— О, Хэлл, — прошептала я и шагнула в гостиную, где сейчас находились барон и баронесса Тенерис-Доло, баронесса Мадести-Доло, а главное, государь Камерата Ивер Второй Стренхетт.
Меня, разумеется, ждали. Матушка порывисто поднялась со своего места, но, едва дернувшись, осталась стоять на месте, потому что здесь был король, и она не могла позволить себе делать то, что вздумается. Батюшка встал с дивана, на котором сидел вместе с супругой, улыбнулся мне, но, в отличие от родительницы, спокойно ждал, когда я подойду. Сестрицы в гостиной не оказалось, должно быть, вышла по какой-то надобности.
— Доброго вечера, Ваше Величество, — сказала я, присев в глубоком реверансе. А распрямившись, перевела взгляд, с короля, пристально наблюдавшего за мной, на родителей: — Доброго вечера, батюшка. Доброго вечера, матушка.
— И вправду вечер, — произнес государь, посмотрев на напольные часы с фальшивым изумлением.
Не спеша отвечать, я приблизилась к родителям, обняла их по очереди, получила два поцелуя в лоб, и лишь после этого вновь поглядела на монарха.
— Государь, — улыбнулась я, — неожиданная и приятная встреча.
— И вправду приятная? — спросил он, изломив бровь.
— Боги мне свидетели, — ответила я, чуть склонив голову.
— А чему они еще свидетели? — прищурившись, спросил король.
— Ничему дурному, это уж точно, — заверила я. — Позволено ли мне поговорить с моими родителями, государь?
— Да, разумеется, — легко отмахнулся монарх, но я ощутила его напряжение.
В это мгновение дверь открылась, и в гостиную вошла Амберли с папкой в руках. Она ходила за своими рисунками. Увидев меня, сестрица на миг застыла, глаза ее чуть расширились, и на губах заиграла радостная улыбка. Однако короткий взгляд мне за спину, и послушная этикету, баронесса Мадести приветствовала родственницу со светской вежливостью, не позволив себе настоящих чувств. Я коротко вздохнула, сама приблизилась к ней и, обняв за плечи, поцеловала в щеку.
— Здравствуй, сестрица, — сказала я с улыбкой.
— Доброго вечера, ваша милость, — чопорно приветствовала меня она, а затем все-таки шепнула: — Я соскучилась, Шанни.
— Ваша милость, — напомнил о себе государь, и на призыв обернулись все милости, находившиеся в гостиной… в общем, мы все четверо. Король протянул руку с улыбкой: — Я жду.
— Да, Ваше Величество, — Амбер присела в реверансе, после обошла меня и направилась к монарху.
Он закинул ногу на ногу, принял папку и, открыв ее, произнес:
— Время идет, баронесса, не тратьте его остатки впустую.
Это уже точно относилось ко мне. Тихо фыркнув, я подошла к родителям, взяла их за руки и, устроившись на диване, усадила их по обе сторону от себя. Вот тут матушку дала себе волю, пусть и не так открыто, как обычно. Стиснув мою руку двумя ладонями, ее милость негромко произнесла:
— Где же вы пропадали, дитя? Вы ведь знаете, как мы скучаем по вас, как ждем ваших редких визитов. Неужто вам вовсе не жаль ваших бедных родителей?
— Я люблю вас, матушка, — улыбнулась я ей. — И скучаю по вас не меньше, поверьте.
— Тогда отчего вы отправились из дворца не в отчий дом, а неизвестно куда?
— Отчего же неизвестно? — заговорил батюшка. — Я полагаю, что Шанни навестила прежде его сиятельство. И это верно, Элиен, — строго добавил он, а затем вновь обратился ко мне: — Но отчего так задержались?
Я бросила взгляд на короля. Он внимательно рассматривал рисунок, который держал в руках и что-то негромко говорил Амбер. Сестрица, румяная от смущения, а может и от удовольствия, стояла, потупив взор. Едва слышно хмыкнув, я перевела взгляд на барона и улыбнулась ему:
— Нам было о чем поговорить, батюшка.
— А с родителя, стало быть, вовсе не о чем? — с нескрываемой обидой спросила матушка.
Я вновь бросила взгляд на короля, теперь сердитый. Если бы не его визит, я могла сослаться на занятость, сказал бы о том, что меня сильно задержали, но монарх испортил всякие отговорки своим появлением.
— Нет, матушка, вы неправы, — ответила я. — И я буду с вами столько, сколько пожелаете. Думаю, государь мне позволит задержаться.
Сказав это, я в третий раз посмотрела на короля, но он или не слышал моего ответа, или попросту делал вид, что поглощен рисунками сестрицы и совсем не слушает, о чем я говорю с родителями. В любом случае, я была на него сердита, а потому решила не оставлять ему шанса на игры. Извинившись перед матушкой с батюшкой, я ненадолго покинула их.
— Ваше Величество, — позвала я. — Позволено ли мне будет к вам обратиться с просьбой?
— Обращайтесь, — кивнул он.
— Позволено ли мне будет задержаться дома дольше одобренного времени? Я соскучилась по родным и хотела бы побыть с ними подольше.
— Что же вам мешало быть с ними раньше? — спросил государь, наконец, скользнув по мне взглядом. — Весьма милый пейзаж, и как хорошо легли мазки, — это уже относилось к Амберли. — Весьма недурно…
— Благодарю, Ваше Величество, — пролепетала она. — Мой жених — граф Гендрик, помог мне увидеть все мои прежние ошибки. Эта работа, хоть и моей кисти, но заслуга его сиятельства.
— Да, его сиятельство обладает несомненным талантом, — кивнул государь и соизволил вернуть свое внимание мне: — Что вы молчите, баронесса? Вам нечего ответить?
— Отчего же, государь? — я пожала плечами. — Если бы вы позволяли мне чаще выбираться из дворца, тогда бы я могла уделять своим родственникам внимание в равных долях и не задерживаться у одних, вынужденно жертвуя другими. И раз уж вы здесь, то я прошу дать мне больше времени сегодня.
За спиной тихо охнула матушка, сестрица воззрилась на меня в священном испуге, а я смотрела на короля и только на него, ожидая ответа. Его Величество коротко вздохнул.
— Что ж, значит, задержимся, — сказал он. — Мне думается, что в вашем доме кормят не хуже, чем во дворце.
— О, государь, — отозвалась матушка: — Это великая честь…
— Пустое, — отмахнулся король и вернулся к рисункам, не забыв бросить: — Не задерживаю.
Присев в очередном реверансе, я вернулась к родителям и улыбнулась:
— Как видите, моя дорогая, я не спешу покинуть вас, а потому не стоит на меня обижаться.
— Еще бы спешили увидеть, — проворчала матушка.
— Совершенно с вами согласен, ваша милость, — отозвался король, вновь перелистывая рисунки Амберли.
Разговор вышел вялым, присутствие короля сковывало родителей. Они не могли сказать того, чего хотели бы, особенно старшая баронесса Тенерис, и спросить тоже могли не о многом. И если батюшка еще поинтересовался, как я справляюсь с работой, то матушка только едва заметно покривилась, когда отец коснулся моей службы.
