Я отстранилась, рассеянно улыбнулась, так и не дав ответа на последнюю фразу, и посмотрела вперед. Монарх верно понял меня, и мы возобновили нашу прогулку. В эту минуту меня вновь наполнили двойственные чувства. С одной стороны я добилась того, чего требовала, но… Я не доверяла ему и продолжала ждать подвоха. Ну не мог король просто безропотно принять мои требования и ослабить поводок настолько, чтобы я начала дышать полной грудью. Иначе рядом со мной шел бы не Ивер Стренхетт. У его согласия должно было иметься второе дно, потому что, утеряв одно, король должен был восполнить утрату чем-то иным.
И я не выдержала:
— Ив, что ты задумал?
Он ответил удивленным взглядом. Я бы даже сказала – искренне-удивленным взглядом, если бы не знала того, кто смотрит на меня.
— Ты дала мне надежду, — сказал король, глядя перед собой. — Ты больше не твердишь о расставании, значит, готова однажды вернуться. Мне проще дать тебе больше свободы, чем биться за сохранение прежнего порядка, хоть он и был мне более всего удобен. К тому же я принял справедливость упреков. Менее всего я хочу, чтобы ты тяготилась нашей жизнью. Однако… — я хмыкнула, и Ив укоризненно покачал головой: — Имейте терпение, ваше сиятельство. Вы, как обычно, спешите делать выводы, не выслушав до конца. Так вот, — монарх опять остановился, и я вместе с ним, — кое-что все-таки есть, из-за этого я и приехал, едва прочитав про Тибад.
— Что? — насторожилась я.
— Всего лишь твой день рождения, — улыбнулся король. — Он ведь был неделю назад, а ты не устроила себе даже небольшого торжества. Дренг сказал, что ты запретила присылать тебе даже цветы, не то что идти с поздравлениями и подарками. И мне бы хотелось, пусть и с опозданием, но устроить тебе праздник. Я готовил его еще до своего…
— Нет, — прервала я его. — Я не хочу бала, не хочу пристального внимания и любопытства в чужих глазах. Всё это будет напоминать мне о причине, а я не желаю в свой праздник страдать от неприятных воспоминаний. Пусть всё останется, как есть…
— Хотя бы вдвоем! — воскликнул Ив. — Прикажи накрыть у пруда, или на каком-нибудь балконе, где хочешь, и мы поднимем бокалы…
Мой смех прервал его. Наверное, вышло даже издевательски, потому что, утеряв красноречие, монарх нахмурился.
— Я уже однажды пила из рук Вашего Величества, — всё еще посмеиваясь, наконец, произнесла я. — Это закончилось вашей постелью. Не хочу вновь попасть в ту же ловушку. Простите великодушно, но я отказываюсь пить что-либо с вами наедине.
Монарх ответил непроницаемым взглядом, а после едко изрек:
— А вот это уже оскорбительно, ваше сиятельство. Или вы почитаете меня полным дураком? Думаете, я не понимаю, чем наутро закончится моя выходка? Я желаю сжимать вас в объятьях много больше, чем одну ночь. И, конечно, готов отдать многое за вашу страсть, но не жизнь, а вы непременно после перегрызете мне горло. Потому в этом предложении… или просьбе, как будет угодно, подвоха нет. Я лишь желаю поднять бокал за ваше здравие и преподнести свой дар. Не наспех и не на ходу. А еще… — он усмехнулся и закончил: — Я просто хочу задержаться рядом с тобой подольше. Подари мне еще немного своего внимания, лучик. Пожалуйста.
Ответить я не спешила. Признаться, я испытала любопытство. Упоминание о даре пробудило его. Не от того, что я так уж сильно ждала от короля подарка на свой день рождения, но понимала, что это будет что-то важное. Что-то от чего я, возможно, приду в восторг… или в бешенство. В любом случае, вряд ли это ожерелье или сережки. Нет, он мог, конечно, подарить мне что-то дорогое и малозначимое, чтобы не быть нарочитым. Но драгоценность можно было подарить еще в начале нашей прогулки, в крайнем случае, в конце. Но ему важно сделать это в иных обстоятельствах. Нет, это точно не побрякушка…
— Могу ли я пригласить вас разделить со мной вечернюю трапезу, Ваше Величество? — учтиво спросила я.
— Отчего бы и нет, — пожал плечами король. — Ваше общество мне неизменно приятно, графиня.
— Это великая честь, государь, — я присела в реверансе, а после указала взглядом на лошадей. — Позволите ли прервать прогулку сейчас, чтобы вернуться в мое имение?
— Да, не будем откладывать, — ответил монарх. — Я ужасно голоден.
С галантным поклоном он предложил мне руку, и я не стала отказываться. Вскоре наши скакуны уже несли нас назад к моему дому. Я не буду лгать и говорить, что доверилась возмущению короля, когда я высказала подозрения. Их я считала справедливыми по-прежнему. Кто знает, какое еще у него может быть зелье? Быть может, допив бокал, я забуду саму себя и приму его с распростертыми объятьями. Защита Элькоса при мне, но кто даст гарантию, что Ив не разжился чем-то более сильным и действенным? Доверять человеку, который обманом сотворил из меня любовницу, за что в уплату обещал верность и после предал? Нет уж. Более я такой глупости не сделаю.
По возвращении, я призвала Тальму и приказала ей накрыть стол на две персоны на открытой веранде. А после добавила:
— Вино в погребе выберешь сама, без всяких подсказок. Лучше выбери сильно запыленную, запечатанную бутылку, которая лежит не на виду. И прислуживать за столом будешь ты. Пока мы с королем ужинаем, ты останешься рядом и будешь наблюдать. Если даже покажется, что он что-то капнул или уронил мне в еду или в вино, дай знать.
— Глаз не спущу, госпожа, — кивнула моя камеристка и поспешила исполнить приказание.
С террасы, на которой должен был пройти поздний ужин, открывался чудесный вид. И если бы не одна деталь в пейзаже, то очарование быстро сгущающихся сумерек над прудом, могло бы навеять умиротворение и доброе расположение духа. Звезды, уже зажигавшиеся в небе, вскоре отразятся в почерневшей водной глади. Прислуга зажжет фонари, и картина станет и вовсе сказочной… стала бы, если бы не беседка, хорошо приметная отсюда. Из-за нее я и выбрала именно это место. Хотелось видеть напоминание о том, на что способен монарх, охваченный слепящей яростью. Во что может обернуться его любовь.
Понял ли он ход моих размышлений или нет, но вида не подал. Напротив, подойдя к каменным перилам, Ив поднял лицо к небу, прикрыл глаза и умиротворенно вздохнул. Впрочем, он мог попросту не запомнить в том состоянии, в какой именно беседке произошла отвратительная сцена, а может, ему было попросту всё равно. Главное, что я пошла навстречу его желанию.
Я хотела оставить его, чтобы переодеться, но передумала. Осторожного Боги любят. От этой мысли я усмехнулась, подумав, что скоро перестану доверять даже своей тени, когда рядом находится король, однако с места не сдвинулась. И пока накрывали на стол, я, устроившись в кресле, рассматривала своего гостя, стоявшего ко мне вполоборота.
Разумеется, он ничуть не изменился за прошедший месяц. Может, черты лица стали еще жестче… Да, пожалуй, он немного похудел. Ветер ворошил черные, как опускающаяся на землю ночь, волосы, и мне подумалось, что они немного отросли. Однако плечи его были по-прежнему расправлены, посадка головы осталась горделивой, и уверенности в себе не убавилось ни на малую толику.
