Весь мой род ожидал, когда я призову его в помощь. Дядюшка немало постарался за прошедшее время, навещая, увещевая, убеждая и объединяя родственников. Впрочем, даже сомневающиеся не могли опротестовать повеление главы рода. Теперь наше общее благополучие было поставлено на кон, и я не имела права подвести свою семью.
— Нам нужны сторонники, Шанни, — сказал граф Доло в одну из наших встреч, — и они у нас уже есть. Наш род не так мал, как кажется. Доло, Тенерис, Фристен, Мадести – это основные ветви, но мы забываем о тех, кто носит иные фамилии, менее знатны, но все-таки связаны с нами кровью. Дальние родственники не всегда напоминают о себе. Но когда нуждаются в помощи рода, они ее получают. А теперь род нуждается в них. А потому они станут вашими соратниками и первыми помощниками. И не забывайте о других родах, связанных с нами узами брака. Мы и среди них найдем поддержку, потому что за вашей спиной стоит король. И пусть он не одобряет открыто вашей затеи, но и не мешает ее воплощению, а это значит, что у него имеется свой интерес. Какой – мы пока не знаем, однако не можем не воспользоваться этим молчаливым нейтралитетом.
— Это уже партия, — заметила я с улыбкой.
— Именно, Шанриз, партия, — кивнул его сиятельство. — И она будет шириться и расти, если наши начинания окажутся удачны. Единомышленники сыщутся, когда придет время. А пока заложим фундамент. От него зависит наше общее будущее.
Так что злить кого-то, нарочито подчеркивая свое положение, я не хотела. Пока в моих недоброжелателях значились те, кому мешал моя близость к монарху. Король оставался увлечен только мной, и это не давало надежд кому бы то ни было заручиться его милостью самым простым способом. Позже появятся возмущенные моей деятельностью, и для этого не надо было становиться ясновидящим. Недовольства нам еще хватит, а потому стоило подольше сохранить тот баланс, в котором можно было заниматься делом без помех.
— Ваше сиятельство, — я обернулась и приветливо улыбнулась Дренгу, остановившемуся за моей спиной.
— Ваше сиятельство, — склонила я голову. — Довольны ли вы охотой?
— Вполне, — кивнул граф. — А вы нет, судя по тому, как государь поступил со своей курткой. А между тем он пошел на кабана…
— Увольте, — подняла я руку. — Не желаю знать, как и кого зарезал Его Величество.
— Но он ведь сам мог погибнуть, — возразил Олив и усмехнулся: — Однако вы не спешите заломить руки. — Я ответила молчанием. — Стало быть, я вам рассказываю, как государь в одиночку пошел на кабана, а вы едва не зеваете. — Я вопросительно приподняла брови, и Дренг хмыкнул: — Ну, конечно, вы не видите доблести в схватке с кабаном. Чтобы вы ощутили потрясение, нужно было бы рассказать, как король бросился на штыки противника. Вы – ужасная женщина, — резюмировал фаворит.
— Отнюдь, — не согласилась я. — Но вы правы, я вижу доблесть в сражении за честь своего государства, а в убийстве кабана – лишь жестокую забаву, оценить которую смогла бы, оказавшись в шаге от голодной смерти. А потому прихоть, ставшую причиной схватки с загнанным животным и неуместной игры со смертью, назову недальновидной и безответственной. И вам бы сейчас не рассказывать мне об этом, а остановить монарха перед тем, как он решится на непростительное легкомыслие и убьется, не оставив наследника. Стыдно, ваше сиятельство.
— Опять перемываете мне кости?
К нам приблизился сам монарх. Он перевел взгляд с меня на Дренга, и тот охотно пояснил:
— Я пытался рассказать ее сиятельству о вашей схватке с кабаном, государь.
— И что же? — полюбопытствовал Ивер. — Хотя постой, я сама отгадаю. Нас отчитали?
— Возили носом, государь, будто глупых щенков, — согласно кивнул Олив. — Теперь я хочу к матушке, и чтоб непременно взяла на колени и защитила от этой злой женщины, не способной оценить отчаянной смелости.
— Пожалуй, я не стану уточнять ответа графини, — подвел итог государь.
— Я вам после всё выскажу, — разочаровала его я.
Государь взял меня под локоть и отвел в сторону. Я ответила вопросительным взглядом, и он произнес:
— Сначала поведайте, о чем вы шептались с Атленгом?
— О, сколько угодно, — усмехнулась я. — Его сиятельство ратовал за будущее Камерата.
— А, — монарх отмахнулся, — тогда неинтересно. Мне он тоже ратовал с неделю назад. Хотя любопытно… За кого ратовал? Вдруг у него уже новая кандидатура?
— Герцогини Мэйтские, — ответила я. — Его Высочество готов одарить вас любой из своих дочерей, кого выберете. На мой взгляд выбор недурен. Девицы известны своей скромностью. Для каждой из них будет великой честью заручиться поддержкой Камерата.
Король с интересом поглядел на меня, а затем отметил:
— А ведь ты не сказала – стать королевой. Считаешь, никто из них мне не подходит?
— Богов ради, Ив, — возмутилась я, — не мне же выбирать тебе жену. Тебе и вправду нужна королева, а Камерату – наследный принц, но я полагаю, что тебе достаточно лет, чтобы осознать это и сделать выбор самостоятельно.
— Верная мысль, душа моя, — улыбнулся монарх. — Я сам сделаю выбор и объявлю о нем, но пока о женитьбе говорить рано. Мне нравится моя жизнь, а наследника я сумею зачать и в шестьдесят.
— Тогда тебе не следует кидаться на диких зверей и идти с ними в рукопашную, — ответила я.
— Дренг несколько преувеличил, — отмахнулся государь. — Я был не один, только добил зверюгу. — Я покривилась, но в этот раз монарх оставил мою гримасу без внимания. — Ты так и не пояснила, какая мысль тебя посетила в отношении герцогинь? И не говори, что ее не было, иначе бы ты построила фразу иначе.
Я улыбнулась и взяла его под руку:
— Уже поставили мишени, нам нужно подойти, — заметила я. — А скучные разговоры можем оставить на завтра, пока будем ехать в Тибад.
— Разжигаешь мое любопытство? — полюбопытствовал Ив.
— Не позволяю переменить решение насчет поездки, — пояснила я. — Постель и любопытство – твои слабые места, мой дорогой монарх. Теперь ты у меня на поводке.
— Этот поводок ты сжимаешь в руке уже два года, — усмехнулся он. После поцеловал мне руку, и мы направились к придворным, уже готовым начать состязание. Оставалось лишь дождаться короля, и он появился.
Глава 2
Аметист гордо вышагивал по дороге, полный значимости от носа до последнего гвоздя в подковах. В его гриве поблескивало на солнце украшение, подаренное когда-то магистром Элькосом. И то ли оно придавало вес коню в его собственных глазах, то ли кавалькада гвардейцев, следовавших позади, то ли он просто возомнил о себе невесть что, но мой скакун был нынче высокомерен и полон самолюбования.
— Может, все-таки перейдем на рысь? — обреченно спросила я жеребца, устав от неспешного шага.
— Пфр, — ответил мерзавец.
— Я его ударю, — тихо зверея от упрямства коня и моего ему потворства, сообщил государь. — Хлыстом. Сию же минуту. Видят Боги, ударю и получу от этого невероятное удовольствие. Еще ни одно животное так упорно не выводило меня из себя.
