– Но… но…
– Ну вот, вы опять начинаете. – Ее улыбка растаяла, и она наклонила голову набок. – Я всего лишь бедная…
– Хорошо, хорошо, – поспешно сказал я. – Я заеду во вторник.
Когда наступил вторник, я проклинал себя за свою мягкость. Если бы кошка была доставлена ко мне, я смог бы прооперировать ее в два, а в два тридцать отправиться на вызовы. Я не возражал против потери получаса, но теперь сколько времени займет эта операция?
Выходя из дома, я заглянул в открытое окно гостиной. Предполагалось, что Тристан занимается, но он спал и храпел в своем любимом кресле. Я вошел и посмотрел на него, восхищаясь полным расслаблением, доступным лишь опытным засоням. Его лицо выражало спокойствие и безмятежность, как у малыша, а поперек его груди лежала «Дейли миррор», раскрытая на колонке комиксов. В безвольно обвисшей руке была зажата потухшая сигарета.
Я легонько коснулся его плеча.
– Не хочешь поехать со мной, Трис? Мне надо забрать кошку.
Он не спеша пришел в себя, потянулся и скорчил гримасу, но его добросердечная натура вскоре проявила себя.
– Конечно, Джим, – сказал он, зевнув в последний раз. – С удовольствием.
Миссис Бек жила на левой стороне дороги посредине деревни. На ярко покрашенной калитке я прочитал табличку: «Жасмин-коттедж». Когда мы пошли по дорожке сада, дверь в дом открылась, и женщина весело помахала нам рукой.
– Добрый день, джентльмены, я очень рада видеть вас.
Она провела нас в гостиную, заставленную солидной дорогой мебелью, которая отнюдь не свидетельствовала в пользу бедности хозяйки. Открытая створка буфета красного дерева позволила мне увидеть посуду и бутылки. Я заметил шотландский виски, коньяк и херес, пока она не захлопнула дверцу.
Я увидел картонную коробку, которая была перевязана веревкой.
– О, как хорошо, что вы ее уже упаковали.
– Боже сохрани, она в саду. Она всегда играет там во второй половине дня.
– Как в саду? – спросил я нервно. – Тогда, пожалуйста, принесите ее, мы сильно торопимся.
Мы прошли через облицованную кафелем кухню к двери в сад. Большинство таких коттеджей имеют довольно-таки большие участки, а сад миссис Бек был хорошо ухожен. Клумбы соседствовали с аккуратными газонами, а солнце придавало дополнительный блеск яблокам и грушам, висевшим на ветвях деревьев.
– Жоржина, – запела миссис Бек, – где ты, моя хорошая?
Никто не вышел на поляну, и она повернулась ко мне с лукавой улыбкой.
– Похоже, малышка хочет с нами поиграть. Она так делает, знаете.
– Да что вы! – сказал я без особого энтузиазма. – Я бы хотел, чтобы она немедленно показалась. У меня не так много…
В этот момент хризантемы расступились, и мы увидели очень толстую полосатую кошку, которая направлялась к зарослям рододендронов. Тристан кинулся за ней. Он нырнул между теплицами, но кошка выскочила с противоположной стороны, сделала пару кругов по газону и запрыгнула на сучковатое дерево.
Глаза Тристана горели нетерпением, он схватил с земли пару упавших яблок.
– Джим, я сейчас собью эту гадину оттуда.
Я схватил его за руку.
– Ради бога, Трис, – зашипел я на него, – оставь это. Положи яблоки на землю.
– Хорошо. – Он бросил яблоки и пошел к дереву. – Я все равно ее достану.
– Минутку! – Я схватил его за пальто. – Я сам. А ты стой внизу и лови ее, если она прыгнет.
Тристан казался растерянным, но я подал ему предупреждающий сигнал. По манере кошачьих движений я понял, что стоит моему коллеге проявить чуть больше напора, и кошку мы будем искать в соседнем графстве.
Я люблю кошек, и, поскольку знаю, что животные чувствуют людей, я обычно могу контролировать самые сложные ситуации. Не будет преувеличением сказать, что я гордился этим своим умением и не предвидел никаких сложностей и на этот раз.
Я поднялся на верхние ветки, что стоило мне небольшой одышки, и протянул руку к прижавшейся к дереву кошке.
– Кис-кис-кис, – заворковал я своим убедительным кошачьим звуком.
Жоржина холодно оглядела меня и ничего не сказала, лишь выгнула спину.
Я подвинулся дальше по ветке. «Кис-кис-кис». В моем голосе звучал топленый мед, а пальцы приближались к ее мордочке. Я почешу ее щечку так же нежно, как свою. Это всегда срабатывало.
«Па!» – фыркнула Жоржина, но я не обратил на это внимания и коснулся шерстки у нее под нижней челюстью.
Она снова фыркнула, брызгая слюной, и молниеносным движением ударила меня по руке, оставив кровавые полосы на оборотной стороне ладони.
Яростно ворча, я отступил и осмотрел раны. Внизу миссис Бек звонко смеялась.
– Вот же какая мартышка! Она все время так играет.
Теперь фыркнул я и начал вновь пробираться по ветке. На этот раз, размышлял я хмуро, я управлюсь: надо будет просто быстро схватить ее.
Кошка как будто читала мои мысли. Она дошла до конца ветки, которая теперь согнулась под ее весом, и спрыгнула на траву.
Тристан как молния обрушился на нее, вытянулся во весь рост и схватил за задние лапы. Жоржина изогнулась и без колебаний запустила зубы в его большой палец, но тут Тристан проявил характер. Завыв от боли, он с той же бешеной скоростью перехватил ее за шею.
Секунду спустя он встал на ноги, держа извивающегося зверя высоко в воздухе.
– Отлично, Джим, – закричал он радостно, – я поймал ее.
– Молодец! Держись! – сказал я на последнем издыхании и постарался слезть с дерева побыстрее. Оказалось, я слез слишком быстро, поскольку зловещий треск ткани свидетельствовал о том, что я разорвал левый рукав.
Но мне было не до пустяков. Я бегом проводил Тристана в дом и открыл картонную коробку. Тогда не было теперешних замысловатых контейнеров для кошек, и засунуть в коробку извивающуюся и воющую кошку оказалось непросто.
Нам понадобилось десять мучительных минут, чтобы запереть кошку в ее камере, но, даже израсходовав несколько метров крепчайшего шпагата, я все еще не чувствовал себя в безопасности, когда нес коробку к машине.
Когда мы собирались уезжать, миссис Бек подняла палец. Я внимательно осматривал расцарапанную руку, а Тристан зализывал свою рану.
– Мистер Хэрриот, – сказала она с волнением в голосе, – я надеюсь, вы будете нежно с ней обращаться. Знаете, она ведь очень застенчива.
Мы не проехали и половины пути, как я услышал за спиной звуки борьбы.
– Назад! Назад, скотина!
Я обернулся. У Тристана были неприятности. Жоржине явно не нравилось в машине. Она постоянно совала когтистые лапы в щели, а в какой-то момент ей удалось высунуть наружу свою фыркающую морду. Тристан все время заталкивал ее назад в коробку, но по усиливающемуся отчаянию в его голосе я понял, что он проигрывает битву.
