– И ты говоришь, что он выпрыгнул в окно? Ты видела, как он это сделал?
Внезапно я поняла, к чему этот допрос.
– Не веришь, да? – Я вскочила. – Ты думаешь, что это была очередная галлюцинация. Думаешь, у меня опять глюки, да? Да?
– Лиза, присядь, – указала мама на кресло. – Пожалуйста. Садись. Мне кажется, что ты, возможно, слишком рано взялась за работу.
– Мам, не начинай…
– Слишком рано, – повторила она, покачав головой. – Уж прости, Лиза.
– Мам, пожалуйста. Я знаю, что я видела.
– Лиза, послушай меня, – продолжала мама, избегая моего взгляда. – Если ты до сих пор видишь глюки, я… я считаю, что тебе нужно бросить работу.
– Не вижу я никаких глюков!!! – Я опять вскочила, всплеснув руками. При этом я задела рукой настольную лампу и смахнула ее со стола.
Лампа грохнулась на пол – осколки так и брызнули.
– О не-е-ет, – простонала я.
Маму аж перекосило от ужаса.
– Совсем взбесилась! – завопила она. – Видишь, о чем речь? Смотри, что ты наделала! Ты не отвечаешь за себя. Совсем не отвечаешь. Тебе лечиться надо!
Моя грудь судорожно вздымалась.
– Это вышло нечаянно. Тупо нечаянно! – рявкнула я. – Забей ты на эту лампу. Я знаю, что я видела в этом доме, мама. Перестань убеждать меня в том, что я сумасшедшая.
– Я так не говорила, Лиза. Вдохни поглубже. Постарайся успокоиться. Никаких сомнений, ты по-прежнему видишь глюки.
– Мама, Гарри тоже его видел! – закричала я. – Я не сумасшедшая! Я не вообразила его! Гарри тоже его видел!
Мама моргнула. На ее лице отразилось напряженное раздумье.
– Мальчик тоже его видел? Он видел человека с демоническим лицом?
– Ну-у… нет, – призналась я. – То есть Гарри сказал, что он кого-то слышал. Он не видел его. Там было слишком темно. Но он его слышал. Слышал, как тот вошел в комнату.
Мама смотрела на меня, не говоря ни слова, но я могла прочесть ее мысли. По лицу было видно, что она мне не верит.
– Я не сумасшедшая, мама! Ты должна мне поверить!
– И все-таки, Лиза, остановись и подумай, – мягко сказала мама. Она не выносит, когда я поднимаю крик. – Это бессмыслица. Было поздно. Ты была уставшая. И тебе привиделось…
– Замолчи! – рявкнула я. – Замолчи! Просто замолчи! Если ты мне не веришь, кто-нибудь да поверит! Так что замолчи и оставь меня в покое!
Стиснув зубы до боли, я вихрем вылетела из гостиной, потрясая кулаками и хрустя осколками разбитой лампы. Меня одолевали гнев, разочарование и щемящее одиночество.
Когда я была у лестницы, собираясь подняться к себе, мама выглянула из гостиной. Даже отсюда я видела слезы у нее на щеках.
– Лиза, тебе не одной пришлось тяжко, – дрожащим голосом проговорила она. – Мы остались вдвоем, только ты да я. Твоего отца не стало. Нам нужно держаться вместе.
Я знала, что должна попросить прощения. Что должна хотя бы попытаться усмирить свой гнев. Знала, что по совести надо поступить именно так… но я не могла.
– Как мы можем держаться вместе, если ты не веришь ни одному моему слову?
Ответа я ждать не стала. Не хотела слушать. Отвернувшись, я побежала по лестнице в свою комнату, перепрыгивая через ступеньки.
Захлопнув за собой дверь, я кинулась на постель. Потом достала из сумочки телефон.
Мне нужен кто-то, кто мне поверит.
Кто-то, кто не примет меня за чокнутую.
Я набрала номер Нейта. Он ответил после второго гудка.
– Лиза? В чем дело?
Я рассказала всю историю сначала. Дойдя до незваного гостя с демоническим лицом, я услышала, как Нейт вздохнул.
– Лиза, у тебя ужасный голос. Передохни. Тебе правда нужно остыть.
– Ты мне тоже не веришь, да, Нейт?
Молчание. Потом он сказал:
– Почему бы мне не подъехать? Может, это было бы кстати? Может, тебе нужна компания? Я хоть сейчас.
– Ты не веришь мне, да? – настаивала я. – Тоже считаешь, что я свихнулась. Да, Нейт? Отвечай!
24
Обычно, пока я говорю, доктор Шейн сидит за своим стеклянным столом, постукивая по нему карандашом или пожевывая ластик. Однако сегодня она прохаживалась вдоль занавешенного окна, которое занимает в ее кабинете целую стену. На ней была длинная летняя плиссированная юбка голубого цвета и белая блузка с длинными рукавами и открытым воротом. Золотой медальон на цепочке покачивался в такт шагам.
Она кивала, слушая мой рассказ о первом вечере в доме Гарри, но лицо ее оставалось непроницаемым. Стоило мне дойти до демонической твари, выпрыгнувшей в окно, как доктор Шейн остановилась и скрестила руки на груди.
Я закончила свой рассказ на том, как нашла мальчика в стенном шкафу и решила ничего не говорить его матери. Доктор скользнула обратно в кресло и придвинулась поближе к столу. Склонившись над желтым блокнотом, она написала несколько строчек.
Я ждала, что она скажет.
Неужели она не поверит, что я все видела наяву, как и мама с Нейтом?
Наконец доктор Шейн подняла голову и отложила карандаш.
– Нужно время, Лиза, – вымолвила она.
Я уставилась на нее. Значит, она мне тоже не верит?
– Твой мозг пережил ужасный шок, – продолжала доктор Шейн. – Результатом, как мы обе знаем, стали красочные ночные кошмары. Порой они становятся настолько выразительными, что кажется, будто они воплотились в реальность.
– То есть… – начала я.
Но она оборвала меня коротким взмахом руки.
– В доме Хартов ты увидела что-то, что запустило в твоем подсознании пугающие картинки. Подобные случаи легко объясняются и не представляют собой ничего необычного.
– Случаи? – спросила я.
Она кивнула, поигрывая медальоном.
– Вам не кажется, что я видела все наяву? – спросила я, повысив голос.
– Мне кажется, ты ЧТО-ТО видела, – отвечала она. – Я уверена, что ты ничего не выдумываешь и что ты не сумасшедшая. Наша работа состоит в том, чтобы такие случаи остались в прошлом, а ты обрела уверенность в себе и избавилась от страхов. Поэтому я тебе предложу несколько лекарств, от которых тебе должно стать лучше, дорогая.
У меня затрепетало в груди.
– Лекарств? А разве это не шаг назад?
– Нет, вовсе нет, – покачала головой доктор Шейн. – Мы должны испробовать все средства, чтобы вернуть тебя в норму. – Она постучала ластиком по стеклянной крышке стола. – Ты должна понимать, что происходит, Лиза. Автокатастрофа произвольно перемешала в твоем подсознании разные подспудные чувства. Чувство вины из-за потери отца. Чувство страха. Вот откуда пришло виденное тобой существо.
