— Но… Неужели я — именно такой человек?
— Даже не сомневаюсь, — лениво пожал плечами Аджит. — и, как я уже предупреждал, тебя ищут. Но я в силах тебе помочь.
— Какой тебе в этом резон? — нахмурилась я.
— Перед уходом в свой мир ты поделишься со мной своей кровью. С твоей кровью я стану самым сильным драконом. Да, и чтобы ты ни в чём меня не подозревала, можешь оставить артефакт-кольцо себе. И даже колдовать с ним в своём родном мире.
— О, как щедро… — я обессилено упала на стул. Ноги почему-то дрожали и не слушались, перед глазами мельтешили чёрные точки, — но, откуда ты знаешь, как открывать дверь между мирами?
— У меня имеется доступ к заклятиям королевской семьи. Среди них есть одно, подходящее, где задействована кровь драконоборца. Возможно, именно это заклятие однажды переместило драконов на Элькарини. Так что, если ты готова рискнуть… И не хочешь быть подопытной мышью в этом мире… Кстати, если правду о тебе раскроют, пострадают и те, кто тебя прятал. Бедняжка Ольви может попрощаться со свободной жизнью.
— Ты угрожаешь? — нахмурилась я.
— Нет. Просто говорю, что может случиться, если тебя найдут.
Я с минуту смотрела на книги, разложенные стопками на столе. Ведь я хотела вернуться домой. Почему мне сейчас так тревожно? Какая разница, откуда ко мне пришла помощь? Конечно, я не доверяю Аджиту, но его амбиции и желание стать сильнее вполне могу понять… Я просто должна ухватиться за этот шанс, пока Ольви и её семью не наказали за укрывательство беглянки.
— Хорошо, я согласна. Что мне нужно делать? — спросила я.
Аджит улыбнулся:
— Мы проведём ритуал перемещения завтра, на закате, в разрушенном храме Анайрэ, что находится у северных ворот Академии. Я приготовлю всё, что нужно для ритуала. От тебя требуется одно — отдохнуть и прийти бодрой и полной сил. И ещё — ты не должна рассказывать об этом никому! Особенно своей подружке.
— Почему? Я, что, не могу попрощаться с Ольви?
— Не можешь. Не хочу, чтобы она вдруг помешала, если ей что-то придётся не по нраву. Или так, или наша с тобой сделка расторгнута. Ты поняла меня?
— Да, — хмуро ответила я.
Лгать подруге — последнее, что мне хотелось бы делать. Даже ради шанса вернуться домой.
***
На следующий день, во время обеда, я не пошла с Ольви в столовую, сказав, что забыла нужные для занятий книги в корпусе. Мне требовалось побыть одной. Я хотела увидеть место, где Аджит собирался провести ритуал перемещения.
Разрушенный храм Анайрэ находился вдали от корпусов за широким садом Академии. Я прошла аллею сосен, небрежно шевелящих ветвями от порывов ветра, наблюдая игру скользящих по земле теней от деревьев, и вышла к искомым развалинам. Здесь я почувствовала себя так, словно вернулась в детство, когда играла по весне с подружками возле дома на заброшенной стройке.
Кое-где в развалинах стояла вода, скопившаяся после дождей. Я осмотрелась. Просто куча камней квадратной и округлой формы. Ничего интересного. Ничего, способного выделить это место, как особенное. Я уже собиралась уходить, когда заметила его.
Он лежал, привалившись к большому камню, и спал. Длинные серебристые волосы рассыпались в беспорядке и искрились на солнце, как первый снег. Ректор спал, подперев лицо ладонью. Его малиновый плащ раскрытым веером опутывал соседние камни. Я рассмотрела даже маленькие аккуратные серебряные каффы на кончиках длинных острых ушей. Рядом с ректором на плоском камне стояло блюдо с клубникой.
Я замерла, рассматривая спящего Баэля. Зачем он пришёл сюда? Да ещё с блюдом клубники… Странный какой. А заснул, наверное, случайно. Переутомился, заботясь об учениках.
Сделав шаг ближе, я неожиданно для себя принялась рассматривать длинные ресницы ректора. Слишком длинные и пушистые для мужчины. Абсолютно женские!
Но Баэль не проснулся. Где-то вдали прозвенел звонок с перемены, а я всё стояла и не могла отвести глаз от ректора. Тут я подумала — как же он лежит на солнце? Ему же неудобно так спать, когда в глаза слепят солнечные лучи.
Не придумала ничего лучше, чтобы обойти его и встать сбоку, чтобы моя фигура создавала ректору тень. Не могла заставить себя уйти. Прислушивалась к тихому дыханию мужчины и охраняла его сон, не смея потревожить.
В этот момент над моей головой пронеслась птица. Я, проследив за её полётом, целью которого оказалось блюдо с клубникой, тихонько вскрикнула:
— Бекки!
Птица с жадностью пережёвывала большую спелую ягоду, не удосужившись даже чирикнуть в ответ.
Зато спящий лорд тут же проснулся:
— Динара? Как вы здесь… То есть, что я здесь…
Баэль опёрся о локоть и принял более удобную позу, с вызовом глядя на меня:
— Что вы здесь делаете?
— Да вот… Гуляла. Случайно забрела сюда. Потерялась, — пробормотала я первое, что пришло в голову.
Баэль тем временем убрал длинные волосы в высокий хвост. Его изящные брови изогнулись:
— Вы загораживаете мне солнце. Это напрягает. Отойдите.
Я еле сдержалась от того, чтобы скорчить рожицу. А я ещё беспокоилась о крепком сне этого наглеца!
— А что вы здесь делаете? — спросила я.
Ректор явно собирался сказать, что это — не моё дело, но тут увидел Бекки, поедающую клубнику:
— Кажется, ваша птичка?
— Да… — неловко отозвалась я, — извините, что она залезла в вашу тарелку.
— Не беда, — неожиданно смягчился Баэль, — Анайрэ любила птиц и…клубнику. Сегодня день её рождения, и я стараюсь приходить на это место каждый год, принося с собой ягоды для птиц. Когда-то она была простой ученицей Академии, совсем, как ты.
— Понятно, — произнесла я, почувствовав приступ неясного раздражения, едва ректор произнёс вслух это имя, — скажите, а почему этот храм не восстановили после смерти королевы?
Ректор нахмурился и отвел глаза в сторону, избегая моего взгляда:
— После её смерти храм разрушился. Его восстанавливали, но он вновь разрушался. В итоге, просто решили оставить всё, как есть. Развалины считаются священным местом для эльфов. Вот и вся история.
— Очень интересно, — пробормотала я, глядя себе под ноги.
Интуиция кричала о том, что сейчас лучше уйти, но что-то держало меня здесь рядом с Баэлем. Хотелось запомнить эти минуты, вероятно, последние в этом мире. Не тратить время на занятия, а просто… Вот так постоять рядом с обаятельным, хоть и едким на слова ректором.
— Ученица Берг, а почему вы вчера сбежали с праздника? Я, конечно, благодарен вам за то, что вы избавили меня от необходимости танцевать с вами…
— Я не хотела вас заставлять. Вы же ненавидите меня. Это чувство… Можно назвать взаимным! — вскинула голову я, понимая, что несу какую-то чушь. Но очень хотелось увидеть на этом надменном лице, достойном быть запечатленным на старинной фреске, хотя бы подобие боли, а не привычную маску равнодушия и брезгливости.
