Я точно помнила, как кто-то из коллег говорил про Колю – не женат. Но отсутствие штампа в паспорте еще далеко не гарант того, что в его жизни нет другой.
И сквозь фильтр чужих слов поведение Пудовикова казалось теперь подозрительным: частые визиты в Москву, внезапное вечернее молчание, поездки в выходные.
Мог ли он в это время находиться… с другой?
Спазмированное горло изнутри кололо острым. Так нельзя.
Нужно написать ему, позвонить, поговорить. Пальцы, набиравшие номер по памяти, едва подрагивали. Сейчас пойдут гудки, а я так и не решила, что спрошу, когда Коля ответит.
Мне нужен был просто его голос, бархатный, обволакивающий, спокойный, но вместо него я услышала механическое «абонент вне зоны действия сети».
Ну, конечно, он летит в самолете, телефон в авиарежиме. Теперь оставалось дожить до вечера и не расклеиться. Я никогда не считала себя сильной, выносливой или способной на длительное сражение, а сегодня и вовсе не осталось никаких ресурсов, чтобы сопротивляться жизни.
Я заземляла себя простыми действиями: сложила в багажник пакеты, завела автомобиль, проверила телефон, прежде чем выехать с парковки.
Никогда не прекращающая свое движение лента автомобилей двигалась вперед, заставляя концентрироваться на состоянии «здесь и сейчас».
К счастью, ни возле квартиры, ни внутри нее незваных гостей не было. Я отметила этот факт с тупым равнодушием: на эмоции просто не осталось сил.
Разложив пакеты, я не представляла, как соединить ингредиенты во что-то одно, простое и съедобное. Вообще, возможно ли приготовить ужин, когда внутри такой ураган из эмоций?
Я думала, что не справлюсь, но руки действовали на автомате. Я включила старую духовку, считая до десяти, прежде чем захлопнуть дверь, - иначе погаснет. Смазала сковородку маслом, переложила на нее курицу, туго набитую начинкой и перевязывала ниткой ножки крест-накрест.
И все это с пустой головой.
Вскоре на кухне стало жарко, но я не уходила, упрямо продолжая наводить лоск, пока не посмотрела мельком на часы: уже шесть.
Коля давно должен был приземлиться и перезвонить мне, но телефон упрямо молчал. Зато через две минуты звонок раздался в дверь.
Я выскочила ему на встречу прямо в подъезд, распахивая с силой дверь и почти повисая на мужчине, даже не удосужившись убедиться, он там стоит или нет.
- Я скучал, - простые слова, от которых я в очередной раз растеряла все красноречие, просто растворяясь в его объятиях. Сердце стучало так сильно, что Коля наверняка чувствовал его дробные удары в том месте, где мы соприкасались телами.
- Я тоже, - прошептала, находя его губы. Для того чтобы понять, насколько сильно мне его не хватало, достаточно было и пары часов, а не несколько дней вынужденного расставания.
Он провел языком по моему, вызывая легкое головокружение. Длинные волосы снова оказались намотаны на мужской кулак, голова чуть запрокинута назад – так, чтобы мы могли смотреть глаза в глаза бесконечно.
- Курица сейчас сгорит, - вспомнила вдруг, отчего-то шепотом, заставив Колю улыбнуться.
- Тогда к десерту приступим чуть позже, - он по-звериному лизнул меня в шею, вызывая мурашки. Пудовиков вымыл руки, усаживаясь за стол и чуть иронично наблюдая за мной. Несмотря на радость от его приезда, я все еще помнила слова Ромы, и никак не могла сосредоточиться на чем-то одном. Приборы валились из рук, движения выходили излишне суетливыми.
- Маш, ты хочешь о чем-то поговорить?
- Опять на лбу все написано? – попыталась отшутиться я, но поймав укоризненный взгляд, коротко ответила, - сначала ужин.
Мне кусок в горло не лез.
Расспрашивая Колю о поездке, я все пыталась уловить хоть какой-то намек на неправду, но мужчина довольно спокойно и обстоятельно рассказывал о Москве, ни словом, ни голосом себя не выдавая.
«Рома точно морочил мне голову, чтобы сделать больно»
Наконец, когда с едой было покончено, тарелки оказались в раковине, а руки Коли на моих коленях, он заявил:
- Выкладывай, что произошло?
Я раздумывала, с чего лучше начать: с Розы или Ромы? Кто из них сделал мне сегодня больнее?
- Ну, в чем дело? – в голосе появились оттенки недовольства, и я силком заставила себя не ежиться в ответ на чужие эмоции, - Маш, я не экстрасенс.
- Коль… Тут такое дело. Роза хочет тебя подставить, - дальше я, путаясь в мыслях, постаралась передать ему в подробностях разговор с начальницей. Казалось, что Коля вообще не слушал, о чем я говорила: мужские руки бродили по моим коленям, задирая юбку и пытаясь забраться под нее. И если вначале разговора я уже представила, что буду извиняться за свое молчание, то теперь возмущенно шлепнула директора по ладоням, - тебе вообще неинтересно?
- Интересно, - кивнул он с готовностью, - но Роза ничего тебе не сделает, не волнуйся. И за эти статьи Иваныч спросит с нее, как положено.
- Но почему?..
- Между нами есть определенные договоренности, - нехотя пояснил мужчина, проводя пальцем по моим губам и надавливая на них. Я слегка приоткрыла рот, позволяя ему проникнуть дальше, - а поведение Розы у меня с самого начала вызывало подозрение. Не бойся, Маш, все будет хорошо.
Вот так просто, всего в несколько слов, он избавил меня от части страхов.
Я собралась задать следующий вопрос, но Коля не дал: дернул к себе, заставляя усесться на колени и обхватить его бедрам своими ногами:
- Хватит разговоров, - и действительно, вскоре нам стало не до них.
Ночью я лежала на его плече, выводя узоры кончиками пальцев на мужской груди и чувствуя себя гораздо спокойнее, чем пару часов назад. В присутствии Коли проблемы чудесным образом из глобальных катастроф превращались в несерьезные пустяки. В одиночестве я мастерски умела накручивать себя до приступов паники, но стоило ему просто озвучить мои страхи вслух, как они съеживались и испарялись в ничто.
Все проблемы становились преодолимыми – легко или чуть сложнее – но это было реальным.
- Мне хорошо с тобой, - призналась я, хотя и молчание между нами транслировало те же самые мысли.
- И мне, Маш.
Ощущать себя влюбленной по уши казалось так приятно, и только последний червячок сомнений грыз глубоко внутри. Что же все-таки Коля делал в Москве на выходных?
Я пыталась подобраться к этому вопросу, пробуя мысленно зайти со всех сторон, так, чтобы не бить прямо в лоб, но пока ничего подходящего не выгорало. Все заготовленные фразы отдавали душком, поэтому я проглатывала их и продолжала вычерчивать круги на его коже.
Только чем дальше, тем сильнее мысли о другой женщине приносили дискомфорт. Это как носить футболку с торчащей на шее биркой, что впивалась при движении, натирая и не давая переключиться.
