Они с Ванессой поговорили еще пару минут, потом он передал
трубку Роберту. И тот попробовал в нескольких словах объяснить сестре, что
произошло. Все это до сих пор казалось им неправдоподобно чудовищным, но Роберт
сразу почувствовал, что отец говорит правду. Достаточно взглянуть ему в глаза,
чтобы убедиться, увидеть поселившуюся в них боль и понять, чего ему стоили эти
мучительные шесть лет. Многие годы он жил с этой болью, скрывая свое горе от
всех, но сейчас его сын читал в его душе так же ясно, как в открытой книге. Он
смотрел на разом постаревшего отца, перебирая в памяти то, что сейчас узнал, и
пришел к выводу, что его отношения с матерью уже никогда не будут прежними.
Мэтт с Робертом говорили и все никак не могли наговориться.
Наверное, они бы проговорили до утра, но тут позвонила Пип, чтобы сообщить, как
дела у Офелии. Роберт, навострив уши, внимательно прислушивался к их разговору.
– Кто звонил? – спросил он, ревниво желая знать
абсолютно все об отце, в том числе и о его новых друзьях, и о той жизни,
которой он жил без него.
– Это одни мои знакомые – вдова с дочерью. Слава Богу,
у них все в порядке. Ничего серьезного.
– Твоя приятельница? – с улыбкой спросил Роберт.
Мэтт покачал головой:
– Нет. Ничего похожего. Мы с ней просто друзья. Видишь
ли, ей пришлось немало пережить – в прошлом году она разом потеряла и мужа, и
сына. Оба погибли в авиакатастрофе.
– Ужас какой! Слушай, пап, а девушка у тебя
есть? – с ухмылкой полюбопытствовал Роберт.
Он чувствовал себя счастливым просто оттого, что он рядом с
отцом. Рот у него разъезжался сам собой. Мэтт сделал ему сандвич и налил бокал
вина, но Роберт был так возбужден, что у него кусок не лез в горло.
– Нет, девушки у меня нет, – расхохотался
Мэтт. – Жены, впрочем, тоже. Ты же видишь, я превратился в настоящего
анахорета.
– И ты по-прежнему рисуешь. – Роберт обвел глазами
комнату, заметил свой портрет. Потом портрет Ванессы. И удивленно уставился на
портрет Пип. – А это кто?
– Та самая девочка, что сейчас звонила.
– Страшно похожа на Несси, – пробормотал Роберт.
Придирчиво разглядывая картину, он вдруг отметил исходившее
от портрета очарование. От него просто невозможно было оторвать глаз.
– Да, верно. Я написал его по ее просьбе, она хочет
подарить его своей матери. У нее на следующей неделе день рождения.
– Здорово получилось. Слушай, а ты уверен, что не
ухаживаешь за ее матушкой? – В том, как отец говорил об Офелии, было нечто
такое, отчего Роберт вдруг насторожился.
– Абсолютно. Ну а как насчет тебя самого? Ты-то, часом,
не женился? Нет? А девушка у тебя есть?
Рассмеявшись, Роберт рассказал отцу о своем последнем
увлечении, об учебе в Стэнфорде, о друзьях и подружках, о том, как он жил
последние годы. В конце концов, они ведь не виделись целых шесть лет. Мэтт с
Робертом и сами не заметили, как проговорили до утра. Было около четырех, когда
Роберт, уснув на полуслове, рухнул на постель Мэтта, а отец свернулся калачиком
на диване. Вообще-то Роберт не собирался оставаться на ночь, но у него просто
не хватило сил уехать.
А с утра, едва открыв глаза, они снова принялись говорить.
Мэтт поджарил яичницу с беконом, а около десяти Роберт поднялся, сказав, что
ему пора. Правда, он пообещал, что на следующей неделе приедет снова. Только не
в выходные – на выходные у него уже есть планы. Мэтт сказал, что на неделе
непременно сам приедет в Стэнфорд.
– Теперь ты от меня так просто не избавишься, –
предупредил он. Губы его сами собой растянулись в улыбке. Мэтт давно уже не
чувствовал себя таким счастливым. Роберт тоже сиял, не сводя глаз с отца.
– А я и не собираюсь, – фыркнул он. – Я ведь
считал, что ты вообще о нас забыл. Но почему бы еще ты вдруг перестал писать?
Разве что умер? Ничего другого мне просто в голову не приходило. Одно я знал
совершенно точно – ты бы не смог просто так бросить нас с Ванессой. Значит,
что-то произошло. Осталось только узнать, что именно. – Роберт решил не
рассказывать, каких трудов ему стоило отыскать отца. Главное, что он это
сделал, а все остальное не важно.
– Слава Богу, ты меня нашел. Я решил подождать пару
лет, а потом сделать еще одну попытку связаться с вами… на тот случай, если вы
вдруг снова захотите увидеть меня. Поверь мне, сынок, я вовсе не сдался, я
просто ждал подходящего момента.
У Мэтта просто язык чесался высказать Салли все, что он о
ней думает. Интересно, что она ответит? И самое главное – как объяснит все
детям? Мало того, что она лишила их отца, – она год за годом обманывала
их. Мэтт знал, что никогда не сможет простить ей такой подлости, а по лицу
Роберта понял, что и сын думает так же. Салли придется немало потрудиться,
чтобы оправдать себя в глазах детей. Вряд ли они смогут верить ей, как прежде.
Около половины одиннадцатого Роберт, неохотно поднявшись,
уехал. Мэтт решил, что у него был самый лучший День благодарения за всю его
жизнь. Он просто не мог дождаться, когда расскажет обо всем Офелии и Пип. Но
сначала нужно выяснить, что же все-таки произошло с Офелией. Не успел Роберт
отъехать от дома, как Мэтт уже бросился к телефону. Сейчас он чувствовал себя
так, словно заново родился, – вернее, опять стал прежним Мэттом. Теперь он
снова имел детей. И не было на земле человека счастливее, чем он. Он нисколько
не сомневался, что и Офелия, и Пип будут радоваться вместе с ним.
Пип схватила трубку почти сразу же, как раздался звонок.
Голос у нее звучал хоть и невесело, но в нем не чувствовалось вчерашней
подавленности. Прикрыв ладонью трубку, Пип прошептала, что маме немного лучше.
Правда, она все еще кажется расстроенной, но все-таки не так, как вчера. Потом,
попросив его подождать, она крикнула Офелии, что звонит Мэтт.
– Как вы себя чувствуете? – нарочито-спокойным
тоном спросил он, когда Офелия взяла трубку.
– Да так… немного оглушенной, – пробормотала она,
не вдаваясь в объяснения.
– Наверное, плохо спали. Так вы приедете?
– Пока не знаю. – Голос ее звучал нерешительно.
Но Мэтт принял твердое намерение приехать, чтобы самому
убедиться, что с ними все в порядке. Сейчас, когда Роберт уехал, его уже ничего
не удерживало здесь. Он бы приехал и накануне, если бы почувствовал, что это им
нужно. В крайнем случае уговорил бы Роберта поехать с ним. А сейчас ему просто
не терпелось поскорее поделиться с Офелией своей радостью.
– Может быть, мне за вами приехать? Послушайте, Офелия,
вам нужно немного развеяться. Погуляете по берегу, подышите свежим воздухом и
увидите – вам сразу станет лучше.
Офелия колебалась. Несмотря ни на что, ей очень хотелось
поехать. Лишь бы только выбраться из дома, не видеть ничего, что напоминало ей
о Теде! Правда, она до сих пор не уверена, стоит ли говорить Мэтту о том, что
она узнала. Все было так мерзко, так унизительно, что Офелии казалось, будто ее
вываляли в грязи. Признаться, что муж обманывал тебя, да еще с твоей же лучшей
подругой! Офелия содрогнулась. Это было противнее всего. Но самое мерзкое во
всей истории, что Андреа рассчитывала использовать против нее Чеда. Офелия
знала, что, проживи она хоть тысячу лет, она никогда не сможет простить ей
этого. И почти не сомневалась, что Мэтт сможет ее понять. Насколько она могла
судить, в подобного рода делах он придерживался тех же самых взглядов, что и
она сама.
