— И много щас ожило? — хохотнул Алан — хоть один ожил? Чего ты слушаешь всякую чушь? Сказочки… О! Кто это тут у нас?! Какая радость! Урод! Гляньте, парни — Тихий! И никого вокруг! Ну, какая радость, а?!
— Зачем котят убиваете? — спросил я голосом Тихого, фиксируя расположение каждого из группы. Да, все здесь — пятеро. И пахнет от них спиртным. Интересно, где они берут выпивку? Вообще-то пока ты в замке — пить запрещено, если только нет особого распоряжения. Вот отпустили тебя в город отдыхать — можешь хоть до беспамятства ужраться, главное, чтобы вовремя вернулся из увольнения, иначе штраф, а могут даже и высечь. Ну это смотря как начудил в городе. Я видел, как пороли парня из охранников, который отсутствовал три дня вместо суток, а за это время успел порезать двоих собутыльников. Его взяла городская стража, и по договоренности с муниципалитетом передала в руки Конто. Тут его выпороли, провели перед строем и выпнули за территорию замка. Чтобы другим неповадно было. Конечно же — без единого медяка жалованья.
— А тебе что, жалко? — хохотнул Алан, переносица которого все еще была заклеена лечебной нашлепкой из тонкого полотна — А! Понял! Ты сам урод, кот помоечный, привык рыться в мусоре, потому тебе их и жалко! Вы, коты поганые, только углы обоссываете, да дерьмо разбрасываете! Толку от вас никакого! Вас надо уничтожать, как и крыс!
— Знаешь, Алан…сдается мне, что многие крысы гораздо лучше тебя, не говоря уже и котах — сказал я тихо, закипая, чувствуя, как сжимается внутри меня стальная пружина — Человеком надо быть, а не ходячим мусором, понимаешь? Нет, ты меня не поймешь…
Алан оглянулся направо, налево, и глаза его прищурились. Похоже, в голове его назрело то единственное решение, которого я ожидал от него. Я знал, что мы с ним еще столкнемся, но не думал, что это будет так скоро. Да, что-то Оуг подзапустил свою гвардию, если просмотрел среди новобранцев такую вот мразь. Раньше он отсеивал их просто на-раз, чуял гнилое нутро. Ни один командир частной военизированной структуры не потерпит рядом с собой возмутителей спокойствия, нарушителей, который дурно воздействуют на окружающих. Эдак и до бунта недалеко!
— Алан, если ты что-то такое задумал, лучше передумай — посоветовал я вдыхая, грудью ощущая прикрепленный к внутренней стороне куртки кинжал — Это плохо кончится.
— Для тебя! — криво усмехнулся парень, и снова оглянулся по сторонам.
— Алан, может не надо? — подал голос один из парней слева от него — Пусть валит! Оуг будет очень недоволен!
— Клал я на Оуга! Невелика птица — фыркнул Алан — Сегодня он есть, а завтра его нет! Последние дни досиживает, я сам слышал от управляющего! Так что не ссыте! Наваливаемся на него, и глушим! Потом отнесем в дальний конец, к стене, закидаем мусором, и все! Скажем — видели, как ушел из замка! И вещи его приберем! Никто ничего не докажет! Да его искать-то никто не будет, кому он нужен, кот помоечный!
Алан опять расхохотался каким-то истеричным, визгливым смехом, и вдруг как по волшебству в его руке оказался нож. Работал он им вполне грамотно, хотя до моего уровня не дотягивал. Первое, что попытался сделать — резануть мне по лицу легкими пишущими движениями. Это правильно. Шок, боль, противник лишается воли к сопротивлению, и делай с ним что хочешь. Могло получиться, да — если бы я этого не ожидал. И если бы я был не тем, кем я был и кем стал. Даже с пожилым Фроловым это бы не прошло, что говорить об Альгисе-Фролове, Тихом, который вкусил черного снадобья, преобразовавшего его тело.
На мой взгляд Алан двигался очень медленно, настолько медленно, что это вызывало смех. Наверное, так видит наши движения муха, которая сидит на капельке варенья. Вот появляется эдакая гора, гора начинает приближаться…приближаться…приближаться… Стартовала — и полетела по своим делам, а гора пусть себе развлекается дальше.
Кинжал оказался в руке прежде, чем я уклонился от первого пишущего движения противника — выпад! И узкое лезвие погрузилось в горло негодяя. Он только успел схватиться за небольшую щель, из которой толчками выбивалась кровь, а я уже в центре группы.
Рраз! Кровоточащая щель поперек горла высокого блондина, сапоги которого испачканы кровью.
Два! Снизу вверх, под челюсть, прямо в мозг крепышу с лицом дегенерата.
Три! Эдакий домашний мальчик, чистенький и аккуратный — прямо в сердце, между ребер. Не ту ты компанию выбрал, не на тех равнялся, так что…на перерождение!
Пятый повернулся и бросился бежать, надеясь скрыться в тени деревьев. Не вышло. На таком расстоянии я не промахиваюсь. Кинжал вошел в затылок, и энергия удара бросила парня вперед. Он еще дергался, когда я к нему подошел, но уже не так интенсивно, как в самом начале. Добивать не стал — все равно не жилец. Клинок так глубоко вошел в мозг что я даже удивился — это насколько же я стал сильнее?! Надо сдерживать себя, контролировать усилия, иначе будет выглядеть подозрительно. А вообще было бы неплохо проверить свои силовые и скорость. Чтобы знать, чего могу, а чего не могу.
Как ни странно, Алан был еще жив, когда я к нему подошел. Он лежал на земле и смотрел на меня, зажимая рану и пытаясь что-то сказать. Я не стал ничего слушать. Что может сказать такой придурок, как этот? Погрозить мне будущими карами? Ну, я и так в бегах. Попросить о помощи? Да с какой стати я должен ему помогать? Ублюдку, который хотел меня убить! И остальных не жалко. Я вообще никогда не испытывал жалости к людям, которые мучают живых существ — кем бы они ни были. Убить, чтобы съесть? Понимаю. Мучить, чтобы получить наслаждение? Это болезнь, и таких ненормальных надо стирать из жизни. Чтобы не портили генофонд.
Перед тем как уйти, собрал трупы и уложил их так, чтобы создать впечатление, будто здесь произошла драка. Взял нож Алана, и воткнул его в раневые каналы убитых мной парней, испачкал кровью по самую рукоять. Нашел нож у другого парня, изобразил, что это именно его нож убил предводителя группы. Ну и…все, в общем-то. Конечно, придирчивого разбирательства картинка не выдержит — но это если захотят разбираться. Кто такие эти придурки? Искатели удачи, наемники, ушедшие из своих семей. Кто будет требовать разбирательства, да и зачем? Скорее всего, их родственники даже не знают, где сейчас служат их непутевые отпрыски. Вернее — где служили. Ну а местной власти, местной администрации совсем как говорится не нужно расследовать поножовщину, случившуюся в замке Конто. Как и власти в Конто, которая вообще не желает допускать местных служителей закона на свою территорию. Похоронят — и все этим закончится. В общую могилу идиотов — свалят, как мусор в компостную яму.
Я уже было отошел от места схватки, и вдруг вспомнил — котенок! Может он еще жив? Может я могу ему помочь? Уж больно истово он боролся за свою жизнь, грех будет не помочь такому герою!
Вернулся, поискал…вон он, спрятался под кустом. Как ни странно — жив. Смотрит на меня глазами-бусинками, тяжело дышит. Розовый язычок высунут, последние минуты доживает котейка. Эх, чертова жизнь! Да что же это делается?! Ну вот за что ему такое?! За что — Альдине?! За что моим братьям, принявшим смерть только потому, что кому-то захотелось получить их земли! Ну, несправедливо же!
