Улыбнувшись, я похлопала кончиками пальцев по ладони, аплодируя мыслям управителя.
— Весьма недурные соображения, ваша милость, — произнесла я. — И они справедливы, а потому мы откроем и второй пансион со школой, но уже для мальчиков. А после и школу, которую будут посещать ученики обоего пола…
— Невозможно!
— Возможно, — отмахнулась я. — До десяти лет возможно. «Школа первых знаний», так мы ее назовем. А дальше ученики, кто захочет продолжить обучение, сможет перейти в женскую и мужскую школу соответственно. Но начнем с женского пансиона. Мне любопытно, сколько семей оценят возможности, которые появятся у их дочерей.
Барон отвернулся. Он некоторое время ехал, в молчании поглядывая на дорогу, а после произнес чуть ворчливо:
— И все-таки лучше разделить школы не только по полам, но и по сословиям, хотя бы отделить дворян… Но, — он обернулся ко мне, — кто же станет платить за всё это? Неужто государь готов субсидировать вашу затею?
Я усмехнулась. Король был готов только наблюдать за происходящим, но о выделении каких-либо денег ответил уклончиво, не отказав, но и не дав согласия. Впрочем, мы с дядюшкой на него и не надеялись. Для своих целей мы пошли путем благотворительности, и в этом деле нам помогали графы Гендрик, а точней, Амберли и Элдер.
Его сиятельство с некоторых пор стал модным художником, чьи полотна охотно раскупались, а заказы на портреты сыпались на него со всех сторон. Граф даже однажды возмутился:
— За кого они меня принимают?! Я – аристократ, а не рисовальщик!
Однако ради моего фонда начал браться за заказы. А Амбер устроила настоящий аукцион, где распродала даже копии чужих картин, написанные ее мужем. Всю собранную сумму чета Гендрик торжественно вручила мне со словами:
— На твои затеи, сестрица.
Однако не только Гендрики внесли свой вклад в наше дело, но и все родственники. Правда, среди них не было талантливых художников, кому заказывал картины сам монарх, однако были лотереи и просто копилки, куда гости жертвовали деньги. Устраивала нечто подобное и я, в королевском дворце.
С тех пор, как принцесса Селия отправилась к мужу в Ришем, а герцогиня Аританская была выпровожена в Аритан, в королевском дворце полноправной хозяйкой стала я. Поначалу я оставалась в королевском крыле, и государя это вполне устраивало, пока разговор не зашел о фонде. Мне нужен был приток средств, а собрать сразу много можно было только на королевском балу. И я решила, что пора отбросить скромность и взять на себя роль хозяйки, пусть и временной, пока не появится постоянная.
— Ив, я хочу устроить благотворительный бал, — объявила я государю, войдя в кабинет.
Он оторвал взгляд от своих бумаг, потер переносицу и ответил:
— Не препятствую. Устроители, распорядители и все, кто потребуются, в твоем распоряжении. Пользуйся, душа моя, а я еще немного поработаю.
— Не препятствую, — сказала я, и он удивленно приподнял брови:
— А благодарность?
— Позже, дорогой, позже, — заверила я. — Тоже немного поработаю, а потом отблагодарю.
— И даже не поцелуешь? — я послала ему воздушный поцелуй и устремилась к двери, но в спину мне понеслось возмущенное: — Скряга!
— Рассчитаюсь сполна, но позже, — не оглядываясь, пообещала я и выскользнула за дверь под многообещающее:
— Я вас услышал, ваша милость! — Тогда я еще не стала графиней.
На бал-маскарад собрался не только Двор. Были приглашены и представители столичной знати – я посчитала их полезными, а потому слепила своей улыбкой, когда встречала на правах хозяйки. Я дала этим людям возможность быть представленными королю Камерата, свести полезные знакомства, да и просто поглядеть на колыбель власти изнутри.
Разумеется, они понимали, кому обязаны такой честью, и потому отблагодарили на славу. Копилка, сооруженная магистром Элькосом сверкала и переливалась почти не прекращая, когда в нее поступали всё новые и новые вложения. Такие балы и приемы для узкого круга лиц я устраивала периодически, а на большие праздники завела благотворительную продажу пригласительных. И аристократия не жалела денег, чтобы попасть в святая святых Камерата, или хотя бы посмотреть вблизи на торжественные шествия, приуроченные к религиозным праздникам или историческим событиям.
— Если будешь держать собранные деньги только на свои затеи, найдутся недовольные, — сказал мне как-то Ивер.
— Я это понимаю, — ответила я. — Поэтому часть я пожертвую патриарху на храмы, часть потрачу на заведения, нуждающиеся в помощи, а вот третью часть оставлю нетронутой. Эти деньги будут скапливаться на мое дело.
— Кова-арная, — протянул государь. — Еще и церковников собираешься опутать паутиной.
— Не останавливаться же мне на короле, — пожала я плечами. — Эта добыча уже в моих путах, настало время, продолжить охоту и загнать в ловушку старого вепря.
— Главное не спутай сети, — усмехнулся Его Величество. — Для вепря оставь только доброе слово, но в твоем огне продолжу сгорать только я.
— Фу, Ив, он же старый и святейший. Как можно ревновать к патриарху? — возмутилась я, встретилась с упрямым взглядом и усмехнулась: — Могу брать тебя с собой.
— Уволь, — отмахнулся монарх. — Отправлю с тобой… — он подумал и закончил: — Гвардейцев. Их вполне хватит.
Я сдержала слово и распределила приток финансов. Мне нужна была церковь и ее лояльность в будущем, когда время экспериментов закончится и начнется борьба за изменение законов и устоев. Патриарх, как друг, мог сыграть в этом деле немалую роль. И наша дружба понемногу укреплялась. Он принял мое подношение и благословил на доброе дело, коим назвал те деяния, которые я затеяла. Мы еще не разговаривали о будущих реформах, на которые я надеялась, только о школах, где будут обучать детей обоих полов, но одобрение главы церкви было необходимо для простого народа. И я его получила.
— Только бы стоило разделить школы на женскую и мужскую, — заметил святейший Менгет. — Не дело смешивать отроков и нарушать заповеди Богов наших.
— Вы правы, святейший отец, — не стала я спорить. — Мы разделим учеников, когда они подойдут к поре взросления.
— Это дело угодно Богам, — с благостной улыбкой кивнул святейший. На том и сошлись.
Слова патриарха были справедливы. И пусть бедняки не прятали дочерей, у них на это попросту не было возможности, да и средний класс не весь следовал традиции, которой придерживалась знать, но все они старались оберегать девиц от соблазнов, как велела богиня Левит. И хвала Богам, что святейший оказался прозорливей светской власти. Даже удивительно, насколько последователь догм может видеть дальше тех, кто привык эти догмы нарушать. Но факт остается фактом, с патриархом мы нашли общий язык, в отличие от министра образования.
Хотя, признаться, разделять школы мне не хотелось по идейным соображениям, чтобы уже прекратить это затворничество благородных девиц до их совершеннолетия. Сам оплот чистоты – сестра короля, показала на собственном примере, что целомудрию затворничество не способствует. В то же время я и среди соблазнов Двора не собиралась расставаться со своим девством. И если бы король в свое время не опоил бы меня, возможно, мне удалось бы продержаться до того дня, когда он, перегорев, стал бы мне просто другом, как мечталось. Кто знает?
