается Анита и кусает губы, задерживая дыхание.
Двести двадцать вольт проносятся через все тело, задевая каждый нерв, и бьют прямо в сердце. Сука! Как же больно! Невыносимо! Дыхание спирает, хочется согнуться пополам и выть. Это не признание в любви, это приговор, жёсткий и посмертный. Я тоже ее люблю, безумно, до потери контроля. Иногда нежно и ласково, иногда страстно и грубо. А главное — мне тепло с этой девочкой. Тепло как никогда и ни с кем. Она рядом, и я чувствую себя целым и умиротворенным. У меня пропадает голос, я немею, и не могу сказать об ответной любви. Она не знает, но сейчас от меня это будет звучать лицемерно, я не имею никакого права говорить ей эти главные слова, потому что предаю любовь моей девочки. Поэтому я не нахожу ничего лучше, как поцеловать ее, долго, нежно, вкладывая в поцелуй все свои эмоции, и очень надеюсь, что Анита это почувствует.
Анита
Деревянный дом очень уютный, с небольшим камином, открытой кухней, гостиной и спальней. Здесь красиво, как в русской сказке. Мы долго гуляли, дурачились, играя со снегом, как дети. Я не чувствовала рук и ног от холода, но никогда не была настолько счастливой. Теперь мое любимое время года не испанская весна, а русская зима. Это прекрасно, когда ты находишься наедине с любимым человеком и наслаждаешься его близостью. Я понимаю, что совершила безрассудный поступок, сбежав вместе с Егором.
Сначала я очень испугалась, что забыла телефон, и подумала, что Давид сойдет с ума, а потом решила, что так даже лучше. Он не вычислит меня по телефону. А я хочу быть с Егором и провести с ним эти несколько дней. Ничего в жизни больше не нужно. Я все готова отдать, только бы быть с ним рядом. Я осознаю, что будет, когда вернусь. Но я готова бороться с Давидом за свою любовь. Ну почему я не могу быть рядом с мужчиной, которого люблю?! Посмотрела бы я на брата, если бы у него отобрали жену. Я написала сообщение Еве, объяснив, что со мной все хорошо и я с Егором. Написала, что меня не нужно искать, и о том, что понимаю, что творю, но ни грамма об этом не жалею, потому что счастлива.
Мы разожгли камин, в доме стало тепло, поэтому Гор ходит в одних спортивных штанах, а я в его длинной футболке и забавных носках в горошек, которые он тоже мне купил. Мой ласковый мерзавец все предусмотрел. В нашем холодильнике много еды на несколько дней, и даже пара бутылок вина. Мы готовим в маленькой кухне. Я руковожу моим мерзавцем, который старательно нарезает овощи — это выглядит так забавно. Я тушу курицу, пытаясь воспроизвести испанское блюдо, но, к сожалению, у меня нет испанских продуктов, поэтому получается что-то неопределенное, но пахнет неплохо.
Егор, наконец, справляется с овощами, мы вместе засыпаем их поверх курицы, я заливаю все соусом и закрываю крышку.
— А теперь нужно потушить это все минут двадцать на медленном огне.
Мы словно дети. Больше влюбленные дети. Моем руки под одной струей, отталкивая друг друга. Потом начинаем брызгаться водой, заливая пол кухни. Егор зачерпывает в свои большие ладони много воды и обливает меня. Вода попадет на шею грудь, футболка промокает, а от холода соски твердеют.
— Ах ты! — возмущаюсь я, беру стакан, наливаю побольше воды и бегу за Егором, который убегает от меня в зону гостиной.
Догоняю его и выплёскиваю воду в его сторону, и вода попадает ему в лицо, стекает по торсу. Гор замирает, закрывая глаза, а я не могу отвести взгляда от холодных капель на его теле. Разворачиваюсь, чтобы сбежать за очередной порцией воды, но он хватает меня за футболку и тянет к себе, забирает стакан и откидывает его в кресло. Несколько секунд осматривает мою грудь, которая просвечивает через мокрую футболку, и наше дыхание учащается. А потом в его глазах загораются похотливым голодным блеском. Облизываю губы, Егор хищно прищуривается и резко толкает меня на диван. Из меня вырывается рваный вздох, и тело обжигает волной жара. Егор отходит к сумке с вещами, достает черный кожаный ремень, и я сглатываю.
— Егор? — слежу, как он крутит его в руках, посматривая на меня.
— Не бойся, зайчонок, твоя попа останется невредима, — ухмыляется он. — Дай сюда свои руки.
— Зачем? — спрашиваю, начиная дышать еще чаще.
— Не бойся, сладкая, тебе понравится. Доверься мне.
Я уже давно отдала себя в его руки, поэтому послушно протягиваю ладони. Мой мерзавец делает из ремня петлю и надевает его на мои запястья. Крепко затягивает, фиксируя.
— Сядь ровно, — хрипло просит и берет со столика свой телефон.
— Это игра в подчинение? — усмехаюсь я, принимая красивую позу: выпрямляю спину, держу осанку и складываю связанные руки на колени.
