– Ты пьяный, что ли? – Райка почувствовала запах водки.
– А когда он трезвым бывает? – сказала соседка, которая так и не ушла. – И угорел бы, не заметил.
– Витя. Что ж такое? Что же теперь делать? – запричитала Райка.
Витек встал поустойчивее и задумался. Райка молчала и смотрела на молдаванина. Витек долго молчал.
– Надо, это, в магазин бы съездить. Поллитровочку взять, – наконец сказал он.
Райка никак не ожидала такого простого и банального решения проблемы.
– Раюш, съезди, а? – продолжал Витька.
Райка съездила. Потому что тоже очень хотела выпить. От нервов. Сели, выпили – сосед Сашка пустил.
– С Губановыми нехорошо получилось, – сказал Сашка.
– Да, – подтвердил Витек.
– Но я же не виновата, – сказала Райка.
– Ветер был, – сказал он. – Не было бы ветра, не понесло бы.
– Точно. Наливай, – сказал Сашка.
Утром Райка проснулась и сначала не поняла, где находится. Она лежала под лоскутным одеялом, пахнущим плесенью. Рядом с ней лежал Сашка. На полу, подложив под голову куртку, спал Витька.
– Господи, – сказала Райка. Голова гудела, а в носу застрял запах дыма. До Райки доходило медленно – почему пахнет дымом, почему она здесь, почему Сашка рядом, а не Витька. Райка с ужасом похлопала себя по бокам – одетая, даже обутая. В сапогах каких-то. И на том спасибо. Райка спустилась с кровати, переступила через Витька и вышла на улицу. Пошла в сторону дома. И у колодца очнулась – дома-то нет. Сгорел. Райка набрала воды в ведро и стала пить, проливая на себя.
– Ну чё, очухалась? – спросила подошедшая соседка. – Вот люди, дом сгорел, а ей хоть бы что. Этот бабу и дом водит, эта – ни в одном глазу, всем хорошо, только Губановым одним плохо. Вот люди…
– Какую бабу? – спросила Райка.
– С сиськами и жопой, – огрызнулась соседка. – А ты что думала? Они тебе баню строят? Щас.
– Какую баню? – спросила Райка.
– Райк, ты бы опохмелилась. Чё-то ты совсем того, – сказала соседка.
– Говорите, – потребовала Райка.
– А чё говорить-то? Ваше дело, вы и говорите, – сказала соседка. Но не удержалась и рассказала, как дело было.
Оказалось, что Витька, пока Райка в городе была, бабу в дом водил. Местную. Ну, ее все знают, шалаву эту. И в тот день, когда пожар случился, Витька тоже с ней был. Водку распивал и развратничал. Странно, что только сейчас дом загорелся. Они тут такое устраивали – по три дня. Как начнут, так только за водкой и выходили. Даже Райкин сын потише себя вел.
– Окурок не затушили, и все, большой привет пионерии, – пошутила соседка.
– Как же они не угорели? – задала логичный вопрос Райка.
– Так только пожар начался, они быстренько повыскакивали. Эту только и видели. А твой Витек за ней драпанул.
Райка добрела до дома и присела на старый детский велосипед. В калитке появился Витька.
– Раюш, опохмелиться бы. Съезди, а? – сказал он.
– Это правда? – строго спросила еще не до конца протрезвевшая Райка.
– Правда, – согласился он. – Съездишь?
– Пошел вон, – сказала Райка, как будто сидела не на старом велосипеде, а в кресле собственного дома. – Забудь сюда дорогу.
– Ты чё, Рай?
– Я все знаю. Про эту твою, с сиськами и жопой, – гордо сказала Райка.
– Зря ты так, Раиса, – сказал Витька. – Там Сашка ждет.
– Ах ты, гад, – не выдержала Райка. Она была нормальной, обычной бабой. – И деньги мне верни. За баню. Аванс.
– Рай, ты чё?
– Аванс, говорю. Бабки, которые я тебе вперед заплатила.
– Так нету. Давно нету.
– А мне плевать.
Орала Райка на всю деревню.
– Жил тут, жрал, еще меня трахал, а теперь денег нет? Ишь какой. Да я на тебя в суд подам. А стройматериалы? Где стройматериалы? Нет. Где доски? Нет досок. Где баня? Нет бани. Ты мне за все заплатишь, кобель. – Райка села в машину, со злостью захлопнув дверцу, и уехала в Москву.
Уже в городской квартире Райка поняла, что не знает ни фамилии своего молдаванина, ни отчества, ни его паспортных данных. Ее паспорт мало интересовал. У нее любовь была. А кто во время любви в паспорт смотрит? И все договоренности – устно. И деньги – налом. Ни чеков, ни расписок.
Райка вернулась на дачу, решив взять Витька в заложники. То есть держать его на глазах, пока не расплатится. Она плохо представляла, где его держать, поскольку дома не было, но решила разобраться на месте.
– Витю не видели? – спросила Райка у соседки.
– Видели, к Сашке с бутылкой шел, – ответила соседка.
Райка побежала к Сашке, надеясь, что успеет вовремя – после третьей поллитры Сашка незваных гостей не любил.
Когда-то он служил егерем в заповеднике. Про то, что у Сашки ружье с тех времен осталось, знали все. Но никто не знал, остались ли у Сашки патроны. С тех же времен у бывшего егеря кабанья голова висела над кроватью. Причем не такая, красивая, магазинная. А реальная. Кто делал Сашке чучело из трофея, неизвестно. Но мастеру удалось сохранить взгляд кабана, в котором отразилась вся ненависть к Сашке, который его и подстрелил. Про кабана этого подстреленного такую историю рассказывали.
Сашка был пьян, добр и ласков. Пришел посмотреть на маленьких кабанят, которые резвились в загончике. Подбросил им гнилых яблок из корыта. Поймал, сунул под мышку визжащего поросенка и ласкою почесал его за ухом:
– Свинятина… Так бы и съел, – сказал он дрыгающемуся от ужаса кабанчику. – Жрать охота, а закуси нет. Понимаешь?
Кабанчик завизжал что есть мочи.
– Что ж ты орешь и дрыгаешься, как баба? Я ж с тобой просто разговариваю. Не понимаешь? Вот бабы тоже не понимают… – обиделся Сашка на кабанчика и отпустил его.
Решил срезать путь и пошел домой лесом.
В кустах, рядом с благоустроенной полянкой для туристов, где местные грибники выпивали, закусывая сыроежками, Сашка услышал шорох.
– Эй, есть тут кто? – радостно спросил Сашка, поскольку не успел рассказать кабанчику, что курево тоже закончилось, а очень хотелось покурить.
В ответ опять что-то зашуршало. Сашка в кусты не пошел. Решил не беспокоить людей. Бывало, что грибники, закусив сыроежкой, уединялись с хуторянками в кустах.
– Покурить есть? – опять крикнул тактичный Сашка.
Он сел на пенечек и решил подождать. По его опыту уединение не должно было быть долгим. Но в кустах вообще все затихло.
– Эй, народ! – крикнул Сашка. – Выходи. Слышишь звон? Он песней зовется. – Он позвякал полупустой бутылкой о железную трубу, которая служила опорой для деревянного стола.
