Тем временем ситуация в Париже сложилась двоякая. С одной стороны, были закрыты рестораны, кафе, книжные, галереи, кинотеатры, все, что так оживляло столицу. А с другой – книжные магазины вдруг стали продавать еду, что позволило им продолжать работу, в кофейнях можно было пить кофе, присев на край стула, вроде как навынос. Это было похоже на молчаливое сопротивление.
Когда начался второй локдаун, разгорелся спор, какие продукты являются продуктами первой необходимости, какие нет? Почему в крупных магазинах Монопри можно купить лавандовые саше, а в местной лавочке нельзя? Тогда государство просто приказало затянуть клейкой лентой продукты не первой необходимости. Среди них оказались лифчики. Я попробовала себе представить заседание, где решается, является ли лифчик жизненно важным продуктом…
Шутки в сторону. Ситуация в середине ноября в реанимациях была непростой. Официальные цифры рапортовали о 436 умерших 19 ноября. Но теперь наряду с физическим здоровьем правительство стало волновать ментальное здоровье нации. «Правительство уже опасается третьей волны, волны ухудшения психического здоровья», – заявил министр здравоохранения Оливье Веран
[54]. Во время карантина также пугающе выросло число случаев домашнего насилия
[55].
Тревогу бьет сфера культуры. Музеи были открыты с середины лета до октября. Концерты отменены. Театры закрыты. В Париже много частных театров, которые сдают сцену. И трупп, которые их снимают. Согласно сообщениям сферы культуры, они очень недовольны политикой и поддержкой.
Программу помощи маленьким компаниям до 10 человек в размере до 1500 евро на сотрудника и индивидуальным предпринимателям продлили до декабря. 1500 евро, много ли это? Зависит от трат на поддержание деятельности и выплат за жилье. В Париже, например, цены на съем студии начинаются от 700–800 евро.
Чтобы помочь отслеживать распространение эпидемии, французское правительство заказало разработку приложения «СТОП КОВИД» для отслеживания контактов инфицированных. Первая версия была настолько неэффективной, что даже премьер-министр отказался ее загружать
[56]. В итоге было разработано новое приложение с воодушевляющим названием «Все против КОВИД». Но и новую версию раскритиковали.
Видят ли выход французы в вакцине? Я следила за тем, как менялись настроения. Крупная национальная газета «Фигаро» часто устраивает блиц-опросы на своем сайте. В июне число тех, кто хотел сделать вакцину, еле превышало 10–20 %. С тех пор оно выросло. На момент ноября 2020 года общество расколото
[57]. Так, по данным института Ипсос, почти 54 % французов не планируют вакцинироваться
[58]. Чем дольше тянется эта история, тем, возможно, больше людей дадут свое согласие, лишь бы дали возможность вернуться к традиционной планируемой жизни и путешествиям.
Для государства эта история оказалась стресс-тестом экономических, социальных и политических систем. Для людей – проверкой на разумность, солидарность и любовь. Прошли ли мы ее?
Пожары, наводнения, все это было где-то там. А вирус всех достал. Что будет с демократией и ЕС, который вновь оказался разношерстной мозаикой? Введут ли цифровой паспорт и распознавание лиц? Какое будущее ждет глобальную экономику? Возможно, сейчас рождается что-то новое. Возможно, сейчас, когда вы держите в руках изданную книгу, положение дел уже иное и призрак вируса отступил. Что будет потом, поживем – увидим! «Потом» будет точно. И оно в наших руках.
Работа и отношения в коллективе
С французами я работала бок о бок 5 лет и продолжаю работать сейчас. С одной стороны, французы – мои подрядчики в турах по Франции. С другой – 2 из 4 сооснователей нашей компании приложения онлайн-туров имеют местный паспорт.
Сработаться можно с кем угодно. В силу характера и местной культуры с кем-то нам, наследникам культуры Российской империи и СССР, это сделать проще, с кем-то сложнее. Те, кто утверждает, что с французами работать невозможно, скорее всего, просто не научились их готовить.
Мое начало трудовой жизни во Франции было тернистым. На этом пути мне пришлось пройти много этапов, где можно было бы сказать «да гори оно огнем». Но кто сказал, что будет просто?
Сфера труда во Франции в основном представлена сотрудниками по найму. Путь предпринимателя и фрилансера, набирающий обороты на пространстве бывшего СССР, здесь все еще считается очень рискованным. Предпринимателям банки неохотно дают кредиты на жилье. Заветная строчка в зарплатном бюллетене «тип контракта» постоянный открывает двери во все банки. Будь вы даже почтальоном, все равно кредит вам будет получить проще, чем, например, хозяину популярного кафе.
Те, кто утверждает, что с французами работать невозможно, скорее всего, просто не научились их готовить.
Дело в том, что с постоянного контракта во Франции практически невозможно уволить. Чтобы человека выгнали с CDI или «контракта неограниченной длительности», нужно совершить тяжелую профессиональную ошибку. Доказать ее очень сложно. Эту многоступенчатую процедуру можно оспорить специальным судебным трибуналом, и он часто становится на сторону сотрудника. Удивительно, что, казалось бы, в капиталистической стране столь живы следы марксистского подхода. Работник здесь беззащитная жертва в зубах капиталиста.
Кстати, если работник захочет уйти по своему желанию, с момента написания сотрудником заявления и его уходом по закону должно пройти три месяца. В индивидуальном порядке этот срок можно сократить. Три месяца даются компании на поиск нового работника и его подготовку к принятию должности.
Если работник был уволен, сокращен или ушел по обоюдному согласию, ему полагается пособие по безработице. Во Франции как и условия его получения, так и длительность, и размер одни из самых высоких в Европе. Французские безработные живут вполне неплохо. Многие даже пользуются этим положением. Правда, термин «пользуются» существует для нас. Местные считают, что они пользуются заслуженным и заработанным благом, за которые предыдущие поколения боролись.
