– Я тоже когда-то любила танцевать, – со
счастливой улыбкой кивнула Офелия, радуясь, что оба довольны. Вот и снова Мэтт
устроил им праздник. Вспомнив, с какой сияющей улыбкой смотрела на него Пип,
Офелия покачала головой. Похоже, девочка просто без ума от него. Впрочем, что
тут плохого? Мэтт явно даже не подозревает об этом, решила она, и слава Богу.
Офелия усмехнулась, представив, как смущалась бы Пип, если бы Мэтт узнал о ее
чувствах.
– А теперь что же? Разлюбили? – с широкой усмешкой
спросил Мэтт.
– Тед был хорошим танцором, а вот танцевать почему-то
не любил, так что я даже и не помню, когда танцевала в последний раз. – А
теперь уж скорее всего и не придется, с горечью подумала она, учитывая, какая
жизнь ждет ее впереди. Ну и ладно, она ведь сама ее выбрала. Пусть за нее
танцует Пип, вздохнула Офелия, да и потом уединенная жизнь, которую она решила
вести, не располагает к веселью. Ей никогда больше не придется танцевать или
заниматься любовью с мужчиной. Все осталось в прошлом. Офелия запрещала себе
даже думать о таких вещах.
– Может быть, сходим куда-нибудь потанцевать? Просто
чтобы вы не разучились двигаться вообще, – весело предложил Мэтт.
Офелия улыбнулась. Конечно, он шутит, подумала она. Он ведь
провел весь вечер с Пип, и сейчас у него отличное настроение.
– Это при моей-то работе? Кстати, насчет музыкальных
вкусов Пип я с вами согласна. Если бы вы знали, что она слушает! Жуткая
гадость! Да еще по дороге в школу включает радио на полную мощность, так что я
вот-вот оглохну.
– Прекрасно вас понимаю – сам сегодня боялся, что у
меня лопнут барабанные перепонки. Так сказать, производственная травма на
танцах. Ну ладно, я художник – и глухим проживу, а если бы я был композитором?
Или дирижером?
Они еще немного поболтали. Мэтт больше не пытался убедить ее
бросить работу по ночам, а Офелия радовалась, что он перестал это делать. У нее
словно камень с души свалился. Работа ей нравилась, к тому же все последние
несколько недель было на редкость тихо. Ее уже не мучили страхи, рядом со
своими партнерами она чувствовала себя как за каменной стеной. Она очень
подружилась с Бобом. Время от времени Офелия давала ему деликатные советы
насчет его детей, хотя, похоже, он неплохо управлялся и сам, и часто
рассказывала ему о Пип. Боб недавно начал встречаться с лучшей подругой своей
покойной жены. По словам Боба, она очень славная, дети ее просто обожали, и
Офелия была довольна, что жизнь Боба потихоньку налаживается.
Мэтт ушел только незадолго до полуночи. Был чудесный вечер –
тихий и теплый. Небо усеяли звезды, и Офелия невольно позавидовала Мэтту, ведь
очень скоро он вернется к себе, услышит мерный рокот прибоя, в то время как она
останется в городе. Офелия скучала, ей хотелось снова увидеть океан. Мэтт как
раз собирался отъехать, когда Офелия, помахав ему рукой, подбежала к машине.
Она вдруг вспомнила, что хотела сказать.
– Чуть не забыла. Послушайте, Мэтт, что вы делаете в
День благодарения? – До него оставалось всего три недели, и вот уже
несколько дней Офелия напоминала себе спросить Мэтта о его планах.
– Как всегда – забуду о нем. Все праздники, индейки,
рождественские елки с подарками – всё не для меня.
Было нетрудно догадаться почему. С тех пор как из его жизни
ушли дети, праздники не приносили с собой ничего, кроме боли. Но может быть,
теперь, рядом с ней и с Пип, все будет по-другому?
– Почему бы вам не изменить своим привычкам? Мы с Пип и
Андреа собираемся отпраздновать День благодарения у нас. Хотите –
присоединяйтесь.
– Вы очень добры, но боюсь, что только испорчу вам
праздник. Я уже отвык от него. Почему бы вам с Пип не приехать ко мне на
следующий день? Проведем весь день на пляже, как в прошлый раз. Я был бы
страшно рад, если бы вы приехали.
– Думаю, Пип будет в восторге. Да и я тоже не
против. – Офелия не стала уговаривать Мэтта. Она догадывалась, что для
него это будет пыткой. Уж кто-кто, а она могла его понять, ведь и она тоже вот
уже год как ненавидит праздники. – Я просто спросила.
Офелия немного расстроилась, но мужественно старалась скрыть
свое настроение. Мэтт ведь и так уже много сделал для них с Пип, она не хотела
огорчать его. В конце концов, он ведь им ничем не обязан…
– Спасибо, – растроганно прошептал он.
– Вам спасибо, что отвезли Пип на обед, –
улыбнулась Офелия.
– Мне самому понравилось, честное слово. Теперь я буду
слушать рэп каждый день, и посмотрите, как я буду отплясывать через год! Все ее
подружки просто позеленеют от зависти!
Офелия невольно порадовалась за Мэтта. Может, ему
действительно начать танцевать, думала она, глядя ему вслед. Все-таки забавно,
какие разные способы используют порой люди, чтобы выжить, хмыкнула она про
себя. Теряют родных и заводят друзей, стараются переключиться на что-то другое…
даже учатся танцевать. Вот и они с Мэттом так же – пытаются заменить друг другу
семью, которой оба лишились, цепляются друг за друга, словно утопающие в
страхе, что их смоет за борт. Конечно, такая жизнь не совсем то, о чем она
мечтала, но тут уж ничего не поделаешь. Да и вдвоем как-то легче. Само собой,
это не настоящая семья, и все-таки это все, что у них есть, и единственное, что
удерживает их на плаву. Да и выбора у них нет. А еще совсем недавно у них с Пип
не было и Мэтта. Офелия вдруг почувствовала, как у нее на глаза наворачиваются
слезы – словно чьи-то добрые руки протянулись к ней из мрака, подхватили ее как
раз в тот момент, когда она уже готова была погрузиться в пучину отчаяния,
удержали на самом краю и теперь не давали вернуться назад. И за это она была
бесконечно благодарна.
В доме стояла тишина. Закрыв за Мэттом дверь, Офелия поднялась
к себе.
Глава 20
День благодарения прошел еще более тоскливо, чем она
ожидала. Было что-то странное и неестественное в том, чтобы отмечать праздники
без Теда и Чеда. И какой смысл пытаться делать вид, что все нормально, когда
душа плачет кровавыми слезами?! Офелия, окинув взглядом немногих, сидевших за
столом, дрогнувшим голосом поблагодарила всех за то, что пришли, прочитала
молитву за упокой души покойных мужа и сына, а потом, уронив голову на стол,
вдруг разразилась слезами. Обняв мать, Пип плакала вместе с ней. Следом за ними
расплакалась и Андреа. И даже малыш Уильям, увидев мать в слезах, принялся
жалобно подвывать. Мусс, не понимая, что происходит, беспокойно заскулил. Сцена
вышла настолько трагикомическая, что даже Офелия не выдержала и рассмеялась.
Так прошел весь день. Глаза у всех были на мокром месте – то они плакали, то
смеялись истерическим смехом по всякому поводу.
Индейка, приготовленная Офелией, получилась вполне прилично,
а вот гарнир вышел суховатым.
Впрочем, есть особенно никто не хотел, да и вид у индейки
казался не слишком аппетитным. Праздничный обед решили устроить на кухне –
малыш Уильям, которому исполнилось почти семь месяцев, вечно баловался,
размахивал пухлыми ручонками и обычно ухитрялся перемазаться с головы до ног.
Офелия даже обрадовалась, что они не в гостиной, – она вдруг живо
представила себе, как Тед с торжественным видом разрезает индейку, как он делал
это каждый год. Она зажмурилась, и перед глазами ее встал Чед, с мученическим
видом дергающий новый галстук. Офелия помотала головой – боль потери еще
слишком свежа в ее памяти.
