– Почему вы следите за моей дочерью? Вы ее рисуете?
Зачем? – Вспомнив наброски, которые Пип принесла домой, Офелия мгновенно
догадалась, кто перед ней.
Она решила сходить на общественный пляж, отыскать Пип и заодно
посмотреть, чем та занимается во время своих отлучек. Офелия не знала, как Пип
проводит здесь время, но ничуть не сомневалась, что сидящий человек имеет к
этому отношение, а после того как увидела на его акварели Пип вместе с Муссом,
у нее уже не осталось никаких сомнений.
– У вас такая очаровательная дочь, миссис Макензи.
Должно быть, вы очень гордитесь ею, – спокойно проговорил Мэтт.
Но спокойствие давалось нелегко. Немигающий взгляд женщины
заставил его поежиться. Он прекрасно догадывался, о чем она сейчас думает.
Нужно, конечно, разубедить ее, однако Мэтт опасался, что его попытки вызовут у
нее еще худшие опасения.
– А вам известно, что ей всего одиннадцать лет? На
самом деле никто и не дал бы ей больше. По правде сказать, Пип выглядела куда
моложе своих лет. Офелия недоумевала, что мужчине нужно от такой крошки, и душа
ее наполнилась самыми черными подозрениями. А набросок, по крайней мере в ее
глазах, служил прикрытием его намерениям. В конце концов он мог оказаться
похитителем детей. Или даже еще хуже. Но Пип по своей наивности, конечно, ни о
чем не подозревала.
– Да, – чуть слышно ответил он. – Она мне
сказала.
– Зачем вы разговаривали с ней? Для чего вам
понадобилось ее рисовать?!
Мэтту хотелось объяснить, до какой степени одиноко чувствует
себя ее дочь, но у него язык не поворачивался заговорить об этом. И тут Пип
оглянулась, заметила мать и бегом бросилась к ним. На бегу она с тревогой
вглядывалась в лицо матери, решив, что той, возможно, плохо. Однако очень скоро
по выражению лица Офелии поняла, что если кого и надо спасать, так только
Мэтта. Мать выглядела напуганной и сердитой одновременно, и Пип почувствовала
неосознанное стремление вступиться за своего нового друга.
– Мам, это Мэтт, – церемонно представила она его,
словно стараясь придать налет респектабельности нелепой сцене.
– Мэтью Боулз, – представился Мэтт, протянув руку
Офелии.
Но она сделала вид, что не замечает ее. Вместо этого она
повернулась к дочери, в ее янтарных глазах вспыхивали и гасли огоньки. Пип
прекрасно знала, что это значит. Мать редко сердилась на нее, особенно в
последнее время. Но сейчас она была просто вне себя.
– Сколько раз я просила тебя никогда не разговаривать с
незнакомыми людьми! Никогда! Ты меня поняла?! – Офелия повернулась к Мэтту.
Глаза ее сверкали. – Сказать вам, как называется то, чем вы
занимаетесь? – крикнула она. – Как вам не стыдно?! Она же еще
ребенок! Делаете вид, что подружились с ней, а сами используете свои так
называемые портреты, чтобы соблазнить девочку! Попробуйте только близко подойти
к ней, и я немедленно позвоню в полицию. Сами увидите! – выпалила она.
Лицо Мэтта исказилось, словно от боли. Но Пип тоже
разозлилась не на шутку и ринулась в атаку:
– Он мой друг! Мы просто рисовали вместе. Он ничего
плохого не делал. Я сама приходила на пляж, чтобы повидаться с ним.
Однако Офелия знала лучше… вернее, думала, что знает. Она
нисколько не сомневалась, что мужчина мог без труда заморочить Пип голову. А
тогда одному Богу известно, куда бы он ее отвел! Страшно даже подумать, что он
мог с ней сделать!
– Не смей больше сюда ходить! Ты меня слышишь? Я тебе
запрещаю!
В гневе язык Офелии вечно ее подводил. А ярость, с которой
она набросилась на них, сразу же выдала ее галльское происхождение. Но за ее
гневом прятался страх за дочь, и Мэтт хорошо это понимал.
– Твоя мама права, Пип. Ты не должна разговаривать с
незнакомыми. – Мэтт повернулся к Офелии. – Простите. Я вовсе не хотел
напугать вас. Уверяю, наши разговоры с Пип были совершенно невинными. Поверьте,
я хорошо понимаю вашу тревогу. У меня ведь тоже есть дети.
– И где же они? – подозрительно осведомилась
Офелия. Она по-прежнему ему не верила.
– В Новой Зеландии, – поспешила вставить Пип,
только усложнив ситуацию. Мэтт видел по лицу женщины, что она ему не верит.
– Не знаю, кто вы такой и почему разговаривали с моей
дочерью, но, надеюсь, вы поняли, что я говорила серьезно. Если я снова увижу
вас с ней, то немедленно позвоню в полицию.
– Вы выразились на редкость ясно, – буркнул он,
чувствуя, что начинает терять терпение.
При других обстоятельствах он бы давно поставил эту дамочку
на место. Она бросала ему в лицо чудовищные обвинения, но Мэтт понимал, как
расстроится Пип, если он наговорит грубостей ее матери. Конечно, ей через
многое пришлось пройти и уже поэтому она заслуживала снисходительности. И однако,
в душе Мэтта закипал гнев – никто и никогда еще не приписывал ему столь мерзкие
намерения. Наверное, она здорово разозлилась, решил он.
Офелия повелительно махнула Пип рукой, и девочка, беспомощно
оглянувшись на него, последовала за матерью. Слезы, которые она не сумела
сдержать, хлынули по щекам. Мэтту отчаянно хотелось обнять ее, но он не мог
этого сделать.
– Не расстраивайся, Пип. Я все понимаю, – мягко
сказал он.
– Простите… – пробормотала она, чуть не плача.
Даже у Мусса был смущенный вид, словно пес чувствовал себя виноватым.
Офелия схватила Пип за руку и потащила за собой по берегу. А
Мэтт грустно смотрел им вслед. Сердце его обливалось кровью от жалости к
ребенку. Он и не знал, что успел до такой степени привязаться к Пип. Ему вдруг
захотелось хорошенько встряхнуть ее мать, заставить ее очнуться. Конечно, он
понимал ее страхи, но ведь ей нечего бояться. Все, что нужно Пип, – это
человек, с которым можно поговорить. Девочка жаловалась, что мать уже много
месяцев подряд почти ничего не ест, но если кто из них двоих и выглядел
изголодавшимся, то только Пип.
Собрав рисунки, он сложил стул, сунул под мышку подрамник с
красками и побрел назад к своему коттеджу. Лицо у него было мрачным, плечи
устало ссутулились. Через пару минут он снова вышел и зашагал к заливу, где
стояла его яхта. Мэтт давно уже знал, что лучший способ прийти в себя – выйти в
море. Море всегда действовало на него успокаивающе.
В то же самое время по дороге к той части пляжа, что
принадлежала жителям поселка, Офелия устроила Пип форменный допрос.
– Так, значит, вот ты куда исчезала из дома? Как ты
вообще с ним познакомилась?
– Просто увидела, что он рисует, – защищалась Пип.
По лицу ее текли слезы. – Он хороший. Я уверена.
– Но ведь ты ничего не знаешь об этом человеке. Ты даже
не можешь знать, правду ли он тебе сказал. Ты не знаешь абсолютно ничего! Он
когда-нибудь предлагал тебе пойти к нему? – спросила она. В глазах у
Офелии мелькнул безумный страх.
– Конечно, нет! – возмутилась Пип. – Он
просто показывал мне, как рисовать Муссу задние лапы! Вот и все. А в другой раз
лодку.
