– Что предосудительного мог сделать человек, который, немного посидев вместе со всеми за столом, надолго удалился созерцать пруд?
– Пруд?
– Именно! Ты сидел и смотрел на него. Опершись подбородком на эфес шпаги. Как будто о чем-то размышлял.
– Долго?
– Ты даже не представляешь!
– А что другие?
– Другие? Кто же в здравом уме станет тебя беспокоить! Другие старательно обходили тебя стороной.
Вот даже как? Ну да, пугало для того и существует, чтобы от него держались как можно дальше.
– Но, во всяком случае, Антуан сар Дигхтель подходил?
– Возможно, но я не видела. Хотя вряд ли, настолько он был занят красоткой, которая выплыла из кареты под ручку с тобой. А затем они куда-то исчезли.
«Под ручку из кареты выплыть не получится. А так да, я помог Лауре из нее выйти».
– Кстати, Даниэль, о чем это вы говорили, после чего Антуан вдруг сменил тебя рядом с ней? Вот бы не подумала, что ты можешь уступить красивую даму даже своему лучшему другу!
«Лучших друзей у меня почему-то нет. Просто друзья – да, имеются. Был когда-то и лучший, но он давно уже умер, увы».
– Лаура – моя кузина.
– И это тебя остановило? Что с тобой творится, сарр Клименсе? Ведь она такая красотка!
«Случается, на кузинах и женятся. О других вещах и говорить не приходится. Но для меня есть вещи, которые при всем желании переступить не смогу».
Кларисса поняла меня без слов. И улыбнулась, словно извиняясь за свою бестактность.
– Так что было дальше?
– Дальше стемнело. Все начали разъезжаться. Мой благоверный убыл то ли к сар Борену, то ли к Биглоу, заранее потирая потные ручки, ведь там должна была состояться большая игра. И как он мог ее пропустить!
– А ты сама?
– Я забрала тебя, потому что боялась, ты замерзнешь, оставшись один.
Сомнительно, чтобы меня там бросили.
– И как я себя вел?
– Ты пошел со мной и даже не шатался. Ты понимал все, что я тебе говорила, но ни слова не сказал сам. А главное, от тебя совсем не пахло вином!
Что же со мной произошло? Мне подсыпали яду? Симптомы похожи. Ну не магия же! В существование которой не верю, что бы там ни заявляли служители всех Пяти Домов. Да и запрещено любому из них направлять ее во вред человеку! Правда, ходят слухи, что есть и другие Дома. Вернее, когда-то были. Но с ними покончено столетия назад. Или нет? Так, Даниэль, ты становишься параноиком! Вначале тебе устраивают дуэль, чтобы ты якобы не смог отправиться вместе с Клаусом. Затем откуда-то с края земли приглашают тех, кого безжалостно уничтожают тут же, как только обнаружат. Но зачем все сразу? Или ты считаешь, что две силы действуют независимо одна от другой? Ну а что, параноить так параноить! Чего мелочиться-то, а?
Глава шестая
– Даниэль, почему ты все время улыбаешься? Дело чрезвычайно серьезное!
Да хотя бы тому факту, что не разочаровал Клариссу, когда полностью пришел в себя. Рано еще в моем возрасте, знаешь ли, обращать внимание на женщин только по той причине, что они существуют. В старости успею. Если до нее доживу.
Помимо того, Антуан, почему ты сам не проявил серьезность накануне вечером, когда со мной происходило нечто непонятное? Когда я провел достаточно долгий промежуток времени, попросту оцепенев. С другой стороны, Даниэль, тебе ли его винить. Вспомни, было ли тебе дело хоть до чего-либо в погоне за своей очередной жертвой.
– Рапира, восемь утра, дуэль закончится по смерти или невозможности продолжать ее одному из дуэлянтов, и тот самый Таблонский парк – вот чего ты добился благодаря своей беспечности!
Рапир не люблю, если не сказать больше. Раннее утро и Таблон – это означает, что вставать придется в потемках, а затем долго туда добираться. Остальное – дуэль обязательно закончится чьей-то гибелью. Наверняка мой оппонент и его окружение проведут ночь где-нибудь поблизости. Часиков в семь проснутся, позавтракают, противник успеет хорошенько размяться, затем минут за десять прогулочным шагом они прибудут на место дуэли. Мне же в это время предстоит трястись в карете, злому и невыспавшемуся. А ведь душевное равновесие имеет почти такое же значение, как готовность физическая. С последним все тоже неважно. До сих пор чувствую себя как выжатый лимон. Благо сам он уже не вызывает позывов тошноты. Но крайне сомнительно, что к завтрашнему утру мне удастся восстановиться полностью.
– Кто он?
– Кроме имени, а зовут его Гифер асар Ламгрок, и он действительно иностранец, ничего о нем так и не узнал, и это тоже очень плохо. В одном можно быть полностью уверенным: Ламгрок не новоявленный дворянин.
Такое случается. Принимать участие в дуэлях позволительно только равным по положению. Но возведут в дворянство какого-нибудь учителя фехтования, и все условия кодекса как будто бы соблюдены. После чего его противником становится человек, который конечно же брал уроки, посвятил этому искусству какое-то время, но не более того. Итог встречи с профессионалом понятен без лишних слов. Но сей факт, признаться, не озаботил бы меня совсем. Мало я этих учителей погонял по ристалищам в разных провинциях Ландаргии? И все-таки хотелось бы знать о своем противнике как можно больше.
– Сколько?
– Даниэль, речь сейчас о другом.
– Антуан, сколько?!
У него не получилось бы добыть даже эти сведения даром, и сар Дигхтель заплатил за них из своего кармана. Теперь, зная мое финансовое положение, не попытается возместить ущерб. Кроме того, можно даже не сомневаться, он сделал все, что только мог. Но в итоге – Таблонский парк, завтрашний день и рапиры.
– Десять.
Я отсчитал необходимое количество монет, сложив их столбиком перед ним на столе. Конечно же денег было жалко. Особенно потраченных впустую. За знания, которые мне ничего не дают.
Рядом с монетами валялось открытое письмо со сломанными сургучными печатями. Их было целых пять, что напрямую говорило о его важности. Как я и предполагал, сар Штраузен настоятельно рекомендовал отложить дуэль на некоторое время, клятвенно заверяя, что все уладит так, что моей чести не будет нанесено ни малейшего урона. И всего-то нужно дуэль перенести. Скажи я о содержании письма Антуану сар Дигхтелю, как сразу же начнутся уговоры взглянуть на вещи объективно. Согласен, выгляжу бледно, руки слегка подрагивают, и вообще чувствую себя как после тяжелой и продолжительной болезни. Но переносить, и уж тем более отменять дуэль не собираюсь. И дело не в моей задетой чести человека с самой длинной родословной в Ландаргии. Ненавижу, когда мною играют втемную. И потому выйду завтра пусть даже на четвереньках.
– Так понимаю, мне тебя не переубедить? – Антуан почему-то взглянул на письмо.
– Нет, – ответил я и поморщился.
