— Почему вы спрашиваете меня о его словах? — спросила я удивленно, и в зале, кажется, перестали даже дышать. Придворные жадно вслушивались в наш разговор.
— Кого же мне спрашивать? — удивился в ответ государь.
— Сердце, к вам оно ближе, чем ко мне, Ваше Величество. Вы держите его в руках, так отчего же не слышите того, что оно говорит вам?
— Вы ошиблись, Шанриз, мои руки пусты, — произнес король. — Вашего сердца в них нет. Разве же можно доверять рукам? Я спрятал ваше сердце туда, откуда его невозможно потерять. Оно здесь, — он приложил ладонь к груди. — Потому я не слышу его голос сквозь плоть, но его жар всегда со мной.
— Что же мне еще вам пожелать? — спросила я с улыбкой. — Разве что помолиться за вас моему покровителю.
— Это лучшее, что вы можете сделать. Вы любимица Хэлла, и ваши молитвы он неизменно слышит. Так пожелайте же мне удачи, Шанриз.
— Удача с вами, Ваше Величество.
Ив вновь приложил ладонь к груди, я повторила его жест, склонила голову и отступила назад, уступив место магистру. Речь мага была похожа на отеческое напутствие. Монарх принял его пожелания благосклонно. Отступив от изножья трона, Элькос протянул ко мне руку, я вложила в его ладонь свои пальцы, и маг, решивший быть оригинальным до конца, пропустил меня под рукой в очередном танцевальном па, а в окончании его сам уместил мою ладонь на сгибе своего локтя, и мы направились на свои места.
— Актеришка, — фыркнул ему Дренг и направился поздравлять короля.
— Попробуйте переплюнуть, мой завистливый друг, — хмыкнул ему в спину маг.
— Зачем вы его подначиваете? — с укоризной спросила я. — Он ведь так и на голову встанет. Дренг не может не принять вызов, тем более от вас.
— Посмотрим, — широко улыбнулся Элькос, и мы устремили взоры на графа.
Его сиятельство пока не сделал ничего этакого, что могло бы выделить его. Он приблизился к изножью трона, склонился перед государем. Мы с магистром продолжали ждать. Дренг распрямился, расправил плечи, после прижал правую руку к сердцу, левую простер к королю и заговорил:
Весна – рождение надежд.
Сияет юною красою,
В покрове призрачных одежд
Она пленяет взор собою.
Ее дыханье – это жизнь.
И звонкий смех душе отрада.
С ней веселиться не стыдись
За зимнюю тоску в награду.
Как предки наши говорили:
Кто в эту пору появился,
Их Боги щедро одарили,
И путь их солнцем озарился.
Дитя весны наш господин
Любим Богами и народом.
Ты – наш отец и властелин
Во славу царствуй год за годом.
Что пожелать еще могу?
Удача уж обещана графиней.
Я верность в сердце сберегу,
Как было прежде и поныне.
Ив, изломив бровь, негромко поаплодировал поэту. Придворные, включая нас с магом, поддержали Его Величество.
— Вот шельмец, — фыркнул магистр, постукивая кончиками пальцев по раскрытой ладони. — Извернулся.
— Быть может, заранее сочинил? — задумчиво спросила я.
— Этот мерзавец способен на ходу сплетать слова в рифмы, — усмехнулся Элькос. — Даже вас припомнил.
Дренг тем временем грациозно поклонился и направился на свое место.
— Вы поглядите, Шанни, как сияет сей поэт, — глядя на торжествующий оскал графа, сказал мне магистр. — Сэкономлю-ка я на магическом свете, граф в одиночку способен осветить весь дворец.
— Эк вас корежит, господин маг, — невозмутимо произнес его сиятельство, встав рядом со мной. — И как вы нас рассудите? — спросил он, чуть склонившись ко мне.
— Прекрасное поздравление, — ответила я. — Вы талантливы, ваше сиятельство, это неоспоримо. Но так как талантом вы сверкали в стремлении превзойти господина Элькоса, то я его назову оригиналом и победителем. Но стихотворение превосходно. Это должно вас утешить. И не стоит прожигать во мне дыру взглядом. Вы желали моего суждения, вот оно. Примите и будьте благодарны.
Дренг, глаза которого в возмущении округлялись всё больше, пока я говорила, всплеснул руками и вопросил:
— Зачем я вас слушаю? Вы ведь заодно с колдуном, и какое же суждение вы могли вынести, ваше предвзятое сиятельство? — продолжал королевский любимец. — Государя спрашивать нет смысла, он сразу выберет вас. Нет-нет, нам нужно совершенно беспристрастное мнение. — Дренг огляделся. Элькос хмыкнул, я осталась невозмутима. — Нет, здесь мы не найдем нужного. Одни будут рады наговорить мне гадостей, другие станут заигрывать с вами, а потому мы отложим наш спор до начала бала. Уж там непременно сыщется тот, кто выскажется по совести.
Я едва заметно усмехнулась, Элькос вздохнул, на том спор и прекратился. Между тем поздравления продолжались. Уже прошли все приближенные и потянулись придворные. Никто не пытался больше быть оригинальным. Придерживались правил, и этого было достаточно. Да и государь бы не одобрил, если бы торжество превратили в состязание. На подобное могли осмелиться немногие, и они уже это сделали. А более никто не стал рисковать вызвать монарший гнев.
И из всех разве что отличилась супруга секретаря министра финансов – баронесса Дарскейп. Ее милость, дама молодая и привлекательная, но далеко не умная, начала свое выступление с затянувшегося реверанса и демонстрации глубины своего декольте. Она даже умудрилась поводить плечами, привлекая внимание государя к весьма выдающейся части своего тела. После рассыпалась в уверении своей преданности и готовности служить Его Величеству, как бы он ни приказал это сделать.
— Боги, — услышала я шепот за спиной. — Ну и дура.
Я была полностью согласна, но взгляд на короля подняла. Нет, я не сомневалась в нем и понимала, что столь грубая и незамысловатая попытка соблазнить вызовет лишь насмешку, но поглядеть всё равно было любопытно. Мой венценосный любовник потер переносицу и, прохладно улыбнувшись, ответил:
— Похвальное желание, ваша милость. Благодарю.
Баронесса просияла. Ее супруг, а он всё это время, разумеется, был рядом, поджал губы и, взяв жену под локоть, потянул ее в обратную сторону.
— Любопытно, кто сделал ставку на декольте баронессы Дарскейп? — шепотом спросил Дренг.
— Думаю, ее муж, — шепнул в ответ магистр. — Он не разгневан ее выходкой, но раздосадован. Никто из тех, кто желал бы быть приближен к монарху, не станет связываться с глупышкой вроде ее милости. А вот ее муж, уверенный в достоинствах жены, но, не обладая навыками интригана и гибким умом, воплне мог сделать на супругу ставку. Насколько помню, Дарскейп находился в затруднительном положении.
— Он сильно задолжал, — шепнул королевский виночерпий – барон Скальд. — Потратился на любовницу, теперь, похоже, решил поправить дела с помощью жены.
