Он даже не уверен, что умеет кататься на велосипеде.
Отпустите седло – и посмотрите, умеет ли? Это лучшее, что вы можете для него сделать.
Маша отложила фотографию свекрови на полку, вздохнула и помахала головой: нет. Потом взяла телефон и написала сообщение: «Нет, Филипп. Все решения приняты. С твоей мамой я встречаться не буду. Мне просто нечего ей сказать».
Биохимия
Я шла на прием к районному терапевту. На улице ледяной дождь. Я зачем-то надела шубу – выглядела жалко и глупо.
Со мной определенно было что-то не так. Я не про выбор одежды, а в целом про состояние.
Мой организм сигналил о серьезных проблемах: я не могла спать, у меня нервный тик, на руках и ногах отслаивались ногти, выпадали волосы, страшная сухость кожи – я мазалась кремами, но их хватало минут на десять, и опять. Что-то явно сломалось.
Организм – это дом. Его эксплуатация – отдельная работа.
Если выбили окно – надо найти новое, если наступили холода – обеспечить обогрев, если трещина – надо заделать.
Я давно забросила свой дом. Последние несколько месяцев у меня на себя совершенно не было времени.
У нас болел ребенок – и не существовало в жизни ничего важнее этого.
Сейчас страшное позади, и вроде появилось время, но желания чинить себя – не появилось. Хотелось просто лежать пластом, и чтобы все прошло как-то само. Но так не бывает.
Чтобы грамотно починить дом, нужны время, деньги и мотивация. У меня не было ничего из вышеперечисленного.
В магазине одежды на витрине стоял разобранный манекен: голова отдельно, ноги отдельно, туловище отдельно.
Я подумала, что нужно сфотографировать эту витрину, и когда врач спросит: «На что жалуетесь?» – просто показать фото. Сказать: «Если коротко, то вот так я себя чувствую».
Терапевтом была грузная женщина с диковинным именем. Она не проявляла ко мне никакого интереса, писала что-то в моей карте, хотя я еще ни слова не сказала. Потом остановилась, подняла глаза и говорит:
– Ну?
Видимо, в этих двух буквах было спрятано все необходимое: и вежливость, и усталость, и бюрократически правильный вопрос, адресованный пациенту.
Я смутилась и пожалела, что пришла.
Если честно, я две недели собиралась и еле заставила себя. Организм бунтовал, идти не хотел категорически, включал мигрень или сопли, выдумывал другие «важные» дела. Наверное, это тоже симптом, только совсем не хочется его рассказывать в ответ на «ну».
– Я плохо себя чувствую, – сказала я и ощутила, как подступили слезы.
Я в последнее время реву постоянно, и эта плаксивость тоже, наверное, симптом.
– Конкретнее, – приказала врач.
Я сбивчиво пробормотала про проблемы со сном, с нервами, с кожей, с ногтями.
– А в последнее время стрессы были? – спросила терапевт.
Я кивнула.
– Ну так что же вы хотите? – она спросила это таким тоном, будто мой поход к ней был не оправданным здравым смыслом поступком, а блажью.
Правильный ответ был: «Хочу выздороветь», но у меня потекли слезы и я прошептала: «Ничего не хочу» и рванула из кабинета.
Она выбежала за мной в коридор, кричала что-то про анализы, но я неслась по лестнице с такой скоростью, будто за мной была организована погоня.
Потом я, нахохлившись, долго сидела на мокрой скамейке под дождем и плакала.
ПЛАКАТЬ ПОД ДОЖДЕМ – ЭТО МОЙ ЛАЙФХАК: МОЖНО НЕ ВЫТИРАТЬ СЛЕЗЫ – ОНИ СМОТРЯТСЯ ЕСТЕСТВЕННО. ХОТЕЛОСЬ УМЕРЕТЬ И КОФЕ, И ДАЖЕ НЕ ЗНАЮ, ЧЕГО БОЛЬШЕ.
Я специально записалась к врачу на утро и пришла натощак: думала, он даст мне направление на анализы – и я сразу сдам их.
Но она сказала «Ну?» и «А что вы хотите?» А еще спросила про стресс.
Стресс – это мягко сказано. Вместо счастья, новоселья, школы для сына и новой жизни для всей семьи я получила болезнь, инвалидность дочери, сорванный ремонт и съемную квартиру, в которой мы спали на надувных матрасах…
Вся моя жизнь была будто безжалостно перепахана, как земля на даче перед зимой.
Что вы хотите… Вот что это за вопрос? Я хочу счастья, как все нормальные люди.
Надо, конечно, сдать анализы. А то бесполезный какой-то «натощак». Сдать и с результатами пойти к платному врачу. Там, где за деньги, наверное, нельзя говорить «ну». Или опять к районному терапевту. Просто другому.
Организм просился домой. Ну, то есть туда, где надувной матрас. Можно лечь на него и плыть в небытие и бездействие.
А тело будет нервно трясти и покрывать экземой, ногти будут бежать с корабля, волосы выпадать, а глаза потухнут, будто внутри выключили свет.
Да, моя внутренняя проводка, отвечающая за блеск глаз и жизненный ток, бегущий по венам, явно барахлит.
Случилась беда, а беда – это короткое замыкание. Жизнь замкнулась и буксует, на весь организм напал какой-то паралич желаний: ничего не хочется, вот ничего.
Мы снимали квартиру прямо около метро Красногвардейская. Там, впритык к дому, стоит такой небольшой торговый центр, где на первом этаже – аптека, пиццерия и продукты, а на втором, прямо друг напротив друга – медцентр и фаст-фуд.
Ох, сколько бесконечных срочных анализов мы сдавали в этом медцентре, пока дочь готовили к операции…
Я вошла в здание и поднялась на второй этаж. «Пошли купим кофе, – умолял организм. – Быстрее! Капучино!»
Я замешкалась на лестнице, но решительно рванула на себя дверь в медцентр.
– Хочу сдать анализы. Биохимию крови, – проговорила я быстро, боясь передумать.
– На что?
– На все.
– Есть сокращенный вариант, есть развернутый – десять показателей, есть полный – двадцать показателей.
– Мне – полный.
– 4900. Плюс взятие 200 рублей.
– Сколько?! Это экстренно?
– Нет. Результаты завтра…
– Нет, не надо.
Я выскочила на лестничную клетку.
С деньгами тогда – после пережитого – было совсем туго. Пять тысяч за анализ крови! Ужас какой!
Нет, не надо. Попью витамины какие-нибудь. Пройдет.
Я вошла в фастфудную. Заказала кофе. Но не сделала ни глотка.
Я нужна своим детям. И всем, кто меня любит. Я обязана найти ресурс и позаботиться о себе. Ради них. И ради себя. Это безответственно, в конце концов.
