– Боюсь даже спрашивать, как прошел вчерашний
день, – осторожно проговорил он, поздоровавшись с Офелией.
– И не надо. Тоскливый день… Впрочем, так я и
предполагала. К счастью, он уже позади. Ах да, большое спасибо за цветы, Мэтт.
Офелия сама не понимала, почему именно годовщина. чьей-то
смерти оставляет в душе такой осадок. По логике вещей, какая разница – днем
раньше, днем позже, ведь человека все равно уже нет. Но во всей этой процедуре
было нечто гротескное – словно им пришла в голову чудовищная мысль отметить
самый горький день в году. Какая-то бессмыслица – все словно нарочно задумано
так, чтобы пробудить самые тяжкие, самые болезненные воспоминания, от которых
сердце ее снова начало сочиться кровью. В голосе Мэтта слышалось сочувствие, но
чем он мог утешить ее, если и знать не знал, что это такое?! Разве можно
сравнить его потерю с тем, что пришлось перенести ей? Конечно, и ему пришлось
нелегко, но у него как-никак все произошло постепенно, так что у Мэтта было
время свыкнуться с тем, что его ждет, а гибель близких обрушилась на Офелию,
словно удар молнии.
– Я хотел позвонить еще вчера, но побоялся показаться
навязчивым, – извиняющимся тоном проговорил Мэтт.
– Да, вы правы, так лучше, – с искренней
признательностью ответила Офелия. Оба они не знали, о чем говорить, хотя Офелия
не сомневалась, что Пип с радостью поболтала бы с Мэттом. – Еще раз
спасибо за цветы. Мы с Пип были очень тронуты.
– Я хотел спросить, может быть, вы все-таки приедете
сегодня? Вам обеим полезно развеяться. А вы как считаете?
Офелии совсем не хотелось никуда ехать, однако, бросив
взгляд на Пип, она заколебалась. Скорее всего Пип обрадуется возможности хоть
ненадолго выбраться из дома, и Офелия вдруг почувствовала неясный укол совести
за то, что едва не отказалась.
– Из меня сегодня неважный собеседник, – вздохнула
Офелия.
После вчерашнего она. чувствовала себя так, словно ее
пропустили через мясорубку. Уткнувшись головой в подушку Чеда, чтобы не
услышала Пип, она долго плакала. Подушка еще хранила слабый, едва уловимый
запах его волос – Офелия поклялась, что не станет ее стирать, и сдержала слово.
– Насчет Пип ничего сказать не могу. Думаю, она будет
рада повидать вас. Давайте я спрошу ее, а потом перезвоню вам, хорошо?
Впрочем, спрашивать ей не пришлось. Едва Офелия повесила
трубку, как увидела, что Пип кивает головой, словно китайский болванчик.
– Ой, давай поедем! Ну пожалуйста!
Лицо Пип просияло такой радостью, что у Офелии просто не
хватило духа отказать ей, хотя сама она куда охотнее осталась бы дома. К
счастью, ехать недалеко – всего полчаса, и они на месте, подумала про себя
Офелия, решив, что если настроение будет совсем уж отвратительное, то ничто не
помешает им с Пип через пару часов вернуться назад. Она не сомневалась, что
Мэтт все поймет. Он и без того, наверное, уже догадался, что ей никуда не
хочется ехать.
– Мамочка! – умоляюще посмотрела на нее Пип.
– Хорошо, – сдалась Офелия. – Только
ненадолго. Я устала.
Пип, конечно, догадалась, что дело не только в усталости.
Она лишь надеялась, что присутствие Мэтта поможет матери немного приободриться.
Офелия никогда не скрывала, что ей приятно разговаривать с ним. И потом что-то
подсказывало Пип, что матери сейчас куда полезнее будет побродить немного по
берегу океана, чем сидеть в пустом доме.
Офелия предупредила Мэтта, что они постараются приехать
ближе к полудню, и сразу почувствовала, как он обрадовался. Она даже предложила
прихватить с собой сандвичи, но Мэтт, рассмеявшись, посоветовал ей не
беспокоиться об этом. Дескать, он сам приготовит омлет. А на тот случай, если
Пип не понравится, он заранее купил для нее ее любимое арахисовое масло. Офелия
невольно улыбнулась – его слова прозвучали в точности как предписание врача.
Когда они подъехали к дому, Мэтт уже ждал их. Устроившись на
веранде, он наслаждался по-летнему солнечным днем и, заметив их, просиял. А
Пип, радостно визжа, повисла у него на шее. Немного смутившись, Офелия
поцеловала его в обе щеки. Выглядела она неплохо, но Мэтт сразу заметил грусть
в ее глазах. Плечи Офелии устало ссутулились, словно на них давил тяжкий груз…
впрочем, в сущности, так оно и было. Бережно усадив ее в плетеное кресло, Мэтт
укутал ей ноги пледом, посоветовав посидеть в тишине и отдохнуть, пока он
приготовит поесть. Заговорщически подмигнув Пип, Мэтт спросил, нет ли у нее
желания присоединиться к нему на кухне и помочь приготовить омлет с
шампиньонами – дескать, без нее он не справится. Пип, подпрыгивая от радости,
бросилась за ним.
Она с удовольствием суетилась, накрывая на стол, и к тому
времени, как Мэтт попросил ее сходить за матерью, Офелия внезапно с удивлением
почувствовала, что ей стало легче дышать, словно ледяной ком, в который
превратилось ее сердце, чуть-чуть подтаял на солнце. За ленчем она почти все
время молчала, однако, когда Мэтт поставил на стол блюдо клубники со взбитыми
сливками, лицо ее просветлело и на губах появилась улыбка. С души у Пип словно
камень свалился. Пока Мэтт ставил чайник, Офелия отправилась к машине что-то
достать из нее. Воспользовавшись отсутствием матери, Пип нагнулась к уху Мэтта:
– По-моему, она выглядит немного получше. А вам как
кажется?
Растроганный ее заботой, Мэтт серьезно кивнул:
– Конечно. Просто вчера для нее был тяжелый день. Да и
для тебя тоже. Ничего, побродим немного по пляжу, и все будет хорошо.
Пип успела только благодарно пожать ему руку, как вернулась
Офелия. Она принесла статью, посвященную деятельности Векслеровского центра,
которую прихватила с собой специально для того, чтобы показать ее Мэтту. Там
подробно рассказывалось о том, чем занимается Центр и какие цели он преследует.
Мэтт внимательно прочитал статью от начала до конца, потом
покачал головой и с уважением посмотрел на Офелию.
– Впечатляет! Скажите, а чем конкретно вы
занимаетесь? – Она уже рассказывала ему об этом, но всякий раз, как ему
казалось, старалась отделаться общими фразами.
– Мама по ночам ездит по улицам с «Командой быстрого
реагирования», – влезла в разговор Пип.
Решив, что он ослышался, Мэтт растерянно хлопал глазами. Он
просто не знал, что сказать. По рассказам Офелии он представлял себе все совсем
по-другому. Но теперь уже было поздно что-то советовать.
– Вы серьезно?! – дрогнувшим голосом спросил Мэтт.
Он посмотрел ей в глаза, и Офелия молча кивнула, стараясь
принять небрежный вид. Она украдкой метнула в сторону дочери недовольный
взгляд, и Пип, расстроившись, что невольно подвела мать, опустила глаза, играя
с Муссом. При своей врожденной деликатности она редко допускала подобные
бестактности и сейчас от стыда готова была провалиться сквозь землю.
– Но позвольте! В статье говорится, что выездная
бригада работает по ночам, оказывая помощь на месте тем, кто слишком слаб или
болен, чтобы самостоятельно обратиться в Центр, и при этом, естественно, им
приходится забираться в самые опасные районы города. Офелия, вы совершаете какое-то
безумие! Вы не можете этого делать! – Лицо Мэтта исказилось от страха.
Было ясно, что для него это как гром с ясного неба.
