— Если с тобой заговорят, — произнесла шаманка, не обернувшись ко мне, — разговаривай спокойно. Не старайся обмануть и что-то выдумать, когда захотят узнать откуда ты. Говори, привел Белый Дух.
— Откуда? — полюбопытствовала я.
— Пусть Отца спросят, — усмехнулась Ашит. — Можешь так и сказать. Но держись подле меня. Будешь моей подручной. Особо любопытных я отважу быстро.
— Да кому есть до меня дело, — снова пожала я плечами, но, видно, толика обиды прорвалась, потому что Ашит хмыкнула, а я вновь «не заметила» насмешки.
Вручив мне свой узел, шаманка первой вышла в дверь. Я, было, направилась следом, но вдруг опомнилась и, поставив поклажу на стол, бросилась к гребню. Тщательно расчесала волосы и заново заплела свои косички и скрепила их гребнем, заменившим мне украшения, после покусала губы, чтобы придать им более яркий цвет, шлепнула себя по щекам, вызвав этим легкий румянец. Не хотелось выглядеть блеклой. После оглядела свое платье и подумала, что не так уж всё и плохо. «Скромно — не значит дешево», — всплыл в голове мужской голос. Лица человека, который когда-то говорил мне эту фразу, я не вспомнила, как и имени, однако слова легли на душу. И, преисполнившись достоинства, я вышла из дома, не забыв прихватить узел.
Меня ждали. Никто не сдвинулся с места. Ягиры стояли со спокойными равнодушными лицами, их мое опоздание не трогало. Ашит жмурилась на яркое солнце и, кажется, решила использовать мою задержку, чтобы еще немного погреться на солнышке. Танияр… Танияр, присев на корточки, чесал турыму брюхо. Уруш млел и поскрипывал от удовольствия. Ни раздражения, ни нетерпения, ни недовольства никто не проявил и на долю секунды.
Я спустилась по ступенькам крыльца вниз. Танияр поднял на меня взгляд, и губы его тронула едва заметная улыбка. Глаза на миг потеплели, но прежнее выражение лица так быстро вернулось, что я решила — почудилось. Алдар распрямился и отвернулся, а я пожала плечами и подошла к матери. Ни слово не сказав, она первой направилась к повозке, ну и я не спешила заговорить.
Никто не спешил помогать пожилой женщине забраться в возок, она это сделала сама. И у меня никто не взял из рук узел. Он, конечно, тяжелым не был, но все-таки… А как же галантность? А как же… Фыркнув собственным мыслям, я поставила поклажу на пол возка и забралась следом за матерью. Ягиры и Танияр уже были в седлах, и наш возница тоже успел сесть на свое место, пока я предавалась недоумению и негодованию. А затем возок тронулся. Обернувшись, я посмотрела, как турым забрался на ступеньку крыльца и тут же растянулся на ней, явно намереваясь вздремнуть.
И затем вновь пришло волнение. Я ведь скоро покину наши земли! Я увижу этот мир дальше дома названной матери, дальше пещеры Белого Духа и много больше, чем увидела в переходе от повозки до дома Агыль во время зимней метели. Наконец-то!!!
— Зеленые земли к нам ближе других таганов, — произнесла Ашит.
Кивнув, я бросила на нее взгляд вскользь и медленно выдохнула, заставляя себя успокоиться. Не стоит вертеть головой, будто я малое дитя. Надо вести себя с достоинством. И явившимся из небытия неспешным поворотом головы, я прошлась взглядом по окружающему пространству, разом выхватывая мелкие детали, которые отложились в памяти. Впрочем, пока нас окружала зеленая равнина без единого деревца, зато, как только мы отъехали подальше, трава запестрила цветами. Их было столь много, что на ум невольно приходило, что пестрота красок — это искупление долгого белого однообразия.
А потом я вновь посмотрела на наше сопровождение, которое старалась не замечать поначалу, чтобы не выглядеть любопытной. Мне вдруг пришло в голову, что за людьми я не увидела животных, слишком сосредоточилась на их внешности и одежде, да еще и это несуразное волнение и обида на человека, которого я видела всего несколько дней и знала только по рассказу шаманки. Хотя как раз по ее рассказу алдар был не худших человеческих качеств…
Я устремила взор в спину Танияра, занявшему прежнее место — впереди нашей кавалькады. Он плавно покачивался в такт шагам саула. Мужественный… Фыркнув, я перевела взгляд на круп саула и пришла к выводу, что эти животные выше лошадей, какими я их помню. А потом я посмотрела на скакунов ягиров, потому что их рассмотреть можно было лучше, не только круп и длинные стройные ноги.
Так вот эти животные походили на лошадей разве только тем, что были скаковыми. У них не было гривы, и хвост был коротким, как у лани. Но поджарые тела с хорошо развитой мускулатурой, легко приметной под лоснящейся шкурой рыжеватого цвета, казались грациозными. А еще они были вислоухими. Я не увидела в них той красоты, которая могла заворожить в лошади, и все-таки саулы мне понравились. Мне подумалось, что было бы недурно попробовать на них прокатиться, и я вздохнула, понимая, что вряд ли у меня это получится в ближайшее время. Хотя… Может, когда работа моей матери будет закончена…
А потом я посмотрела туда, где могло бы быть приторочено оружие, но так ничего и не увидела. Склонившись к Ашит, я прошептала:
— Мама, почему у них нет оружия? Они же воины.
— Оружие у воина означает, что он пришел воевать, — ответила шаманка. — Они пришли за помощью.
— А если нападение в дороге? — не сдалась я. — Если засада? Как они смогут защитить себя?
— Не на священных землях, — отмахнулась Ашит.
— Рырхи тоже на священную землю не ходят, но пришли, — резонно заметила я.
— На всё воля Отца, — философски ответила шаманка, и я закатила глаза.
Непонятно! Нет, правда, не понимаю. Как можно так безответственно относиться к возможной угрозе? Разве не стоит быть готовыми к ней в любой момент, даже когда над головой светит мирное солнце? «На всё воля Отца»… Этак можно сразу горло под нож подставить, раз Отец пожелал.
Ашит фыркнула. Я скосила на нее глаза и успела заметить усмешку. Однако требовать пояснений сейчас не стала. Привлекать к нашему спору внимание было лишним. Придется подождать более удобного момента. Быть может, я попросту чего-то не знаю, и потому понимание слов матери от меня скрыто. И, еще раз оглядев с подозрением совершенно мирных и безопасных воинов, я повернула голову к шаманке.
— Зачем ты им понадобилась? — снова шепотом спросила я.
— Ты стояла рядом, — с иронией ответила Ашит. — Твои уши слышали то же, что и мои.
— Мои не слушали, — чуть ворчливо ответила я.
— Зато глаза смотрели, — хмыкнула шаманка, и я отвернулась, чтобы скрыть досаду. — Приплод саулов захворал, — все-таки пояснила Ашит. — Танияр говорит, что слег весь молодняк, рожденный этой зимой. Саул для ягира — всё равно, что вопросы для тебя. Без них никак, — она снова усмехнулась и замолчала.
А я задумалась. Сразу вспомнился Архам и его нелюбовь к брату. Что если это происки каана? Зависть и ненависть способны на многое.
— Посмотрим, — ответила на мои мысли шаманка.
— Когда же ты меня слышать перестанешь? — вздохнула я.
— Когда стану тебе не нужна, — ответила мать.
