– Послушайте, Мэтт, все совсем не так страшно, как туг
пишут, – безмятежно улыбнулась Офелия. Сейчас она с радостью придушила бы
Пип за ее длинный язык, но поздно.
Впрочем, можно было заранее предполагать, как отреагирует
Мэтт, услышав подобную новость. Честно говоря, Офелия и сама понимала,
насколько рискованна такая работа. Взять хотя бы случай на этой неделе, когда
накачавшийся «дурью» наркоман наставил на них обрез. Хорошо, что Боб не
растерялся и быстренько утихомирил его, заставив убрать оружие. К несчастью,
они даже не имели права отобрать его! Подобный случай заставил Офелию снова
вспомнить о том риске, которому они подвергались во время своих ночных вылазок.
Конечно, глупо утверждать, что его нет, когда оба они знали,
что это неправда.
– К тому же мои напарники обладают отличной
подготовкой. Двое из них – бывшие полицейские, оба прекрасно владеют приемами
рукопашного боя, а третий вообще служил в отряде «морских котиков».
– Мне плевать, кто ваши напарники, – упрямо
набычился Мэтт. – Но кем бы они ни были, вряд ли они могут гарантировать,
что с вами ничего не случится. Офелия, будьте же благоразумны, наконец! Иной
раз достаточно доли секунды, чтобы произошло несчастье, тем более на улице.
Впрочем, что я вам рассказываю – вы ведь сами там были. И потом вы просто не
имеете права рисковать собой! – Мэтт бросил многозначительный взгляд в
сторону Пип. Вздохнув, Офелия предложила прогуляться по берегу.
Они вышли из дома. Мэтт с расстроенным видом последовал за
Офелией. Пип, свистнув Муссу, помчалась вдоль берега, а Мэтт с ее матерью
неторопливо побрели вслед за ней. Мэтт едва дождался, чтобы Пип отбежала в
сторону, и вновь вернулся к разговору.
– Вы не имеете права этим заниматься, – начал он,
лихорадочно пытаясь подобрать доводы поубедительнее. – Конечно, я не могу
указывать вам, что можно и что нельзя, и очень жаль, что не могу, потому что
тогда я бы просто запретил вам это делать. Это же чистой воды самоубийство!
Нет, у меня просто слов нет! Как вы могли, Офелия?! Ведь у Пип, кроме вас,
никого нет! Но даже если забыть об этом, представьте, что будет, если вас, к
примеру, ранят? Да что я говорю – ночью на улице может случиться все, что
угодно! Офелия, умоляю вас, откажитесь! – Лицо Мэтта выглядело крайне
встревоженно.
– Мэтт, уверяю вас, я тоже знаю, что это опасно. –
Офелия старалась, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее. – Но разве
только это? А плавать под парусом, по-вашему, не рискованно? Тем более в
одиночку. Подумайте сами, и вы согласитесь, что я права. И потом, клянусь, мне
ничуть не страшно. Люди, с которыми мне приходится работать, прекрасно знают
свое дело, на них можно положиться. Так что, в сущности, я ничем не рискую.
Она говорила правду… ну, почти. Дело в том, что, пока она
бегала вслед за Бобом, таская пакеты с лекарствами и чистой одеждой, у нее
попросту не было времени думать об опасности. Однако, судя по выражению лица
Мэтта, убедить его ей не удалось. Во всяком случае, глаза у него сделались
злющие.
– Нет, вы точно сошли с ума, – с несчастным видом
заявил он. – Будь я кем-то из ваших близких, уж я бы заставил вас
отказаться от этой авантюры. Или попросту запер бы вас в комнате, пока вы не
образумитесь. К несчастью, я не имею на это права. А эти ребята… они что,
спятили?! Взять с собой абсолютно не подготовленного человека, да еще женщину!
Безобразие! Никакого чувства ответственности! Какое они имеют право подвергать
опасности вашу жизнь?! – Он уже почти кричал. К счастью, ветер относил его
слова в сторону. Пип вместе с Муссом, одинаково счастливые, умчались вперед.
Девочка весело хохотала, а пес, обезумев от радости, гонялся за чайками и
заливисто лаял на крабов. Но Мэтту сейчас было не до них. – Господи, спаси
и помилуй, да они такие же сумасшедшие, как и вы, Офелия! – рявкнул Мэтт.
Сейчас он готов был своими руками придушить разом всех сотрудников Центра.
– Послушайте, Мэтт, я взрослый человек. Я сама решаю,
что мне делать и чем заниматься. Поверьте, если я почувствую хоть малейшую
опасность для себя, я тут же брошу это дело.
– Да, конечно, – если только будете еще живы!
Дьявольщина, как вы, взрослый человек, можете поступать так безответственно?! А
вам не приходило в голову, что тогда может быть уже слишком поздно? Нет, просто
ушам своим не верю! Это какое-то безумие, честное слово! – Мэтт был вне
себя от злости. По его мнению, Офелия окончательно рехнулась, что ввязалась в
такое предприятие. Конечно, риск – благородное дело, он согласен с этим. Но при
чем тут она? А как же Пип? Если с Офелией случится беда, что будет с девочкой?
– Если что-то случится со мной, – весело
подмигнула Офелия, стараясь отвлечь его от грустных мыслей, – вам
останется только жениться на Андреа, и тогда вы с ней станете опекунами Пип. Вот
малыш Уилли обрадуется!
– Очень смешно! – грубо буркнул Мэтт, в точности
как когда-то Тед. Это было так не похоже на Мэтта, что Офелия даже слегка
опешила. И не сразу сообразила, что просто он волнуется за нее, а злится только
потому, что чувствует свою беспомощность. – Не воображайте, что я это так
оставлю, – предупредил он, когда они уже шли к дому. – Я не
успокоюсь, пока не заставлю вас отказаться от вашей безумной затеи. Работайте в
вашем Центре, но, ради Бога, днем! А ночные эскапады оставьте сумасшедшим
ковбоям, по которым никто не заплачет, если они сложат там голову!
– Между прочим, один из «сумасшедших ковбоев» – вдовец
с тремя детьми, – невозмутимо перебила Офелия. Взяв Мэтта под руку, она
заставила его сбавить шаг, и они медленно двинулись вдоль берега.
– Тогда он еще глупее, чем я думал, – отрезал
Мэтт. – Или ему просто надоело жить. Не знаю, может быть, если бы у меня
умерла жена, оставив меня с тремя детьми, я бы тоже мечтал о том, чтобы
последовать за ней. Перестаньте, Офелия! Иначе я с ума сойду от беспокойства. У
меня не будет ни одной ночи спокойной, если я стану думать, что, может быть, в
это самое время вы бродите по каким-то трущобам! Умоляю вас, бросьте это! Ради
вашей же собственной безопасности и спокойствия Пип! – «И моего», –
едва не добавил Мэтт, но вовремя прикусил язык.
– Зря Пип вообще рассказала вам, – ничуть не
рассердилась Офелия.
Мэтт безнадежно покачал головой.
– Слава Богу, что сказала. Иначе я бы так ничего и не
знал, – проворчал он. – Послушайте, Офелия, пообещайте мне, что
подумаете над моими словами. Хорошо?
– Ладно, обещаю. Но честное слово, Мэтт, все не так
страшно, как вы думаете. Уверяю вас, если мне что-то не понравится, я тут же
откажусь. Все дело в том, что пока мне это нравится, понимаете? И вы зря
считаете моих напарников сумасшедшими. Уверяю вас, они очень благоразумны.
Офелия решила умолчать о том, что во время ночных рейдов им
часто приходится разделяться. И случись какому-нибудь отморозку пальнуть в
кого-то из них из ружья или ударить ножом, помощь вряд ли подоспеет вовремя,
учитывая, что ни у одного из них нет оружия. Все, что им оставалось, –
быть начеку; впрочем, каждый из них и так это знал. Они могли рассчитывать
разве что на собственную изворотливость, добрую волю тех, кому они помогали, да
еще милость Божью. Они знали, что ходят по лезвию ножа, только об этом не
принято было говорить. Но Мэтту вовсе не обязательно все знать, решила Офелия.
У него и без того хватает проблем.
