Вторым делом являлась помощь государю в его верности, раз уж собрался клясться в этом перед Богами. А так как Его Величество был слаб по этой части, то и надеяться на то, что после храма он вдруг сумеет обуздать свою вольную натуру, я не видела никакого смысла. Скоро его многолетнее ожидание закончится, и крепость падет. И что же будет после? Пойманная дичь становится трофеем, ее голова на стене, и охотнику вновь становится скучно.
Впрочем, я была склонна верить, что какое-то время наша жизнь будет течь привычно. Мы будем по-прежнему делить покои, проводить вместе вечера, гулять вне дворца, держась за руки. Будем спорить, обсуждать… Но когда я забеременею, меня, скорей всего, переселят в отдельные покои, и у нас всё еще сохранится некая душевная близость, он ведь так ждет рождения наследника. Но я могу сказать в точности, что с момента, как беременность подтвердится, наша близость телесная прекратится, чтобы благополучному исходу ничего не угрожало.
Мне будет велено отдыхать, гулять, не волноваться, а значит, исключить из жизни и все оставшиеся после свадьбы крохи, которые я еще буду дожевывать. И вот тогда, когда я утеряю некоторую привлекательность внешне, совершенно растеряю те блики граней, которые радуют взор короля, благодаря моей деятельности, ибо ее уже не будет, мой супруг отдалится от меня. И пусть он будет продолжать опекать меня и баловать, разумеется, так, как видит он, а не я, государь ощутит потребность стряхнуть пыль и развеяться.
С рождением наследника ничего не изменится. Мне будет велено полностью посвятить себя ребенку. И пусть я могу спокойно находиться подле своего дитя и заниматься делами нашего рода или благотворительностью, монарха это будет мало интересовать. Его уже успеет занять кто-то более свежий, более свободный. Мои просьбы начнут раздражать его, я буду злиться на невнимание и отказ меня выслушать.
Впрочем, он хочет нескольких детей, а значит, я буду беременеть каждый год. И пока я буду вынашивать его детей и ожидать хоть какого-то проблеска в моей беспросветно однообразной жизни, он успеет завести сотню любовниц. А я превращусь в несушку, которая даже не сможет взять на себя воспитание своих детей. Что бы сейчас ни говорил король, но сыновей заберут от меня, как только они будут готовы постигать науки. Но и дочерей не оставят, потому что я могу вложить им в головы свои взгляды, а Их Высочествам предстоит выйти замуж за менее прогрессивных правителей, и значит, моя мораль только испортит «товар», который их отец использует во благо Камерата. Так что ни детей, ни мужа, ни любимого дела. Хоть в петлю лезь, право слово…
— А… н-да, — маловразумительно ответил магистр. Он потер подбородок и спросил: — Это точно?
— Точнее не бывает, — усмехнулась я. — Что делать?
Маг заметно растерялся. Он неопределенно пожал плечами, затем и вовсе развел руками, и лишь после этого вопросил:
— Какого ответа вы от меня ожидаете, Шанни? Если он огласил вам свое решение, то сделать уже ничего нельзя, да и раньше вряд ли было можно…
— Я это прекрасно понимаю, — отмахнулась я. — С той минуты, как он сказал мне о своем намерении прямо, я уже практически королева.
— Тогда что…
— Что мне делать, чтобы не превратиться в унылую тень при муже, который скоро охладеет ко мне?
— Девочка моя, с чего вы взяли, что он охладеет? — я ответила скептическим взглядом, и маг вздохнул: — Вы правы, Шанриз, он охладеет и очень быстро.
— Еще бы не права, — фыркнула я. — Я вот-вот войду в клетку. От безысходности я наложу на себя руки, клянусь вам! К тому же он уже закрыл меня во дворце, из всего прочего оставляет крохи, но я опасаюсь, что после свадьбы могу лишиться и их. Пока ему надо, чтобы я безропотно вошла в храм и принесла клятву. Государь готов заткнуть мне рот некоторыми уступками, но после… Как легко он отобрал у меня мои привычные дела, так же заберет и то, что уступает. Боги, магистр, это же тупик! Не будет ничего, что сможет хоть как-то примирить меня с действительностью. — Протяжно вздохнув, я вновь поглядела на мага: — А потому порадуйте хотя бы вы. Есть ли успех в нашем деле? Помниться, вы говорили, что амулет имеет погрешности. Скажите, что вы их исправили, умоляю!
Элькос пересел ко мне, сжал руки и улыбнулся:
— Тише-тише, дорогая, — произнес магистр. — Не стоит предаваться панике прежде времени. Верность короля я вам обеспечу, как и обещал. — Я вскинула на него взгляд, и Элькос самодовольно улыбнулся: — У меня получилось, Шанни. Наш с вами амулет готов, хвала Богам, я справился, и, как мы видим, вовремя.
— Расскажите мне про него подробней, — попросила я. — Когда мы говорили с вами в последний раз, ваша подвеска…
— Перстень, — прервал меня маг. — Это будет перстень. Амулет в этой форме дает наилучший эффект. Но вы просили подробности, и я расскажу вам о своей работе. Это амулет направленного действия. По сути, он лишает мужской силы, а соответственно и интереса к женщинам, кроме той, на чьей крови сделан. Я провел несколько испытаний, учел ошибки, и теперь амулет совершенен. Отъявленные изменники стали вернейшими из мужей, более того, их интерес к женам вернулся. Амулет усилил угасшее влечение. И если вы уговорите короля принять амулет, вопрос с его верностью и угасающим интересом будет решен.
Я поднялась с кресла и прошлась перед магистром. Амулет – это замечательно, хуже, что надо просить короля дать на его ношение согласие. К тому же снять побрякушку несложно…
— Его можно снять? — спросила я, бросив взгляд на мага.
— Можно, — кивнул Элькос, — но он сам не захочет с ним расстаться. Влечение, Шанни. Амулет заключает в себе часть вас самой, и потребность быть ближе к вам окажется так сильна, что перстень станет его постоянным спутником. Если снимет, он не ощутит свободу, только тревогу и беспокойство. Чтобы очиститься от воздействия потребуется много времени, больше часа или дня, гораздо больше. Даже не неделю. Поверьте, король поспешит вернуть перстень на палец.
Покивав, я уселась на диван и ощутила прилив злости.
— Проклятье, — выругалась я. — Неужели я не заслуживаю искреннего отношения ко мне и верности без всяких амулетов? Я всегда была верна ему, не позволила себе увлечься. Почему же я должна просить надеть амулет, чтобы не делить его с сотней других женщин? Однажды он даже не станет скрываться…
— И всё же это лучше, чем наблюдать поначалу его отчужденность, а после узнать, что покои фаворитки более не пустуют. А потому придется предложить ему верность, взращенную искусственно.
— Такое ощущение, что мне осталось пару шагов до пропасти, и ничто уже не может вырвать меня из ее хищной пасти, — с тоской произнесла я и тряхнула волосами. — Довольно. У меня еще есть время прийти с ним к соглашению. Не стоит сдаваться прежде времени.
— Верно, — улыбнулся маг, и я перешла к следующему вопросу.
— Скажите, магистр, что дал допрос матроса Утткера?
— Кого? — изумился Элькос. — Девочка моя, о ком вы говорите?
