Накануне мы решили – под действием момента, – что сегодня махнем рукой на все на свете и сбежим на весь вечер в суперроскошный отель в тридцати минутах езды от дома. Предложил это Уилл. Сказал, что нам обоим надо отдохнуть и что будет очень здорово, если мы хоть какое-то время побудем где-то вместе, вдвоем. В его голосе проглядывал легчайший намек на пассивную агрессию, но я предпочла этого не заметить и не медля отправилась в спальню, чтоб не забыть положить с собой кое-какие черные кружевные штучки с рюшечками.
Хотя потом я все же выложила их из сумки, испугавшись, что Уилл сочтет это как знак того, что я желаю много-много бурного секса. Хотя одного раза будет вполне достаточно, а все остальное время мне бы просто поспать, поесть да поваляться в здешнем спа.
Мне даже трудно выразить словами, насколько для нас с Уиллом это оказалось насущно. Мы с ним уже очень давно нигде не отдыхали и все свои деньги, казалось, спускали на обязательства перед родственниками и друзьями, вместо того чтобы тратить их друг на друга. Мы все время обсуждали с ним, как однажды поедем куда-нибудь путешествовать, однако мои уважаемые кредиторы «Барклайс» и «Натвест» непременно тогда нашли бы что сказать по поводу моего скатывания в долговую яму.
Если честно, то в этот момент я начинаю чувствовать, что способна сейчас в одиночку устроить очередной финансовый кризис. Интересно, а в отношении меня не могли бы рассмотреть вопрос экстренной государственной помощи?
Ладно, не думай об этом. Прятать от проблем голову в песок все-таки дано не только страусам (эх, надо было лучше слушать на уроках биологии в девятом классе!).
К счастью, Уилл настоял на том, что платить в отеле будет он, а я была в столь приподнятом настроении от предстоящей поездки, что и не стала возражать. Я даже позвонила на работу, сказавшись нездоровой, чтобы перед нашим маленьким путешествием успеть привести волосы в порядок.
Прической мне и впрямь надо было заняться как следует. Я уже целую вечность ею пренебрегала. Последний мой, январский, визит в салон оставил во мне слишком большую психологическую травму – когда новый парикмахер чересчур эротично касался моих волос, издавая совершенно неподобающие, как мне показалось, звуки. А потом, когда я попросила его «немного мне подкоротить», он настойчиво велел «довериться ему», ибо желал создать мне «броский оригинальный образ». Я неуверенно запротестовала, говоря, что я уже слишком стара – или, напротив, – чересчур еще молода для «броской оригинальности», но он и слушать не стал. И я сидела перед ним, наблюдая в зеркале, как ситуация с моими волосами близится к катастрофической, и не могла набраться храбрости, чтобы его остановить. Бог ты мой! Да поход в паркимахерскую сам по себе несет в себе немалый стресс – когда часами глядишь на это свое несчастное и бестолковое лицо под желтой подсветкой, а потом пытаешься понять, стоит ли принимать за чистую монету их комплименты по поводу твоих волос или же надо просто уйти со словами: «Ну вы и постригли!» Все это вообще полнейший ужас!
Короче, тогда у меня не было ни малейшего желания, чтобы этот шельмец парикмахер превратил меня в лохматого Рода Стюарта.
Спустя три адски долгих часа этот тип достал откуда-то – та-дам! – маленькое зеркальце, чтобы я могла увидеть свой затылок, и я сказала, что получилось «просто классно». Я великодушно его поблагодарила, щедро дала на чай – а потом отправилась в туалет рыдать над своим ужасным отражением. Потом за мной заехала Лорен, чтобы вместе посидеть за ланчем. Увидев, насколько я расстроена, она держалась поначалу очень деликатно. Для начала она сказала мне, что выглядит все это вообще не так и плохо и что образ Рода Стюарта – на самом деле далеко не худший источник вдохновения для осенне-зимних дефиле… А потом в ней запустилась на полных оборотах Неистовая ярость Лорен Болт. Преисполнившись праведного гнева, она ворвалась в парикмахерскую и принялась выкрикивать всякие адвокатские угрозы, которых, по-видимому, понабралась в «Элли МакБил»
[27], я же тем временем пряталась за углом. В итоге она вернула мне заплаченные в парикмахерской деньги, а также вручила большой и пухлый ваучер, который я так и не отважилась обналичить. И тем не менее – Лорен потрясла меня тогда до глубины души.
Внезапно мне делается как-то грустно: как все это, кажется, было давно!
На сей раз я даже не сказала Лорен, что собираюсь нынче в парикмахерскую, – равно как ни словом не обмолвилась о нашем с Уиллом спонтанном решении устроить себе мини-отпуск. Обычно я посвящала ее в каждую мало-мальскую подробность своей жизни – а теперь вдруг испугалась, что она ужасно рассердится на меня из-за того, что я вырвала для себя целый вечер из ее списка «самых важных дел».
Возвращается официант, неся перед собой первое блюдо из дегустационного меню. Выглядит это как кругляшок дохлой медузы, а на вкус – как я и говорила! – трава травой. Я говорю «спасибо» официанту, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на русский диалект. В роскошных дорогих отелях вроде этого я всякий раз отчаянно пытаюсь заделаться под «Красотку», дабы пережить давление тамошней богатой обстановки. Норовлю убедить там всех и каждого, что Уилл – мой богатенький клиент и я туда явилась по его распоряжению.
О-о, а может, мне имеет смысл прикупить себе белый парик?
Я поворачиваюсь спросить Уилла, готов ли он попозже в баре разыграть сцену с сексуальным незнакомцем, – но обнаруживаю, что он задумчивым туманным взором глядит через зал ресторана. В нескольких столиках от нас расположилась какого-то издерганного вида семейная пара. Оба они приглушенно шипят друг на друга и постоянно порыкивают на своих двоих детей, чтобы те «наконец заткнулись и сели спокойно за стол, черт бы всех побрал». А дети тем временем носятся вокруг стола, пытаясь ткнуть один другого ножом для масла.
– Клевые какие, да? – как-то странно улыбается он мне.
– М-м-м, – отзываюсь я как можно неопределеннее, набрав полный рот «медузьей» массы и чувствуя, как по хребту у меня ползет холодок. Сперва это «недопредложение», теперь… Что вообще это было? Неужто Уилл подумывает о детях? Вот уж это совершенно не мое! Дети настолько далеко за пределами моего радара, что на днях, оказавшись в метро, я подумала, что на платформе в нескольких шагах от меня ждет поезда компания гномов. Мой мозг далеко не сразу распознал в них группу младших школьников.
– Слушай, а может, потом, – говорю я, чтобы отвлечь Уилла, – закажем что-нибудь в номер из «Макдоналдса»? У них же есть теперь доставка. А?
Он смешливо фыркает:
– Неужто тебя совсем не будоражит перспектива следующего блюда – жирной багровой гусеницы на тарелке?
И мы дружно смеемся. Мы вообще сегодня смеемся очень много – не каким-то шуткам, а просто оттого, что нам очень хорошо и радостно оказаться здесь вдвоем.
Уилл подается ко мне ближе и берет меня за руку.
– Мне так тебя все это время не хватало, – внезапно говорит он, и я чувствую, как с меня словно сваливается тяжесть последних пары месяцев.
