— Милости Отца вам, — произнесла я. — И благословения Дурпака.
— И тебе, дочь Отца, их милости, — ответил пагчи.
Порывисто обернувшись, я увидела, неподалеку двух илгизитов. Из их тел торчали стрелы. Значит, осталось двое и чародей. Пагчи тоже поубавилось. Кроме того, с кем я разговаривала, остался еще один, пятеро исчезли за зарослями.
— Вас послал сам Белый Дух, — наконец, выдохнула я.
— Кто ты? — спросил мужчина, с которым я стояла рядом.
— Мое имя Ашити, — представилась я. — Я — дочь шаманки Ашит.
— Я — Балчут, из племени пагчи, — почти с вызовом произнес мужчина.
— Я знаю, — улыбнулась я. — У тебя черные волосы и зеленые глаза. — После отступила на шаг и, приложив ладонь к груди, склонилась: — Благодарю, Балчут, что остановились и помогли мне.
— У тебя тоже зеленые глаза, но белые волосы, — заметил пагчи. — Но ты не дитя нашего племени.
— Да, — согласилась я. — Я — дочь шаманки Ашит.
— У шаманов нет детей, — возразил второй пагчи.
— Отец захотел, чтобы у Ашит была, — ответила я и с тревогой посмотрела туда, где находился холм. — С ними пятый подручный великого махира, — сказала я.
— Стреле всё равно, — пожал плечами Балчут.
Я подошла к Малышу и шепнула ему на ухо:
— Спасибо, мой дорогой.
А потом вернулись остальные пагчи. Один из них был ранен, он опирался на плечо соплеменника. За воинами топали йенахи, оставшиеся без седоков. И когда они приблизились, я услышала:
— Чужаков не осталось.
— Мы помогли, тебе больше нечего бояться, Ашетай, — произнес Балчут, несколько исковеркав мое имя.
И я поняла, что меня сейчас оставят в одиночестве. Возмущение, волнение и испуг всколыхнулись, и я воскликнула:
— Вы оставите меня здесь?!
— Тебе больше нечего бояться, — повторил Балчут, похоже, он был здесь главным.
— А лес? А звери?! И я не знаю, как мне вернуться домой! — снова воскликнула я. — Не бросайте меня, прошу!
— Балчут, — заговорил второй пагчи, который оставался с нами. — У нее белые волосы и зеленые глаза, — с явным намеком сказал он. На меня дружно посмотрели, даже раненый перестал кривиться. — Это ее искал Таньер.
— Таньер? — переспросила я, а после просияла: — Танияр?! Он ищет меня?
Пагчи переглянулись, а затем Балчут сказал:
— Ашетай, ты можешь идти с нами.
— Спасибо! — ответила я с чувством.
И снова в моей душе зажглась надежда. Неужели Танияр уже где-то рядом? Хоть бы так! Великий махир явно мог обойтись без меня, зато мне представлялась возможность познакомиться поближе еще с одними обитателями Белого мира. А если Танияр и вправду ищет меня, то мы вскоре встретимся и вернемся домой. Домой! Белый дух, благодарю!
Глава 19
Новый день пощекотал солнечным лучом кончик моего носа, посветил сквозь сомкнутые веки и запутался в белоснежных волосах. Открыв глаза, я прислушалась к мирному течению жизни за окном и сладко потянулась. Славно… Правда, славно! Даже то, что я всё еще была далека от дома, не угнетало. Сейчас меня окружали люди, лишенные предубеждений и спеси жителей таганов. Хотя, признаться, и любимые дети Белого Духа были мне по сердцу, хоть и казались зазнайками, но ведь вода и камень точит, а верное слово его превращает в крошево. Впрочем, сейчас не о таганах.
Вот уже второй день я гостила у пагчи. Разумеется, Танияра в поселении не было, и рядом с ним не было, и даже поблизости. Он не заезжал сюда уже давно, а именно с зимы, когда пытался отыскать мой настоящий дом. Именно тогда его и видели пагчи. А я всего лишь приняла желаемое за действительное в своей эйфории после обретения свободы. Но не скажу, что пришла в уныние, поняв свою ошибку.
Я избавилась от илгизитов и необходимости ехать в Даас, что не могло не радовать. К тому же у меня появился шанс познакомиться с племенем, в родстве с которым меня подозревал каждый первый житель Зеленых земель. И знаете, что я скажу? Пагчи мне понравились. И пусть на меня поначалу смотрели настороженно и испытующе, но к вечеру уже собирались, чтобы посмотреть на ту, кого зимой разыскивал их друг Таньер.
— Таньер — хороший человек, — сказал мне Балчут еще по дороге до поселения. — Пришел без оружия, дары щедрые принес. И пока у нас жил, законы уважал, ничего дурного не сделал и не сказал. Гордость не показывал, вел себя, как равный с равными. А как уезжать собрался, поклялся быть другом и больше пагчи не убивать.
— Его мать научила, что в племенах живут достойные люди, — улыбнулась я.
— Хорошая женщина, — важно кивнул пагчи.
— А то, что с оружием приходил, так это отец его помощь Налыку пообещал, как родственнику, — поспешила я оправдать моего воина.
— Война и есть война, — пожал плечами Балчут. — Мы не в обиде. Они нас убить хотели, мы их.
— Логично, — усмехнулась я себе под нос.
А вечером меня усадили за общий стол, за которым я не почувствовала себя лишней, даже гостьей не чувствовала, будто так и прожила с пагчи ни один год. Кто-то из них, кто сидел со мной рядом, мог запросто толкнуть в плечо и призвать в свидетели событий, о которых я не имела ни малейшего понятия:
— Скажи, Ашетай, что так всё и было, — требовал мой сотрапезник. — Глупый Алем не верит, а я правду говорю. Скажи!
— Да, — важно кивала я. — Так всё и было. — После склонялась к уху соседа и спрашивала: — А что было?
— Как говорю, так и было, — заверял меня пагчи. — Ты же сама это сказала. — У меня возражений не нашлось.
Это было невероятно, как быстро меня приняли в племени. Хватило только одного знакомства с Танияром, чтобы я стала своей. Друг моего друга, как говорится. И я в ответ преисполнилась живейшей симпатией к этим простым людям. Им было неважно мое происхождение, откуда я пришла, и кем являлась раньше. Хватило и того, что я сама о себе рассказала, чтобы поверили и не искали подвоха.
И традиции пагчи мне тоже понравились. Впрочем, я пока мало что о них знала. Лишь несколько из них. Вот, к примеру, та же вечерняя трапеза. Они не ради меня вышли на улицу за общий стол, это было привычным делом. Завтракали по домам, обедали, где придется: кто в поле, кто на охоте, кто дома или в лесу, если был занят сбором даров, на которые так щедр лес. Семья не собиралась за столом специально для дневной трапезы. Если уходили, то брали еду с собой. А вот вечером, когда все возвращались, тогда-то и накрывался общий стол на улице. Разумеется, зимой этого не делали, для этой цели имелось длинное строение, назначение которого мне пояснили, как только я задала соответствующий вопрос. Там тоже стоял длинный стол, который накрывался от каждого двора, и где люди могли рассказать о том, как провели день, чем были заняты, что интересного или забавного произошло. Или дурного.
