Макс молчал.
– А ты о чем думаешь? – спросила Юля.
– О том, что он совсем не похож на себя… На лице Макса нарисовали какое-то новое чужое лицо, и у меня теперь чувство, что это все – дурацкая ошибка и розыгрыш мироздания.
Юля взяла Антона за руку, и он с благодарностью поцеловал ее в макушку.
Макса больше нет, но он есть. Где-то там, наверху, и именно оттуда он взял – и помирил Юлю и Антона.
А ведь еще совсем недавно они всерьез собирались расставаться. Потому что Антон на все лето уходил от Юли. Точнее даже не так: он уходил не от Юли, он уходил к Свете.
«Уходить от» – это уйти от человека в одиночество, то есть к самому себе. А не к другой женщине, у которой есть имя и даже ребенок от первого брака. Во втором случае уход больше похож на предательство, чем на поиск себя.
Антон не хотел, чтобы Юля знала про другую. Он не был уверен, что поступает правильно, и не хотел делать Юле еще больнее, чем сделал своим уходом.
А может, просто хотел, чтобы за ним осталось право вернуться.
Зачем сжигать мосты, если можно не сжигать?
Но Юля узнала. Добрые люди нашептали.
– Я все знаю. Забери вещи, – написала она ему в тот день, когда узнала правду. – Забери сегодня. Меня не будет дома до полуночи. Забери и отдай ключи. Это – все.
Вещи его – свитера, джинсы, куртки – жили в шкафу и пахли надеждой на его возвращение. Они создавали иллюзию, что хозяин просто на работе, а не предает в настоящую минуту Юлину любовь.
Юля утонула в боли, ей захотелось выкинуть его вещи с балкона, но взрослые люди так не поступают.
Поэтому она написала: забери.
А он не забрал.
Она пришла домой поздно, а вещи – на месте.
– Почему ты не забрал? – спросила она.
– Я не могу сегодня. И не хочу пока.
Это было ужасно, но в этот момент у Юли в том месте, где полыхала злость и выжигала все на своем пути, опять загорелась надежда.
Юля ненавидела себя за слабость, но не могла взять и запретить себе эти чувства. Люди выбирают блюда, шляпы, мужей, жен и поступки, а чувства – не выбирают.
Кто не забирает вещи из дома? Тот, кто хочет вернуться. Наверное, Антон хочет. И вернется. Надо просто ждать.
Точнее, надо сложно ждать.
Очень сложно ждать того, кто находится у другой женщины: все время представляешь их в самых замысловатых позах, тонешь в ревности и хочешь выть.
Но Юля сжалась в комочек и ждала.
Точнее, жила без него по денечку: раз – и еще один день прожит, раз – и еще.
В начале осени Антон вдруг вернулся.
Сказал: «Я вернулся». А еще сказал: «Ты лучше всех».
Фраза эта очень приятная, но если не вникать. А если вникнуть, то она звучит так: был конкурс – и ты победила.
Но это унизительный конкурс, в котором Юля участвовала против воли, принудительно.
На днях она была в МФЦ и даже там писала заявление, что не против обработки ее персональных данных.
А тут в нелепом конкурсе кто-то обрабатывал ее персональные данные, как ему заблагорассудится, и никакого разрешения не брал. И даже победителем в таком конкурсе быть стыдно, не похвастаешь особо фразой: муж вернулся.
Потому что в этой фразе «муж вернулся» люди слышат «значит, он от тебя уходил», а не «значит, ты лучше, чем она».
Когда Антон ушел, у Юли внутри все будто заморозилось. Как будто вместо туловища – морозилка.
Замороженные продукты твердые, как камень, и холодные, как айсберг.
Юля на днях готовила пирожки и размораживала ягоды для них, так вот ягоды размораживались долго и неохотно, почти весь день. Будто хотели до последнего сберечь в себе лед.
Когда Антон вернулся, Юля ждала, что она обрадуется, жить сразу станет легче и внутри заметно потеплеет.
Но оказалось, что разморозка души происходит очень медленно, даже медленней, чем ягоды, а разжечь огонь счастья во льду невозможно.
В основе счастья лежит, как правило, радость и легкость: не надо врать ему, не надо врать себе, не надо подстраиваться не под чье-то настроение: просто живи, улыбайся, ешь пирожки с ягодами.
Но легко не получалось. Получалось сложно. Много невысказанного стояло между ними.
НЕВЫСКАЗАННЫЕ СЛОВА – КАК ПТИЦЫ, СОЗДАННЫЕ ДЛЯ ПОЛЕТА, НО ПОЙМАННЫЕ В КЛЕТКУ. ИХ БЫ ВЫСКАЗАТЬ, ПРОГОВОРИТЬ И ОТПУСТИТЬ ВВЫСЬ, НО КЛЕТКА СОСТОИТ ИЗ ПРУТИКОВ СТРАХА. РОЖДЕННЫЕ СЛОВА, ВЫПУЩЕННЫЕ НА ВОЛЮ, ИЗМЕНЯТ СУЩЕСТВУЮЩУЮ РЕАЛЬНОСТЬ, А НЕИЗВЕСТНО, КАКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ ПРОЩЕ ДЛЯ ЖИЗНИ: НОВАЯ ИЛИ НЕВЫСКАЗАННАЯ.
Например, спросит Юля: «Чем я лучше ее?», а Антон возьмет и ответит: «Ты не выносишь мозг и вкуснее готовишь».
Прутья разожмутся, и слова свободными птичками улетят в небо, а новые знания останутся бурлить внутри.
Ну как? Нравится знать это или проще было не знать?
И вот она, уже новая реальность, в которой пирожков больше, потому что ты «вкуснее готовишь», а слов меньше, потому что ты «не выносишь мозг».
Надо это Юле? А Антону надо? Вот они и молчат, прячась в невысказанности от новой реальности.
Но оказалось, что молчание – тоже испытание. Невысказанные птички в клетке уже не помещаются, а ссоры случаются от внутреннего напряжения.
Этот новый этап в отношениях после его возвращения, он какой-то… мутный.
Юля думала, что они похожи не на счастливую пару, успешно пережившую кризис в отношениях, а на соучастников преступления: как будто вместе случайно сбили на дороге свою любовь (Антон был за рулем), но никуда не заявляли и закопали труп в лесу.
Они решили не говорить друг с другом об этом жутком дне, как будто его не было, но теперь они, связанные страшной тайной, не могут спокойно наслаждаться жизнью.
И вроде бы со стороны ничего не изменилось, а по факту изменилось все. Та погибшая любовь сидит теперь между ними за обеденным столом, лежит в их постели и заглядывает в их сны.
Антон вел себя странно. Он напоминал Юле Боррика в тот день, когда пес распотрошил подушку и раскусил зонт.
Юля Антона не ругала, не упрекала, не припоминала измену, но на его лице все равно застыла маска вины.
Причем Юля никак не могла убедить себя, что это раскаяние, а не видимость раскаяния, как у собак, которые хитро научились имитировать вину, чтобы умилившийся хозяин скорее простил их и подарил косточку.
– Что-то не так? – спрашивал периодически Антон, хотя и так знал: да, что-то не так. Не так было лето, о которое споткнулась вся жизнь, и теперь идет, хромает, никак не начнется беззаботность, а вместо нее – сплошной напряг.
