Что-то шевелится рядом. Шуршит. Шебуршит. Осторожно. Еле-еле. Как мышь. Что-то теплое. Нежное. Гладкое. Мягкое. И ароматное. До безумия.
Я делаю глубокий вдох. Дышу. И надышаться не могу. Дурманит. Такой запах. Прямо обволакивает, пеленой накрывает. Свежий и сладкий. Аж в рот забивается.
Сжимаю добычу крепче. Рычание как рефлекс.
— Ах, — только и выдает она.
Открываю глаза. Обжигаюсь о ее взгляд. Встревоженный. Затравленный. Взгляд испуганного зверька.
— Я, — закашливается. — Мне нужно в туалет.
Понимаю, что совсем зажал девчонку. Прижал к груди, так и уснул. Странно, как не придушил. Хватка жесткая. А я еще и ногу через нее перебросил.
Какая же она. Тонкая. Податливая. Фигуристая. В нужных местах. Так и тянет стиснуть. Смять. Подмять по себя. Распять на постели. Драть до беспамятства. Разломать на хрен кровать.
Она пахнет земляникой. И грехом.
Разрываю объятья, заваливаю ее на спину, раскладываю перед собой. Жрать охота. Это голое тело как вызов.
Вжимаюсь губами в шею. Прикусываю кожу зубами. Втягиваю в рот. Так хочется пометить. Выбить. Вырезать. Мое. Мое. Мое. Хотя на бледной коже и без того проступают синяки. А живот до сих пор покрыт засохшим семенем.
— Иди, — бросаю я.
Дрожит. Не сразу, но решается выскользнуть. Шаги почти не слышны. Скрывается за дверью. Включает воду.
Я смотрю на часы и тянусь за мобильным телефоном, отменяю встречи в первой половине дня. Дежурный обед с Монахом меняю на ужин. Поднимаюсь и направляюсь в душ.
— Ты, — выдыхает девчонка.
Отшатывается. Влипает в стекло. Роняет мочалку.
Я встаю под горячие струи. Вода не отрезвляет. Наоборот. Раздразнивает. Распаляет каждую клетку.
Почему бы просто не трахнуть девку сейчас? Взять и вдавить в себя. Насадить и устроить скачку. Дикую. Яростную.
Я пытаюсь найти хотя бы одну причину. Логичную. И не нахожу.
Сука.
После тех слез. После рыданий. После гребаной истерики.
Так хочется, чтобы она сама. Чтобы первая. Начала и тогда…
О чем я думаю?
Блядь.
Что?!
Сжимаю кулаки. Готов стену пробить. Нужно выплеснуть гнев. Злость. На себя. Острая потребность. Бить и крушить. Вырвать слабость. Любой ценой. Быстро.
— Ты закончила? — спрашиваю.
— П-почти.
— Так чего застыла?
— Я… сейчас.
— Заканчивай и собирайся.
Бросаю ей другую мочалку. И сам намыливаюсь. Выбить бы еще дурь из башки. А, то как гляну на эту девку, так в паху горит и мозг дымится. Замкнуло прямо. Надо чаще ебаться. Валять баб. Разных. Иначе сперма голову кружит.
— К-куда? — запинается. — Куда собираться?
— По магазинам.
— Что? — голос срывается. — Что это означает?
— А ты не в курсе? — усмехаюсь. — Повезу в торговый центр, завалю и выдеру прямо посреди этажа.
Ох и глаза у нее. Душу на куски порвать могут. Хорошо, что у меня души нет. Нечего рвать. Пустота.
— Ладно тебе, — хмыкаю. — Поедем и купим тряпья. Подумай, какие шмотки нужны. Ну, платья. Юбки. Кофты. Всякое барахло.
— Разрешишь выбрать одежду? — поражается.
— Да. Приводи себя в порядок. Наряжайся.
Молчит. Видно, счастью не верит. Заканчивает с купанием и сваливает. Смышленая. Схватывает налету.
* * *
— А в какой центр мы поедем? Мне расческа нужна. И фен. Иначе волосы приходится долго сушить. Можно любое место выбрать?
Наглая. Палец дай — руку отхватит. По локоть. Чтоб она так член заглатывала. До яиц в рот брала.
— Мою расческу возьми.
— Не подходит, — берет, пытается прочесать пряди. — Видишь?
Роскошная баба. Не надо ей никакого наряда. Во всем выглядит так, что отшибает мозги. Опять нацепила мою рубашку. Галстуком как поясом подвязала и готово. Хоть сейчас на подиум. На обложку. Тонкая. Звонкая. И талию легко ладонями обхватить.
— У меня волосы слишком густые, — откладывает расческу. — Путается все. За эти дни вообще колтун сбился. Наверное, придется подстричься под ноль.
Такая маленькая. Ранимая. Беззащитная.
Но это обман. Иллюзия. На самом деле, она обычная шлюха. Сколько мужиков у нее было? До Стрелецкого — пять. Если судить по досье. Хотя тут и одного достаточно. Не назвать ее уже девушкой. Замуж пошла порченой.
А я повелся на рыдания. Тугую жопу не тронул. Еще и выгулять собрался. За покупками повезу. Дебил.
— Пойдем, — поворачиваюсь и выхожу из комнаты.
Она устремляется следом. Опасается рядом идти. Поодаль держится. Будто это спасет в случае чего. Наивная.
— Марат, — застывает на пороге.
А я уже выхожу во двор. Оборачиваюсь. Хмурюсь, глядя на застывшую в дверном проеме фигуру.
— У меня же обуви нет, — говорит тихо.
Руками разводит. Вся такая беспомощная.
Возвращаюсь и перебрасываю ее через плечо, отношу в гараж, усаживаю в машину. Как куклу. Одевать буду по ходу также. А потом раздевать. И раздирать.
Я расскажу ей про долг. Сегодня. Хватит откладывать.
* * *
Мы покупаем туфли. Удобные. Без каблука. А потом — красивые. Такие, в которых она становится со мной одного роста. Дальше следует сумка. Для комплекта. Куча платьев. Чулки. Джинсы. Шорты. Разные футболки. Фен. Несколько расчесок. Банки и склянки. Какие-то чисто бабские прибамбасы.
Всю хрень запакуют и доставят нам прямо домой.
Торговый центр принадлежит мне. Но ей об этом знать необязательно. Видеокамеры отслеживают каждый шаг. Записи, где нас видно, подчистят позже. Не останется даже следа.
Девчонка не пытается сбежать. Умная. Понимает, что поводок в моих руках, а вокруг только видимость свободы.
Отвожу ее в ресторан, заказываю еду.
— А тебе мы ничего не выберем? — спрашивает вдруг. — Столько всего накупил. Даже неудобно.
— У меня все есть.
— Уверен?
Глаза горят. Дьявольски. Точно ведьма. Еще и губы свои пухлые покусывает. Дышит напряженно.
— Ешь, — говорю.
А сам ем исключительно ее. Взглядом. Пожираю. Она так и не сняла мою рубашку, не поменяла на обновку. Из покупок только сумку и новые туфли при себе оставила.
— Вкусно, — улыбается. — Мне нравится твой выбор.
— Я рад.
Впервые жалею, что не употребляю алкоголь.
