Потом они долго сидели молча, им было хорошо просто от того,
что они рядом. Допив вино, Мэтт встал. Вслед за ним поднялась и Офелия. Огонь в
камине уже почти догорел.
– Я позвоню вам на следующей неделе, – пообещал
он. Офелия не сомневалась, что он позвонит. Он был такой надежный – в его
присутствии Офелии иногда казалось, что у нее появился брат. – И вы тоже
звоните. Мало ли, вдруг вам что-нибудь понадобится. – Он уже заранее знал,
что будет волноваться за них обеих.
– Спасибо, Мэтт, – мягко ответила она. –
Спасибо вам за все. Лучшего друга нам с Пип трудно было и пожелать.
– Так всегда и будет, – пообещал он.
Они вместе вышли из дома. Офелия проводила его до машины,
рука Мэтта легко обнимала ее за плечи.
– Постарайтесь больше думать о себе, хорошо? Нельзя
жить затворником, так не годится. Выбирайтесь почаще к нам, какое-никакое, а
развлечение.
Узнав побольше о его жизни, Офелия легко могла представить
себе, каким одиноким он, должно быть, чувствует себя порой – в точности как она
сама. Ведь оба они потеряли близких, тех, кто был смыслом и счастьем их жизни,
им обоим пришлось пережить такое, о чем лучше не вспоминать. Наверное, в жизни
каждого случаются приливы и отливы, когда могучая стихия уносит тех, кого ты
любил, – так, как унесло в океан того несчастного мальчишку, которого им
удалось спасти несколько дней назад.
– Спокойной ночи, – тихо прошептал Мэтт, не зная,
что еще сказать. Отъехав от дома, он помахал ей на прощание рукой, а потом
поехал к своему одинокому коттеджу, жалея о том, что иной раз ему просто не
хватает смелости – может, тогда жизнь его была бы совсем иной.
Глава 12
– Прощай, дом, – очень серьезно прошептала Пип.
Офелия заперла дверь и бросила ключи в почтовый ящик возле риэлтерской конторы.
Лето закончилось. Они миновали узкую, продуваемую ветром улочку, в конце
которой стоял коттедж Мэтта, и Пип как-то странно примолкла. Она не сказала ни
слова, пока они не въехали на мост. Потом вдруг резко повернулась к матери.
– Почему он тебе не нравится? – даже с какой-то
злобой спросила она, как будто обвиняя мать. Офелия никак не могла взять в
толк, о чем она говорит.
– Кто не нравится?
– Мэтт. А вот ты ему очень нравишься. – Пип в упор
смотрела на нее, и ее странный, немигающий взгляд вдруг заставил Офелию
почувствовать себя неуютно.
– Глупости. Он тоже мне нравится.
– Я хочу сказать – как мужчина… ну, ты понимаешь? Как…
э-э… приятель.
Машина притормозила возле въезда на платную автостраду, и
Офелия принялась рыться в сумочке в поисках кошелька. Вопрос дочери застал ее
врасплох. Офелия недоуменно вскинула на нее глаза.
– Мне не нужен никакой приятель. Я ведь замужняя
женщина, – твердо отрезала она, вытащив кошелек.
– Нет. Ты вдова.
– Это то же самое. Почти. Для чего ты вообще завела
этот разговор? И потом не думаю, чтобы Мэтту пришла в голову мысль поухаживать
за мной. Но даже если бы и пришла, ничего бы не изменилось. Мэтт – наш друг,
Пип. И не надо ничего менять, хорошо? А то все испортишь.
– Почему испортишь? – упрямо набычилась Пип. Она
думала об этом все утро. И к тому же она уже скучала по Мэтту.
– Просто испортишь, и все. Верь мне, дорогая. Я ведь
уже пожила на свете и хорошо это знаю. Когда увлекаешься кем-то слишком сильно,
всегда может статься, что тебе сделают больно или обидят.
– Так уж обязательно? – с разочарованным видом
протянула Пип. Ей не слишком понравилось то, что она услышала.
– Почти всегда. А бывает и так, что люди вдруг
понимают, что больше уже не любят друг друга. Тогда они расстаются, а их дружбе
приходит конец и они не хотят больше видеться. Представь, что ты никогда больше
не увидишь Мэтта. И подумай, как это будет грустно. – На этот счет у
Офелии было собственное мнение, причем весьма определенное.
– А что, если выйти замуж? Тогда ведь ничего такого не
случится?
– Я не собираюсь больше выходить замуж. И он тоже не
хочет жениться. Мэтту пришлось несладко, когда его бросила жена.
– Он сам тебе сказал? Ну, что он не хочет больше
жениться? – подозрительным тоном осведомилась Пип. Ей как-то не особенно в
это верилось.
– Более или менее. Мы вообще обсуждали браки и разводы.
Такие темы всегда очень мучительны.
– А он предлагал тебе выйти за него замуж? – В
глазах Пип вдруг вспыхнула надежда.
– Конечно же, нет. Не говори глупости. – С точки
зрения Офелии, они вели на редкость бессмысленный разговор.
– Тогда откуда тебе знать, что он думает по этому
поводу?
– Просто знаю, и все. И потом я сама не хочу выходить
снова замуж. Пока я еще жена твоего отца. – В ее глазах это был достойный
ответ, но Пип почему-то разозлилась, чего Офелия совсем не ожидала.
– Но ведь он умер, мама! Его больше нет! Я считаю, что
ты должна выйти замуж за Мэтта, и тогда он останется с нами навсегда.
– А может, он как раз и не хочет остаться с кем-то
навсегда? И потом – при чем тут я? Почему бы тебе самой не выйти за него, уж
раз он так тебе нравится? Думаю, ты бы ему подошла, – бросила Офелия в
надежде положить конец дурацкому разговору.
Ей было горько слышать, что Тед умер и его уже не вернешь.
Как раз о нем она и думала весь этот бесконечный год. Господи, неужели целый
год? Бывали минуты, когда ей казалось, что с тех пор прошла уже целая жизнь… а
иной раз – что все случилось только вчера.
– Думаю, мне бы он тоже подошел, – с чувством
ответила Пип, – поэтому я и хочу, чтобы ты вышла за него замуж.
– А вдруг ему понравится Андреа? – хмыкнула
Офелия. Ей хотелось перевести разговор в другое русло, но тут случилась очень
странная вещь. Ей впервые пришло в голову – а стоит ли вообще их знакомить? Но
у Пип было на этот счет свое, к тому же резко отрицательное, мнение. Она хотела
только одного – чтобы Мэтт остался с ними.
– Никогда! – отрезала она. – Он ее
возненавидит с первого взгляда. Вспомни, какая она – вечно всем указывает, что
можно, что нельзя. И мужчинам тоже. Может, поэтому они и бросают ее.
Пип точно подметила, и в глубине души Офелия решила, что ее
дочь в чем-то права. Пип частенько слышала, как ее родители обсуждали между
собой Андреа, и, видимо, успела сделать собственные выводы. Андреа подавляла
мужчин. Она была слишком независимой по натуре – может, поэтому ей и пришлось
обратиться в банк спермы, чтобы стать матерью. До сих пор не нашлось еще
смельчака, кто решился бы остаться с ней надолго. Но это было интересное
замечание, в особенности для ребенка одиннадцати лет. В душе Офелия согласилась
с дочерью, хотя и не сказала прямо. Но ум и наблюдательность Пип потрясли ее.
– Мэтт был бы гораздо счастливее с нами, с тобой и со
мной, – с обезоруживающей откровенностью заявила Пип. И вдруг
хихикнула. – Может, спросить, что он думает по этому поводу, когда он
приедет?
