Прислужница, которой дали разрешение встрять, вышла вперед и важно произнесла:
— Хороши серьги.
— Беру, — я широко улыбнулась и с облегчением избавилась от массивного украшения. — Только к серьгам теперь мне и ожерелье надо.
Уходила я от Урзалы в отличном расположении духа и с украшениями, которые вряд ли когда-нибудь надену из-за их большого веса. Однако в глазах торговца и мастера ювелирных изделий я читала искреннюю симпатию и желание дружить. А всё благодаря заказу на гарнитур, который уважаемый Урзалы обещал для меня сделать. Вечером он должен был прийти за эскизом, а заодно и за задатком, более чем щедрым. И потому за то, что уже купила, я заплатила всего половину стоимости. Сурхэм названной суммой осталась более чем довольна.
— Хорошо сторговалась, Ашити, — резюмировала она, когда мы отошли.
— Я не умею торговаться, — ответила я. — Но умею договариваться.
Вечером, уже лежа в постели, я подвела итоги прошедшего дня и нашла их весьма недурными. Во-первых, я сделала четыре заказа: на украшения, на одежду, на обувь и на мебель. У меня было всё стараниями Танияра, но так я сошлась с четырьмя жителями Иртэгена и получила предложения еще от десяти мастеров, каждому из которых пообещала почтить его дома своим вниманием. То есть меня уже ждали в гости. И не только они.
А во-вторых, я узнала, что с предубеждением ко мне относятся далеко не все. Это стало приятным открытием. Случилось оно, когда я остановилась рядом с кузней. Не ради дела или любопытства, просто там стояла лавка, а мои ноги к тому моменту уже просили пощады, и я присела. Помощник кузнеца моего соседства не одобрил. Он подступил к нам с Сурхэм и, глядя мимо, буркнул, что нам надо уйти, потому что лавка нужна для работы.
— Не ври, — строго сказала ему прислужница. — Что кузнец на лавке ковать станет?
— Что надо, то и будет, — едко ответил младший кузнец. — Ступайте отсюда.
Я заметила, как из толпы неприметной тенью скользнул ягир. Он смотрел на неприветливого мужчину, но пока не вмешивался. Может быть, так приказал Танияр, а может, воин уверился, что я и сама могу справиться, и спешить на выручку не стоит, но с места он не сдвинулся, оставшись сторонней тенью.
— Уходи, Сурхэм, — произнес младший кузнец уже с ноткой раздражения. — Нечего пришлую тут привечать, ей не место среди детей Белого Духа.
Я протяжно вздохнула, однако приготовилась повторить уже набившую оскомину поучительную речь. Но только я открыла рот, как на плечо недружелюбному мужчине легла огромная ладонь. Я подняла взгляд на того, кто стоял за спиной младшего кузнеца и, приоткрыв рот, едва не протянула: «Ого-о». Это был гигант, огромный широкоплечий мужчина с выбритой головой, кроме пряди на макушке, заплетенной в косу и прижатой к затылку кожаным ремешком.
— Что пристал к женщинам, Ярдым? — неожиданно мягким приятным голосом произнес великан.
— Так люди же скажут, Тимер…
— Дураков не слушаю, и ты не станешь, — ответил главный кузнец. — Алдар ее в свой дом пригласил, а он дурного человека к себе не подпустит. Я не хочу из-за твоей глупости с ним ссориться. Эта женщина — наша гостья, и Отец покарает каждого, кто забудет о почтении к гостю.
— А еще она дочь вещей Ашит, — как бы между прочим добавила Сурхэм. — Обидишь дочь, Ярдым, забудь о помощи матери. Шаман волен отказать тому, кто не почитает заветов Белого Духа. Но ты слушай Илгизовых прислужников, слушай. Когда придет час, к ним пойдешь, а не к Ашит.
— Так я же… — вдруг растерялся младший кузнец. — Не со зла же. Не подумал просто…
— А ты думай, Ярдым, — велел Тимер. — Голова нам Отцом дана не только для того, чтобы языком молоть. — А после обратился к нам: — Отдыхайте, добрые женщины. Может, воды хотите? День нынче жаркий.
— Было бы хорошо, пить хочется, — улыбнулась я, и ягир вновь исчез из поля зрения, его помощь вновь не потребовалась.
Таких, как Тимер, оказалось не так уж и мало. С нами здоровались, торговцы были приветливы, и ближе к моменту, когда мы покинули курзым, две женщины остановились поговорить. Впрочем, больше это относилось к Сурхэм, но и ко мне обратились. Спросили, нравится ли мне в Иртэгене? Я заверила, что Иртэген прекрасен и люди в нем живут хорошие. Так что первый день без Танияра я провела плодотворно и была удовлетворена его итогами.
На второй день я навестила кое-кого из тех, кто звал меня в гости. Сурхэм, разумеется, была со мной, она стала моей компаньонкой. Только к Тамалык я пошла без нее. Прислужница поворчала, но согласилась. Что до ее подруги, то та встретила меня с улыбкой, усадила за стол и развлекла сплетнями, по большей части о Сурхэм. Из всего, что она мне рассказала, я сделала вывод, что подруги они заклятые, и соперничают друг с другом столько, сколько себя помнят, но разойтись и прекратить общаться не могут, потому что обе получают от своих споров и ругани удовольствие. В общем, мешаться в их отношения я не собиралась, только качала головой и охала, чтобы порадовать хозяйку. И ушла от нее с приготовленным угощением без всякой оплаты, как и положено гостю. Кстати, прислужница Танияра готовила и вправду вкусней, но и Тамалык была весьма неплохой кухаркой.
Второй визит был к вышивальщице, работу которой я искренне похвалила еще на курзыме. Там же выразила желание посмотреть и на другие ее вышивки. От нее я ушла с новой рубахой и платьем. Оно было простым, но тонкость вышивки меня восхитила. Я не просила, хоть и могла бы воспользоваться этим правом, как гость. Ихсэн сама мне вручила вещи, заметив, с каким восторгом я их рассматриваю. Я смутилась и хотела было отказаться, но вспомнила слова матери, когда не хотела надевать украшения, приготовленные Танияром. Обижать мастерицу и хозяйку, решившую одарить гостя, я не собиралась, и потому сердечно поблагодарила за щедрость.
— Замуж соберешься, Ашити, я тебе самый лучший во всем тагане галам вышью, — пообещала Ихсэн.
Кстати, галам — это покров, который надевают на голову невесты. Его вышивают подруги или родственницы невесты, но не она сама. Так что Тамалык нагло врала про то, что сама себе галам за ночь вышила, впрочем, прихвастнуть она любила больше своей подруги, это я поняла из общения с обеими. Сурхэм мне столько сплетен о Тамалык не рассказывала, да и не похвалялась в нашем общении. Однако главное во всем этом было то, что Ихсэн предложила мне дружбу. Ее обещание вышить мне свадебный покров было именно предложением дружбы, потому что чужие люди к галаму не притрагивались. И в ответ на этот важный для меня шаг, я решила порыться в моей дырявой памяти и выудить хоть что-то о рукоделии и поделиться секретом из родных мест, если, конечно, такой найдется.
— Завтра есть будешь дома, — строго велела Сурхэм вечером. — Для кого я готовлю? Хотя бы вечером.
— Хорошо, — пообещала я с широкой улыбкой.
И вот наступил третий день сближения с иртэгенцами и третий день без моего воина, по которому я успела соскучиться… безумно.
Глава 13
— Ветер… Ветер…
