— Танияр уже сделал свой выбор, — вдруг раздался мужской голос. Мы одновременно повернули головы к Берику. Кажется, мы его разбудили, и ягир слушал мои размышления всё это время. Он поднялся на ноги с того спального места, которое когда-то было устроено для Танияра. — Если его вынудят жениться на другой, он к ней не притронется. Поселит у себя в доме, будет заботиться, но как о гостье — не больше. Накормит, напоит, оденет, даст кров и защиту, но в постель с ней не ляжет.
— И детей не будет, — кивнула я и пробормотала себе под нос, вдруг чувствуя облегчение: — Ах, кабы так… — Но сразу же и покачала головой. Нет, это говорит моя ревность. Нельзя, это не то чувство, которым можно руководствоваться в рассуждениях и поисках выхода: — Значит, нужно только женить Танияра, чтобы он стал надеждой Елгана на наследника, после убрать старого каана, провозгласить кааном алдара Зеленых земель, а потом он уже не нужен. Архам протягивает руку помощи осиротевшему тагану и принимает его под свое покровительство. Территория увеличивается в два раза, как и войско. И алдаром у них будет ставленник Селек, как она и хотела изначально. Никто уже не оспорит приказ каана и будет делать, как он велит. Невероятно, мама, просто невероятно, каков масштаб игры! Только… — Я подошла к матери: — Только мне кое-что непонятно, без этого не складывается полной картинки.
— Что? — спросила Ашит.
— Зачем пытаться избавиться от Танияра, отправляя его исполнять неразумный приказ, если его желали использовать для присоединения новых земель?
Ответил мне снова Берик:
— Сын Елгана умер в конце этой зимы. После того, как алдара ранили кийрамы.
— Ясно, — кивнула я и продолжила: — Значит, раньше этого пункта в плане Селек не было…
— Что говоришь? — спросил Берик.
— Говорю, что Селек только недавно надумала женить Танияра, — в задумчивости пояснила я. — Шустрая какая…
Вернувшись к очагу, я посмотрела на блюдо, однако махнула рукой и направилась к лежанке. Вопросов у меня было много, но не нравились ответы, которые давали камни. Может, в этом и скрывалось нечто большее, но я не понимала, а то, что остается за гранью понимания, не может служить фундаментом для рассуждений и выводов. А потому я решила руководствоваться уже полученной информацией. Ее было, отнюдь, немало.
— Стало быть, спать, — огласила итог нашему Совету Ашит. — Ложись, Берик. Она теперь думать станет, если захочет поговорить, мы услышим.
Усмехнувшись, я легла, заложила руки под голову и устремила взгляд в потолок. На нем еще шевелились тени от догорающего огня в очаге. Они росли, скрадывали небольшие островки оранжевых отсветов, и мне думалось, что это похоже на угрозу. Вот также, неспешно наползая, она поглощает надежды и веру в счастливое будущее. И сколько не извивайся, а чужое коварство победит… Победит?!
— Вот уж нет, — фыркнула я себе под нос и повернулась на бок.
Не позволю. Неверная аналогия. Так думает обреченный, а победитель говорит иначе, он говорит, как граф Виннер, кем бы он ни был. Пусть Селек извивается, пусть мечтает и планирует, а я ей игру испорчу. Не отдам Танияра, даже если он уже и не мой… Хотя почему не мой? Он мой. Его душа со мной, а мое сердце бьется быстрей, когда он рядом, а значит, разлучить нас сложней, чем думает каанша. Если Берик прав, то брак не будет консумирован, а значит, можно его и расторгнуть. Я помню этот закон, но он из прошлой жизни. А в этой?
Про каанов я знаю, кажется, всё. Танияр подробно рассказывал мне о передаче власти. И то, что Селек рассчитывает на наследование Архамом брату и тестю, это вполне вероятный исход. А с умением старшей каанши договариваться, она найдет союзников среди старейшин тех таганов, на которые положила глаз, и оснований у нее будет предостаточно. Так что тут у меня вопросов нет, а вот насчет разводов…
— Мама, — позвала я.
— Мужчина может отказаться от женщины, как и женщина от мужчины, даже если у них есть дети, — произнесла шаманка, знавшая, о чем я хочу спросить. — Для этого достаточно одному крикнуть прилюдно — свободен, а второму — согласен. И они больше не будут мужем и женой. Только каан и его жены соединены навечно.
— Почему?
— Ему разрешено иметь трех женщин. Перебирать дальше запрещено. И дети, в которых течет кровь каана, должны оставаться при отце, а стало быть, и при матери. Думаешь, Вазам не избавился бы от Селек, если бы мог? Стал бы терпеть ее в своем доме?
Не стал, если только ради младшего сына.
— И ради него не стал бы, — ответила на мою мысль мама. — Не было бы ее рядом, и Архам был бы с братом, а не против него. Селек — корень всего.
— Почему не отдалил их друг от друга? Почему позволил горю взять верх и сам отдалился от младшего сына?
— Не Вазам отошел от Архама, а Архам от отца, — подал голос Берик. — Он мать выбрал. Вазам Танияра звал часто, но Архама не гнал. Если бы хотел, был бы с отцом и с братом. Каан сыновей любил, в них его кровь. Я уже ленген тогда получил, стоял на подворье и видел, как они жили. Танияр брата зовет, а тот к матери. Вот и выходило, что он с отцом больше был. Как учиться — Архам идет, а если нет, то всё рядом с матерью сидел.
— Вот как, — отозвалась я и замолчала.
— Спи, Ашити, — велела шаманка. — Не мучай голову, утром думать станешь.
— Я не хочу, мама, — ответила я и… заснула.
Утро началось для меня со странных звуков. Они влетали в приоткрытую дверь и смешивались с негромким ворчанием шаманки. Слов я не разобрала, но сон оказался побежден, и я села на лежанке, продолжая прислушиваться к хрюканью и визгам, которые доносились со двора. Мама бросила на меня взгляд и покачала головой, то ли сожалея, что меня разбудили, то ли, наоборот, укоряя за долгий сон. Я выбрала первый вариант и сладко потянулась.
После слезла с лежанки и на цыпочках пробежалась к двери, чтобы выяснить причину шума, а когда высунула нос, то так и застыла с приоткрытым ртом, глядя на представшее зрелище. Ветер и Уруш, позабыв вчерашние споры, носились перед домом, с упоением предавшись своей игре. И, кажется, это были догонялки. Турым черной стрелой мчался от саула, и когда Ветер его нагонял и прикусывал, Уруш взвизгивал. Он взвивался в воздух, изворачивался, и уже саул убегал от турыма, петляя, будто заяц. Когда Уруш настигал его и прихватывал за ноги, Ветер счастливо хрюкал, и они снова менялись местами.
— Дети есть дети, — проворчала за моей спиной шаманка. — Тебя к ним выпустить, и вообще оглохнуть от шума будет можно. Одевайся.
— Прелесть какая, — хмыкнула я, глядя на вчерашних соперников, вдруг ставших друзьями.
— Гляжу, а душой-то посветлела, — почти ласково произнесла мама, встав за моим плечом. Она провела по моим волосам ладонью и сурово велела: — В лихур и одеваться.
— Иду-иду, — ответила, но еще на миг задержала взгляд на зверях, широко улыбнулась и отправилась в умывальню.
Настроение и вправду было замечательным, несмотря на обрушившиеся невзгоды и ночные размышления, а может, как раз, благодаря им. Теперь в моей голове была четкая картинка, которой не хватало лишь некоторых уточнений, но они важной роли не играли и узнать их можно было и позже. Главное, я знала, что задумал враг, и как будет добиваться своей цели. Значит, моей задачей было просто помешать осуществить задуманное, и сделать это было весьма и весьма просто.
