– Э-э… это нечестно! Я тоже хочу такие шлепанцы!
– Они на вас не налезут. А жаль, иначе бы я сказала
маме, чтобы она купила вам такие же.
– Обидно! Я просто обожаю Элмо. И еще Кермита.
– Ух ты, и я тоже! Но Элмо все-таки чуточку больше. Пип
снова принялась болтать о школе, об учителях, о подружках. Наконец она немного
выдохлась и объявила, что пришло время садиться за уроки.
– Ладно. Тогда передай привет маме. А я обязательно
позвоню тебе завтра, – пообещал Мэтт, чувствуя себя в точности как раньше,
когда он звонил собственным детям: счастливым, помолодевшим и немного
возбужденным – словом, человеком, которому есть ради чего жить. Ему пришлось
даже напомнить себе, что Пип как-никак ему не дочь. Но, даже положив трубку,
оба они улыбались. Пип отправилась к себе, но по дороге не утерпела и
поскреблась в спальню матери.
– Я позвонила Мэтту – хотела рассказать ему о
шлепанцах. Он велел передать тебе привет. – выдохнула Пип. И мать ответила
ей улыбкой.
– Спасибо. Мэтт очень милый. – Офелия казалась счастливой
и умиротворенной.
– А можно, я сегодня тоже буду спать с тобой? –
заметно смутившись, спросила Пип. Она уже успела влезть в новые шлепанцы.
– Что, опять идея Мэтта? – подозрительно
осведомилась Офелия.
– Нет, это я придумала. – Пип не обманывала – Мэтт
действительно не сказал об этом ни слова. Да теперь и не было нужды – прошлым
вечером, когда на душе у них кошки скребли, он подал им отличный совет, а
сейчас обе они ничуть не сомневались, что теперь все пойдет как надо.
– Что ж… считай, что я не возражаю, – кивнула
Офелия. Подпрыгнув от восторга, Пип помчалась к себе делать уроки.
Эту ночь они опять проспали как убитые. Офелия даже не
пыталась задумываться, долго ли еще они с Пип будут спать вместе, – им
обеим это нравилось, а все остальное не важно. Она только удивлялась, почему не
подумала об этом раньше. Приди ей это в голову, насколько проще стала бы жизнь
и для нее самой, и для Пип. И всем переменам она обязана Мэтту.
Глава 13
Позвонив на следующий день в приют, Офелия договорилась, что
подъедет туда в четверть десятого. Первым делом она с утра завезла Пип в школу
и сразу направилась в район Саутмаркет. На ней были старые джинсы и довольно
поношенная черная кожаная куртка, но Пип утверждала, что ей очень идет.
– Куда-то собираешься, мама? – спросила она.
На Пип была школьная форма – белоснежная блузка и синяя
плиссированная юбка, которую сама Пип терпеть не могла. А Офелии форма сразу же
пришлась по душе. Во-первых, разом решалась проблема, что надеть, и к тому же
отпадала нужда вертеться перед зеркалом. Форма очень шла Пип. А когда по
торжественным случаям она надевала синий галстук в тон юбке, то от нее глаз
невозможно было оторвать. К тому же синее на редкость удачно гармонировало с ее
волосами цвета красной меди.
– Да, дорогая, – с улыбкой ответила Офелия.
У нее с утра было хорошее настроение. Ей понравилось спать с
дочерью – рядом с Пип она уже не чувствовала себя такой безумно одинокой.
Непонятно, почему она не подумала об этом раньше. Скорее всего оттого, что не
привыкла тянуться к дочери за поддержкой, решила она. Но как бы то ни было,
Офелия еще раз мысленно поблагодарила Мэтта за добрый совет. Рядом с Пип она
спала без сновидений до самого утра. А уж проснуться утром и увидеть Пип,
протирающую еще сонные глаза, стало просто счастьем. Такого наслаждения она не
испытывала с того самого дня, как погиб Тед. К тому же муж с утра обычно
пребывал не в самом лучшем расположении духа. А чтобы он обнял ее или поцеловал
– нет, такого на ее памяти не было никогда.
Она напомнила Пип, что собирается съездить в Векслеровский
центр, объяснила, чем они занимаются и что навело ее на мысль поработать там
добровольцем.
– Если, конечно, они согласятся меня взять. –
Офелия понятия" не имела, чем ей предложат там заниматься. Может, если не
найдется ничего другого, предложат посидеть на телефоне, мелькнуло у нее в
голове. – Поподробнее расскажу, когда приеду за тобой после школы, –
пообещала она, как обычно высадив Пип на углу и глядя дочери вслед, когда та,
окруженная толпой одноклассников, бежала к школе. Заболтавшись, Пип даже не
обернулась, чтобы помахать матери на прощание.
Припарковав машину на стоянке на Фолсом-стрит, Офелия
свернула на бульвар, где располагался Векслеровский центр. Мимоходом она
заметила сидевшую у самой стены кучку оборванных пьянчужек. Отсюда до Центра
рукой подать, и, однако, казалось, им было лень не то чтобы сделать несколько
шагов, но даже встать. Погруженные в какой-то свой собственный мир, они головы
не повернули в се сторону. Украдкой покосившись на них, Офелия молча прошла
мимо. Она низко опустила голову, вдруг почувствовав, как в сердце ее
шевельнулась жалость к этим людям, чья жизнь давно уже превратилась в ад.
Открыв дверь, она оказалась в той же самой приемной, куда
заходила накануне. Это была огромная светлая комната, с гены которой украшали
репродукции и разноцветные плакаты, с большим письменным столом, только теперь
за ним сидела регистраторша, лицо которой было Офелии незнакомо. Немолодая уже
женщина, черты лица которой выдавали ее африканское происхождение, с деловым
видом копалась в столе и одновременно разговаривала по телефону. Ее туго
зачесанные назад волосы уже посеребрила седина. Заметив Офелию, она удивленно
вскинула на нее глаза. Несмотря на свою более чем скромную одежду, Офелия
выглядела элегантной и ухоженной и здесь, в приемной, казалась существом с
другой планеты. Старенькая разномастная мебель выглядела так, словно ее
подобрали на помойке. Впрочем, скорее всего так оно и было. Единственным
приличным предметом была стоявшая в углу кофеварка.
– Чем могу вам помочь? – приветливо спросила
женщина.
– У меня назначена встреча с Луизой Андерсон, –
спокойно объяснила Офелия. – Мне помнится, она руководит группой
добровольных помощников.
Не успела она договорить, как женщина за столом расплылась в
улыбке.
– И не только. Кроме того, она еще занимается
маркетингом, пожертвованиями, следит за доставкой продуктов и других вещей,
отвечает за общественные связи и выискивает для нас новые таланты. Впрочем, не
только она – все мы тут, так сказать, совмещаем по нескольку должностей сразу.
Офелия невольно заинтересовалась. В ожидании Луизы Андерсон
она принялась бродить по комнате, разглядывая стопки брошюр и развешанные по
стенам плакаты. Не прошло и нескольких минут, как в приемную вихрем ворвалась
молодая женщина. Ее медно-рыжие волосы, в точности такого же оттенка, как у
Пип, были заплетены в две толстые косы. Волос было так много, что они
оттягивали ей голову. Несмотря на ботинки армейского образца, поношенные джинсы
и рубашку из грубой хлопчатобумажной материи, она выглядела на редкость
хорошенькой. Даже в такой одежде она умудрялась смотреться изящно и женственно.
Такая же тоненькая и хрупкая на вид, как сама Офелия, она двигалась с грацией
балерины. К тому же в ней ключом бурлила энергия, а приветливое лицо сияло
добротой. И было в ней что-то такое, отчего Офелия сразу же почувствовала себя
спокойно и уверенно.
