Поблагодарив Блейка, Офелия вернулась к работе и скоро
забыла об инциденте. А вернувшись домой, обнаружила под дверью письмо с
извинениями. Джереми клялся, что никогда больше не осмелится потревожить ее.
Видимо, не только у нее одной были трудности, после того как закончились
занятия в группе. А Джереми, подумала Офелия, скорее всего оказался напуган
сильнее остальных. И вдруг неожиданно на душе у нее полегчало – выходит, она не
единственная. Что ж, ничего не поделаешь. Ей, как и всем остальным, придется
заново учиться жить в этом мире.
Но, едва переступив порог Центра, Офелия моментально забыла
все свои заботы. На нее разом навалилось столько дел, что она крутилась как
белка в колесе, пока не пришло время ехать за Пип. Ей все нравилось, нравилось
учиться тому, чего она не знает. В этот день Офелии дважды пришлось оформлять
обратившихся за помощью в Центр. Супружеская пара с двумя детьми из Омахи
потеряла все, что у них было. Оба стали безработными, и денег у них не было ни
на что – ни на жилье, ни на еду. Супруги мучительно пытались встать на ноги, но
им не к кому обратиться за помощью, и служащие Центра делали все, чтобы дать им
возможность как-то продержаться. Их обеспечили талонами на питание, пособием по
безработице, детей устроили в школу. Через неделю супруги должны были переехать
в другой приют, где им предоставляли постоянное жилье. Благодаря помощи
служащих Центра удалось договориться, что дети останутся с ними, а это само по
себе уже было огромным достижением. Побеседовав с ними и с их дочкой –
ровесницей Пип, Офелия едва не разрыдалась. Трудно представить себе, что судьба
может быть так безжалостна к людям. И она снова подумала, как же им повезло! А
ведь если бы после гибели Теда они остались без гроша, то могли бы оказаться на
месте этих несчастных. При одной мысли о таком варианте Офелия похолодела.
После них ей пришлось оформить в приют еще двоих – мать и
дочь. Матери было под сорок, она беспробудно пила, а дочь, которой едва исполнилось
семнадцать, уже успела сесть на иглу, причем девушка страдала какими-то
припадками – видимо, как результат употребления наркотиков. Обе они вот уже
больше двух лет как оказались на улице. Дело осложнялось еще и тем, что
девушка, по ее собственным словам, была на четвертом месяце беременности. Само
собой, такое обстоятельство мало кого обрадовало. Обеим женщинам требовалась
серьезная реабилитация, где бы они могли получить нужные лекарства и где было
бы отделение для беременных. Этим занялась Мириам. К вечеру женщин перевезли в
другой приют, а уже на следующее утро их удалось пристроить в реабилитационный
центр.
К концу недели у Офелии голова шла крутом, и в то же время
она ощущала себя почти счастливой. Никогда раньше она не чувствовала себя
настолько полезной, и никогда еще у нее не было столько дел, как сейчас. Ей
довелось узнать и увидеть такое, чего и вообразить себе невозможно, если не
увидишь собственными глазами. Раз десять на дню ей хотелось зажать руками уши и
разрыдаться, но она знала, что просто не может позволить себе этого. Никто из
них не имел права даже намеком дать понять несчастным, насколько безнадежно их
положение. Трудно представить себе, что кому-то из них удастся выкарабкаться с
этого дна, и, однако, такие случаи бывали. Но даже если и нет, Офелия готова на
все, чтобы им помочь. Увиденное здесь настолько потрясло ее, что единственное,
о чем она жалела, – это о невозможности рассказать обо всем Теду. Конечно,
кое-чем она делилась с Пип, но, естественно, не рассказывала всего – слишком
много она видела такого, о чем Пип лучше вообще не знать. Как раз на этой
неделе один бездомный умер прямо на пороге Центра – застарелый алкоголизм и
передозировка наркотиков. Конечно, Офелия и словом не обмолвилась Пип.
К пятнице Офелия уже не сомневалась, что сделала правильный
выбор. А похвалы тех, кто работал с ней, еще больше укрепили ее в своем
решении. Все наперебой твердили ей, что без нее они как без рук, а сама Офелия
упивалась счастьем, чуть ли не в первый раз за многие годы почувствовав, что теперь
у нее появилась цель в жизни.
Она уже собралась уходить, когда мимо нее промчался Джефф
Маннике, один из «Команды быстрого реагирования», и устремился к кофеварке.
– Ну, как дела? Тяжелая неделька выдалась? – с
усмешкой спросил он.
– Да уж, просто с ног валюсь. Конечно, я здесь недавно,
но боюсь, если и дальше пойдет такими темпами, то нам придется повесить на
дверь замок, иначе нас попросту затопчут.
– Похоже на то. – Улыбнувшись Офелии, Джефф
осторожно отхлебнул обжигающе-горячий кофе. Сейчас он заскочил сюда пополнить
запас продуктов, а заодно прихватить кое-что из лекарств и средств гигиены,
которые они обычно держали в своем фургончике. Как правило, он не появлялся в
Центре часов до шести вечера, поскольку ночной объезд обычно продолжался до трех,
а то и до четырех часов утра. Но только слепой не заметил бы, что Джефф просто
влюблен в свою работу.
Они поговорили еще пару минут о том несчастном, что в среду
скончался прямо на пороге приюта. Офелия до сих пор не могла прийти в себя.
– Как ни печально, но я уже видел такое столько раз,
что и удивляться перестал. Знаете, сколько раз, бывало, трясешь парня за плечо,
чтобы разбудить, а он уже того… помер. Да и не только мужчины, женщины тоже.
Правда, среди бездомных женщин все-таки попадалось меньше –
может быть, потому, что они охотнее обращались в приюты для бездомных.
Офелия за неделю уже успела вдоволь наслушаться историй, от
которых волосы вставали дыбом. Так, например, те две женщины, которых она сама
оформляла, признались, что как-то раз их обеих изнасиловали в одном из приютов,
который был ничем не хуже остальных.
– Думаешь, что уже привык, – грустно пробормотал
Джефф, – ан нет. – Пожав плечами, он окинул Офелию оценивающим
взглядом, вспоминая, сколько похвал услышал за неделю в ее адрес. – Ну,
еще не надумали съездить с нами? А то мне все уши прожужжали, какое вы чудо и
как ловко тут управляетесь. Только пока вы не были на ночном выезде, считайте,
что вы еще ничего не видели. Или боитесь?
Его слова прозвучали как вызов – впрочем, именно этого Джефф
и добивался. Ему и в голову не приходило презирать других служащих Центра за
малодушие, и тем не менее все члены «Команды быстрого реагирования» были
непоколебимо убеждены, что именно их работа – самое важное из того, что делают
здесь. Каждую ночь, рискуя жизнью, они доставляли сюда больше пациентов, чем
остальные за неделю. И Джефф ничуть не сомневался, что Офелия тоже успела это
заметить.
– Не уверена, что от меня будет хоть какая-то
польза, – откровенно призналась она. – Я жуткая трусиха. А вы,
насколько мне известно, местные герои. Вряд ли у меня хватило бы смелости даже
выйти из машины.
– Первые пять минут обычно так и бывает. А потом
забываешь обо всем и просто делаешь то, что должен делать. Только сдается мне,
вы слишком хороши, чтобы тратить время на всю эту ерунду.
Ходили слухи, что у Офелии водятся деньги, и немалые. Точно,
конечно, никто ничего не знал, но ее доро гие туфли и элегантная одежда не
могли не бросаться в глаза. К тому же она жила на Пасифик-Хейтс. Однако Офелия
трудилась так же истово, как и все остальные, а может быть, и больше других –
во всяком случае, так считала Луиза.
