Главным достижением Офелии, которым она гордилась, было ее
твердое намерение работать в Векслеровском центре. Состояние ее заметно
улучшилось, пустота в душе, конечно, еще не исчезла совсем, но раны понемногу
затягивались, а тоска, которая временами захлестывала ее, не давая дышать,
потихоньку отступала. Но она хорошо понимала, что борьба еще не закончена.
И вот сегодня ее снова захлестнуло знакомое чувство
одиночества и безысходности. Попрощавшись с Блейком, она поехала за Пип, и та
моментально заметила, что с матерью творится неладное.
– Что случилось, мам? – испуганно спросила Пип. Она
так часто замечала у Офелии этот взгляд, что уже привыкла бояться – страх
видеть мать снова каким-то бездушным механическим существом, как весь прошлый
год, превратился у девочки в манию. Она безумно боялась, что снова останется
одна, как это уже случилось после гибели отца и брата.
– Ничего. – Офелия вдруг почувствовала себя глупо
– не хватало еще делиться своими горестями с ребенком! – Прости. Дело в
том, что занятия закончились. Мне будет их не хватать. Со многими я даже успела
подружиться. И к тому же, кажется, они действительно мне помогли.
– А заново начать нельзя?
Пип мучили сомнения. Ей очень не понравилось выражение лица
матери – слишком хорошо она его знала. У Чеда тоже порой бывало такое лицо,
вдруг со страхом вспомнила она. Та же тоска, что выедала изнутри, и от живого
человека оставалась только одна оболочка. Надо что-то срочно делать. Но что?
Пип не знала. Она никогда не знала.
– Конечно, я могу ходить в другую группу, если захочу.
Но такой уже больше не будет.
В голосе Офелии звучала унылая безнадежность, и Пип охватила
настоящая паника.
– Может, это было бы лучше всего?
– Все будет хорошо, Пип. Я обещаю.
Мать похлопала ее по руке. Дальше они ехали в полном
молчании. Едва Офелия открыла дверь, как Пип стремглав ринулась наверх, в
небольшой кабинет, в котором они теперь никогда не бывали, и лихорадочно
набрала телефон Мэтта.
На побережье с утра зарядил дождь, поэтому Мэтт весь день
работал над ее портретом, вместо того чтобы, как обычно, отправиться с
мольбертом на пляж. Приближалась зима, а значит, скоро от походов на пляж
придется отказаться вообще. Но пока погода стояла вполне приличная, если не
считать сегодняшнего дня.
– Она выглядит просто ужасно, – шепотом объяснила
Пип, надеясь только на то, что матери не придет в голову именно сейчас снять
трубку. На телефоне, конечно, была клавиша «приватный разговор», и Пип заранее
позаботилась ее нажать, но сомневалась, что это поможет. – Я боюсь,
Мэтт, – откровенно созналась она. Мэтт был рад, что Пип позвонила. –
В прошлом году… она ведь иной раз весь день даже не вставала с постели… ничего
не ела, не причесывалась… не замечала меня. А ночью плакала. – При одном
воспоминании об этом слезы хлынули у нее из глаз, и Мэтт вдруг почувствовал,
как его сердце сжалось от жалости.
– И сейчас так же? – забеспокоился он.
В их последнюю встречу Офелия показалась ему совершенно
нормальной, ну так что с того? Люди имеют обыкновение скрывать подобные вещи.
Нет ничего хуже, чем держать горе в себе. Однако Мэтт не знал, относится ли
Офелия к числу подобных людей. Наверное, тут ему могла бы помочь Пип.
– Пока нет, – испуганно ответила Пип. – Но у
нее такое печальное лицо… – глотая слезы, добавила она.
– Может, ей немного страшно, как она станет обходиться
без занятий? Расставаться с кем-то вообще тяжело, а для нее особенно, ведь вам
обеим пришлось пережить потерю близких.
Мэтту неловко напоминать девочке об их несчастье, но Пип
порой разговаривала совсем как взрослая, и он решил, что стоит попробовать. Вот
сейчас, к примеру, они с матерью словно поменялись ролями. Ему гораздо легче
было бы представить, что он успокаивает Офелию, а не Пип. Но за прошедший год
девочка как-то разом повзрослела. К тому же через месяц исполнится год со дня
гибели ее отца и брата.
– Думаю, лучше просто понаблюдать за ней. Надеюсь, все
будет в порядке. Скорее всего она просто расстроилась, но скоро это пройдет. А
если нет, я обязательно приеду и тогда посмотрим, что можно сделать.
Хотя что он мог сделать? Кто он им? Конечно, можно было
попробовать по-дружески поддержать Пип. Именно в поддержке и сочувствии она и
нуждалась больше всего и за это была благодарна Мэтту куда сильнее, чем он
догадывался, а она могла сказать.
– Спасибо, Мэтт, – пробормотала Пип. Достаточно
просто поговорить с ним, чтобы у нее сразу полегчало на душе.
– Позвони мне завтра. Расскажешь, как у вас дела,
хорошо? Да, кстати, по-моему, портрет получается на редкость удачный, –
скромно оценил свою работу Мэтт.
– Ой! Не могу дождаться, когда увижу его!
Попрощавшись, Пип повесила трубку. Они не договорились о
встрече, но она не сомневалась, что стоит ей позвать, и Мэтт будет здесь, чтобы
помочь, поддержать ее своей любовью и нежностью, а это как раз то, в чем она
сейчас нуждалась больше всего.
Когда в дверь позвонили, Офелия как раз готовила ужин, все
еще переживая, что занятий больше не будет. От удивления она застыла на месте,
не представляя себе, кто бы это мог быть. Сегодня они никого не ждали: Мэтта не
было в городе, а Андреа непременно звонила, прежде чем приехать. Может, решила
нагрянуть без предупреждения? Офелия побежала открывать. На пороге стоял
высокий лысый мужчина в очках. Офелия даже не сразу узнала его. Только потом
она вспомнила его имя – Джереми Этчисон, один из тех, кто ходил вместе с ней на
занятия. Но сейчас она даже не сразу сообразила, кто это.
– Да? – удивленно спросила она, еще не узнав его.
Мужчина, щурясь, вглядывался в пустой холл у нее за спиной. И вдруг она сразу
вспомнила его лицо. Мужчина неловко переминался с ноги на ногу, пока Офелия
гадала, что ему нужно. Он обладал одной из тех бесцветных физиономий, которые
обычно не задерживаются в памяти. На занятиях он чаще молчал. Офелия редко
обращала на него внимание. Насколько она помнила, за все время занятий они ни
разу не обменялись ни единым словом.
– Привет, Офелия, – смущенно бросил он. На верхней
губе у него выступили бисеринки пота, а когда он выдохнул, она могла бы
поклясться, что почувствовала запах спиртного. – Можно войти? –
Мужчина улыбнулся какой-то странной кривой улыбкой, и ей очень не понравился
его уклончивый взгляд. Приглядевшись повнимательнее, она убедилась, что он не
слишком твердо держится на ногах.
– Я как раз готовлю обед, – неловко пробормотала
она, все еще не понимая, что ему понадобилось. Заполучить ее адрес не
составляло ни малейшего труда – он значился в списках, которые все они
заполняли на тот случай, если кому-то захочется встретиться.
– Вот и отлично, – все с той же неприятной
ухмылкой кивнул он. – Зверски проголодался! Так что у нас на ужин?
От изумления при виде такой бесцеремонности Офелия опешила.
Он уже сделал движение, чтобы войти, и она поспешила осторожно прикрыть дверь.
У Офелии не было ни малейшего желания приглашать его в дом. К тому же у нее
вдруг возникло предчувствие какой-то опасности.
