Когда я работала в логистике, виртуально по телефону я «объездила» всю Францию. Иногда нелегкая в поиске запчастей заносила меня в маленький город в предгорье Пиреней, неподалеку от Тулузы. Звонить одна я боялась, настолько у моего собеседника был сильный акцент. Но даже помощь французских коллег не всегда помогала. После каждого звонка мы устраивали консилиум. Собеседника и наш офис недалеко от Нанта разделяли 7 часов на машине, что не так много по нашим меркам. Но во Франции – это разные миры.
Слышали ли вы, как говорит житель Прованса? Он поет. Его «н» и «р» совсем не похожи на те, что мы привыкли слышать. На юго-востоке Франции интонации и фонетика пришли из провансальского языка, который ближе по музыке и грамматике к итальянскому или испанскому. В провансальском языке слова оканчиваются похожими на звук цикады «жью» – «вью». Ритм речи плавнее, легче, эмоциональнее. Там, где француз скажет «сампль» (просто), провансалец пропоет три слога «сам-пе-лэ».
Свой акцент во Франции есть у басков, жителей Франш-Конте, Жерса, Оверни, Бретани и бог еще знает каких мест. Вплоть до конца XIX – начала XX века у Франции не было национального языка. И среди тех, кому сегодня 50–60 лет, часто можно встретить тех, чьи бабушки и дедушки выучили французский в сознательном возрасте по необходимости.
Жаль, многие региональные языки имеют туманное будущее, на них говорят все меньше людей. Но, даже умирая, они продолжают существовать в характерных словах и интонациях.
Регионы Франции давно ведут разговоры о необходимости децентрализации страны и передачи части функций на места. Дискуссия тормозится страхом сепаратизма – собрать земли далось французскому государству с большим трудом и кровью. Проекты передачи регионам большей самостоятельности осложняются негативным опытом Второй мировой войны: многие регионалисты, сторонники сильных регионов, сотрудничали с нацистами, которые такие движения поддерживали, это ослабляло Францию.
Однако критика излишней централизации не ослабевает. Она делает французскую государственную машину инертной и неповоротливой, решения принимаются долго, нужно ждать одобрения из центра.
С 1 января 2016 года в материковой Франции существуют 18 регионов вместо 27. Некоторым крупным регионам это деление принесло надежды, другие обиделись, третьи ждут исторической справедливости.
Например, город Нант, историческая столица бретонских герцогов, продолжает быть отделенным от остальной Бретани. Выиграла, например, Нормандия, которая до этого была поделена на Верхнюю и Нижнюю. Жители региона Франш-Конте, отдаленного сельского региона на границе Франции и Швейцарии, недовольны тем, что центр укрупненного региона Бургундия-Франш-Конте перенесли в бургундскую столицу Дижон. Ведь Безансон, столица Франш-Конте, испытывает сложности с привлечением новых жителей и бизнеса.
А вот северу Франции, собранному из 5 регионов под красивым названием «Hauts de France», «Верхняя Франция», наоборот, это дало надежду на объединение усилий регионов по созданию новых проектов и улучшению привлекательности территорий. Дело в том, что север Франции не пользуется популярностью. Проблема и в более холодном климате по сравнению с остальной частью страны, и в отсутствии большого количества крупных привлекательных городов, и в бывших обедневших и опустевших шахтерских городах.
Когда во Франции ввели локдаун из-за эпидемии коронавируса, Париж стал здорово напоминать провинцию. В маленьких городах и деревнях и до карантина можно было не встретить на улице ни души. Для провинциальных французов с введением ограничительных мер мало что изменилось.
После года жизни в Испании в конце 2012 года я переехала в славный городок Порнише с 5000 жителей. Представляете, сегодня мой блог читает 15 Порнише! Я тогда еще сказала мужу, шутя: в обеденный перерыв на Францию может напасть любой неприятель, никто даже и не заметит. В обед все вымирало.
Французский провинциальный ритм жизни душил меня, как болото. Спустя 3 года жизни в Париже я вернулась в Порнише на пару дней по делам. Я зашла к моему оптику. И он меня вспомнил. И сапожник вспомнил.
Французы любят такую жизнь. Бросают столицу и большие города. Как только это возможно, пропадают в усыпляющих объятиях деревень. Им нравится жить по распорядку, обедать в полдень, покупать хлеб у любимого булочника, а мясо у своего мясника. После обеда идти на давно знакомую работу. Где знакомо до боли все, даже стресс. Они не строят карьеры, они наслаждаются жизнью. Смакуют минуты и часы. Они не нервничают, как это постоянно происходит в больших городах. Знают каждый шаг. Ценят это и никогда от такого «люкса» не откажутся. И я задумалась, может, в этом и есть истинное, спокойное, ненадрывное счастье?
Многие жители Франции сильно привязаны к родному региону. Эта привязанность, как ни странно, далеко не всегда выражается в знании географии региона, его истории или культуры. Привязанность основывается на гордости происхождения, причастности к прошлому, традициям, культурному и кулинарному наследию. Мало кто из жителей Бретани сегодня идет учить родной язык еще прадедов и дедов, но большая часть бретонцев разделяет гордость за одно из лучших во Франции сливочных масел, устричные фермы, невероятную береговую линию.
Сегодня цель многих активистов – именно такое признание культурного вклада регионов, их особой культуры и языка. Особенно сильно сегодня такое движение на Корсике, знаменитом острове, подарившем Франции Наполеона.
Регионы Франции обладают собственным органом представительной власти – региональным советом. Они не могут утверждать собственные законодательные и регулирующие нормы. Их компетенция ограничивается регулированием норм в сфере среднего образования, транспорта, региональных программ поддержки для разных сфер экономики. Члены совета избираются раз в 10 лет. Регионы получают от правительства долю национальных налогов и обладают собственным бюджетом.
Сила и выраженность региональной культуры не везде одинаковы. На это влияет история, наличие местного самостоятельного языка, уровень экономического развития региона, отличия языка, традиций. Помимо упомянутых Корсики, Бретани регионализм во Франции силен на юго-западе страны, в Стране Басков, Окситании, Французской Каталонии с центром в Перпиньяне.
Некоторые лидеры региональных движений говорят, что «французское государство – колониальное. Этническая Франция не совпадает с государственными границами. Страна Басков, Северная Каталониия, Окситания, Корсика, Эльзас, Лотарингия, Фландрия в нее не входят; напротив, она включает бельгийскую Валлонию, часть Швейцарии, итальянскую Валле-д’Аоста, острова Реюньон, Сен-Пьер и Сен-Бартелеми»
[84].
К слову, заморские территории Франция сохранила. Гваделупа, Мартиника, Гвиана, Реюньон, Майот, острова в Карибском море, Французская Полинезия, Новая Каледония и Гвиана. География заморских владений Франции обширна: Индийский океан, Атлантика, Карибский бассейн, Тихий океан и Южная Америка. В этих краях ни в коем случае нельзя говорить «во Франции», правильно говорить «в метрополии», ведь эти земли – тоже Франция. Мог ли представить Хлодвиг, первый король Франции, что его королевство перешагнет моря и океаны?
