— Пришло время повторить, что же мы с вами сегодня усвоили, — провозгласил Анторис.
Он взял указку и задал первый вопрос. Кончик указки устремился к милой светловолосой девочке. Он поднялась и ответила на его вопрос. Получив похвалу, ученица поклонилась, благодаря учителя, и вернулась на свое место, а очередь отвечать дошла до другого ребенка. Через некоторое время кончик указки ткнулся в мальчика с веснушками, отчего-то сразу мне приглянувшегося. Тот поднялся из-за стола и… не произнес ни слова.
Голова мальчика чуть приподнялась, и я поняла, что он смотрит в потолок. Брови господина Анториса поползли вверх, и мне стало жалко парнишку. Чуть склонившись вперед, я шепнула ответ. Едва слышно охнув, растяпа обернулся и, округлив глаза, посмотрел на меня. Я кивнула, показав, что это верный ответ, и мальчишка, наконец, ответил и шумно выдохнул.
— Ваше сиятельство, вам, разумеется, отметка – похвально. Господин Берк, вас я ожидаю завтра после занятий. Надеюсь, в этот раз вы займетесь не голубями, а своими знаниями, иначе видеться нам с вами придется до тех пор, пока я не услышу от вас ответы на все мои вопросы. Я был услышан, господин Берк?
Мальчишка кивнул, после шумно шмыгнул носом и вытер его тыльной стороной ладони, за что тут же получил указкой по руке. Несильно, но этого хватило для нового оханья и четкого ответа:
— Я всё выучу, господин учитель.
— Рад это слышать от вас, господин Берк. Осталось и вправду выучить. Присаживайтесь. — Анторис отошел к своему месту и произнес уже для всех: — Мои дорогие ученики, вскоре вас ожидает отдых, а потому потрудитесь быть готовы к экзаменационным вопросам. Помните, что вам дарована великая честь, и за один этот год вы узнали много больше того, что ваши старшие братья, а тем более сестры в старой школе при храме. Встаньте и поблагодарите тех, кто открыл перед вами двери знаний, а главное, удивительную возможность их получить.
Учитель хлопнул в ладоши. Дети поднялись из-за столов, обернулись к нам с матушкой, а дальше я и вовсе умилилась едва ли не до слез. Мальчики склонили головы, а девочки, прихватив подолы своих платьев пальчиками, присели в неглубоком реверансе. Не скажу, что я желала чего-то этакого, подобные навыки могла привить им только старшая баронесса Тенерис в своей извечной любви к этикету. Однако выглядело это ничуть не комично, но весьма мило. И мне даже подумалось, если бы я решила познакомить детей с королем, то они бы с честью прошли через церемонию приветствия, не уронив достоинства ни своего, ни своих учителей, ни попечителей.
— Хм…
Мысль показалась мне вовсе недурной, даже весьма. Отчего бы лучшим ученикам не сделать такого подарка? Личное представление государю и его благословение. Когда Ив желал быть душкой, он справлялся с этой ролью вполне успешно. Сейчас он мне точно не откажет. Думаю, с его честолюбием даже согласится ввести в традицию такие приемы.
Подобный ритуал станет поводом для отстающих подтянуть знания, чтобы тоже увидеть монарха своими глазами и даже поговорить с ним. А еще можно устроить детям маленький праздник по окончании учебного года, где они смогут угоститься сладостями и получить какие-нибудь подарки, а лучших представить ко Двору… Вовсе недурная мысль.
Вскоре, похвалив детей и благословив их, мы покинули школу, всё остальное я успела осмотреть еще до появления в том классе, где нам выпала честь увидеть, как учатся наши дети.
— Вы сияете, дитя мое, — со сдерживаемой улыбкой заметила матушка.
— Я в восторге, — ответила я с улыбкой. — Более того, мне пришла в голову неплохая мысль, как пробудить в учениках тягу к знаниям, даже в господине Берке, — закончила я со смешком.
Выслушав меня, матушка задумалась, а после покачала головой и произнесла с сомнением:
— Вряд ли государь ради нескольких детей оторвется от своих дел.
— Уж лучше оторвать для детей, чем… — я едва не выпалила про интрижки, но вовремя спохватилась. Матушке об измене короля и моих переживаниях знать не стоило. Она, хоть давно уже и помалкивала, но была по-прежнему против моего нахождения во дворце, а монарха… не жаловала, что, конечно же, тоже не показывала. А потому, опомнившись раньше, чем сказала лишнего, я закончила: — Чем для болтовни со своими приближенными. Порой они все выглядят, как мальчишки-сорванцы и развлечения у них такие же. Впрочем, я, разумеется, прежде спрошу дозволения.
— Что ж, если государь согласится, Боги ему этого не забудут, — ответила ее милость.
Я хотела написать монарху в тот же день, чтобы подготовить детей и после того, как Двор пожалует в Лакас, представить лучших учеников Его Величеству. Однако подумала, что он будет ожидать и более теплых слов, а я всё еще не готова была их сказать, потому писать не стала. Решила попросить о чести принять моих детей лично. И раз он еще был далеко, я оставила мысли о монархе и вернулась к своему восхитительному существованию, которое продолжалось по сей день, когда мы побывали в развалинах особняка, и хотелось верить, что продолжится и еще какие-то время.
А потому вернемся к тому дню, с которого я повела рассказа о своем пребывании в Тибаде. Так вот из руин мы выбрались, покрытые пылью и местами паутиной. Матушка фыркала, барон Стирр молча отряхался, а я… я решила еще раз обойти особняк.
— Ваша светлость! — воскликнула моя родительница. — Куда вас опять Хэлл понес?
— С ним я готова лететь хоть за край света, — весело рассмеялась я и подняла руки, чтобы ощутить прикосновение моего покровителя. — Но сейчас я всего лишь огляжу особняк снаружи.
— Будто изнутри его было мало, — проворчала баронесса.
— Однако восстановление влетит нам в крупную сумму, — донесся до меня голос его милости.
— Боги нас не оставят своей милостью, — ответила я издали. — Не переживайте, господин барон, наш фонд собрал уже немало средств, а сейчас нам должен начать помогать еще и Ришем. Скоро присоединим и Канатор. Средства на восстановление одного особняка точно соберем.
— Лучше бы обучение сделали платным, ваша светлость, — произнес Стирр у меня за спиной.
— Непременно сделаем, — кивнула я, — но там, где нам могут платить. В крайнем случае, — я обернулась к барону с широкой улыбкой на устах, — продам пару лошадей и свои драгоценности.
— Полноте, ваша светлость, — махнул рукой его Стирр, — какая женщина расстанется с побрякушками?
— Я, — сказала я, хмыкнув, и продолжила свой осмотр.
— Ну, коли так, то, пожалуй, и я продам свои любимые запонки, — буркнул барон. Я обернулась к нему и встретилась с ироничной улыбкой. А потому ответила:
— Ловлю вас на слове, ваша милость. Готовьте запонки, и непременно любимые, вы обещали.
— А вам палец в рот не клади, да, ваша светлость?
— Теперь и вы об этом знаете, — многозначительно сказала я, а после легко рассмеялась.
В имение мы возвращались, слушая сказки барона Стирра, которые он пытался выдавать за истину, однако были они до того смешны и нереальны, что верить его милости никто не спешил. Барон надувал губы, многозначительно играл бровями, но, в конце концов, не выдержал и сам рассмеялся, все-таки признав, что истина оказалась чрезмерно приукрашена.
