— Вы так забавно краснеете!
— Не меняйте тему, — ответила я.
— Как вы так можете, Элиза, быть такой настойчивой и при этом краснеть? — усмехнулся Финч.
— Талант! — ответила я и улыбнулась в ответ.
— Хорошо. Что вы хотите знать?
— Расскажите мне о той бумаге, которую вы дали прочитать Артуру вчера... — я осеклась, — позавчера на балу, — надо было учитывать то, сколько времени я пролежала без сознания.
— Может быть, лучше будет, если я просто дам ее вам прочитать? — спросил сэр Генри, и я поспешно кивнула, обрадованная подобными словами.
Опекун подошел к камину и зачем-то присел в опасной близости от огня. Я склонилась набок, чтобы видеть все то, что он делает, и была немного удивлена. Я, конечно, знала, что маги огня могут проделывать подобные фокусы, но видела такое впервые. Мои родители при мне никогда не производили подобных манипуляций. Но, возможно, они просто не умели делать так. Все зависит от уровня силы мага. Чем он больше, тем шире обхват возможностей.
Лорд Финч засунул руку в огонь. По логике пламя должно было охватить его одежду и пальцы, но ничего подобного не произошло, хотя мое сердце тревожно сжалось. А когда он вытащил из пламени руку и встал, распрямившись, с удивлением увидела длинный цилиндр из какого-то металла.
Финч повернулся ко мне, подошел к кровати и, отвинтив круглую крышку, вытащил на свет божий лист, скрученный в трубочку.
— Удивительно! — пробормотала я.
— Теперь вы знаете о моем тайнике! — улыбнулся милорд.
— Вы настолько покорили свою силу? — спросила я.
— Даже больше, — признался сэр Генри, — намного больше.
Я промолчала, глядя на документ, который протянул мне опекун. Заметила печать с гербом своего рода. Подобную печать подделать крайне непросто, но при желании возможно, хотя я сильно сомневалась, что лорд Финч будет заниматься подобными вещами.
— Читайте быстрее, пока не вернулась ваша камеристка, — сказал сэр Генри, и я развернула свиток.
Пробежала глазами по тексту, вчитываясь в мамин почерк. Текст был небольшой, но основательный, и я сначала не совсем поверила в то, что было там написано. Внизу, широким росчерком стояли две подписи — одна принадлежала моей матери, другая была мне совершенно незнакома. Но, по крайней мере, теперь, ознакомившись с бумагой, я поняла удивление и злость принца Артура тогда на балу, когда он прочел то, с чем сейчас ознакомилась я.
— Теперь все понятно, — проговорила я тихо и протянула бумагу назад. Финч вернул ее в цилиндр, который, в свою очередь, положил обратно в огонь.
— Хотите мне что-нибудь сказать по этому поводу? — поинтересовался он, а я просто смотрела перед собой, думая о том, что прочитала минуту назад. В голове пока еще не совсем укладывалось понимание того, что узнала.
— Вторая подпись на документе принадлежит вам? — спросила я.
— М-да, — хмыкнул он, — подпись моя, но это и правда все, что вы мне можете сказать?
Я качнула головой.
— Теперь я понимаю смысл вашего признания в карете, — тихо ответила я.
— Я так и знал, — мужчина тяжело вздохнул. — Догадывался, что вы именно об этом подумаете, когда все узнаете!
— А что я еще могла подумать? — не выдержала я и сорвалась на крик. Впервые за все время, впервые, когда разговаривала с опекуном, не сдержала негодования, который вылился в этот крик души. — Вы признаетесь мне в своей симпатии, хотя до прошлой ночи ничем ее не выказывали, и тут я узнаю, что мои мечты, все мои планы на личную жизнь, на счастье, планы, которые я строила, рассыпались прахом!
— Элизабет! — он шагнул было ко мне, но передумал и остался на месте.
— Как могла мама, которая меня так любила, не оставить мне шанса сделать собственный выбор! — горечь в моих слова выплеснулась полностью.
Я больше не сдерживалась и на какое-то время смогла позабыть даже про пресловутую слабость. Гнев придал сил. Нет, умом я понимала, что все не так плохо, но злилась из-за того, что за меня все и все решают. Хотелось быть самостоятельной, и чтобы меня любили, именно меня, а не средство для чьего-то там спасения!
— Уходите! — попросила я опекуна.
— Элиза! — произнес он.
— Уходите, я должна подумать! — моя просьба скорее походила на приказ, и этот суровый мужчина послушался.
Для него подобное было тоже непривычным. Он, тот, кто всегда отдавал приказы, теперь послушался какую-то девчонку, пусть даже и принцессу. Бывшую принцессу.
— Я надеюсь, вы не станете делать скоропалительных выводов и примите все, как должное, — произнес опекун, прежде чем покинуть мою спальню.
В дверях столкнулся с Люси, которая решила собственноручно принести мне поднос с едой. Финч посторонился, впуская мисс Брадшо, а затем поспешно вышел. Я проводила его взглядом, пока Люси ставила поднос на столик.
— Ты что-то бледна? — произнесла она, присев рядом со мной на кровать. — Лорд Финч тебя чем-то обидел?
— Почему именно обидел? — спросила я.
— Мне показалось, что я увидела именно обиду в твоих глазах, когда ты сейчас смотрела на него, — Люси была наблюдательна.
Этого у нее не отнять. Но я решила просто промолчать, игнорируя вопрос, заданный ею, только неугомонная подруга никак не хотела успокаиваться.
— Что происходит между вами двоими? — допытывалась она.
— Ничего особенного, — ответила я.
Люси поставила передо мной чашку куриного бульона с зеленью и сухариками. Я взяла ее в руки, согревая ладони от тепла, исходящего от глины.
— Ничего особенного? — проговорила Люси и улыбнулась. — Мне так не кажется!
Я подняла на нее глаза.
— Люси, давай поговорим позже. Я устала и все еще неважно себя чувствую.
Подруга нахмурилась.
— А как же бал?
— Что бал?
— Ты мне расскажешь, как все прошло? — она наседала, видимо, решив услышать мой рассказ, но я совсем не горела желанием обсуждать тот вечер. По крайней мере, не сейчас… не сегодня.
— Прости, но я хотела бы еще поспать! — сказала я.
Люси встала с кровати. Посмотрела на меня сверху вниз.
— Хорошо, — согласилась она. — Но только если ты пообещаешь рассказать мне обо всем завтра.
— Обещаю! — слова вырвались у меня слишком поспешно, и подруга заметила это, правильно сообразив, что сегодня я просто пытаюсь избавиться от нее, чтобы побыть одной.
— Не грусти, Лиззи! — она остановилась уже у дверей. — Все будет хорошо! Я знаю!
Немного рассеянно, кивнула в ответ. Люси покинула мою комнату, плотно прикрыв за собой двери, а я допила бульон и поставила глиняную кружку — где только Люси взяла ее среди всего этого серебра и фарфора — на поднос, а затем легла, натянув одеяло до самого носа. Перед глазами все еще стоял документ, который дал мне прочесть лорд Финч. Мне кажется, я запомнила каждое слово, написанное на белом листе рукой моей матери. В том, что это ее почерк, не сомневалась ни мгновения, ни одного удара сердца.
