Я оделся и вышел из квартиры. На улице сыпал мокрый снежок. Всё было тихо, спокойно. Никаких монстров, голосов в ушах и голых баб. Я достал телефон и набрал номер Лары.
– Слушаю вас, – ответила она.
– Привет, – сказал я.
– Это ты? Что это за номер?
Голос её мигом изменился. Стал жёстким. Жёстче моего похмелья.
– У меня новый номер, – сказал я. – Давай встретимся.
– Встретимся?
– Я решил свои проблемы. Долгов больше нет. Почти. В общем, всё хорошо.
– Хорошо? Ты зачем заявление забрал? Ко мне приходил этот пидор в фуражке.
– Я не виноват. Он меня заставил.
– Заставил? Пытал тебя, что ли? Может, бутылку в жопу запихал? Или швабру?
– Нет, нет, что ты! Он запугал меня!
– Запугал? Ах ты, бедный!
Она отключилась. Я убрал телефон в карман. Что теперь? Я опять не знал. Этот вопрос вылезает постоянно. А вменяемого ответа на него никогда нет. В одиночку мне было страшно.
Я сел в автобус и проехал несколько остановок, прежде чем кондуктор меня выгнал за безбилетный проезд. В кармане заиграл телефон.
– Алё!
– А Ирада где?
– Кто это? Что вам надо?
– Ирада. Мне нужна Ирада.
Он вдруг зачирикал по-птичьи. Я побежал по улице. Свернул налево, направо, перебежал дорогу, нырнул во двор и вбежал в дворницкую.
– Привет, сынок! – сказал старик. – Утром на помойке я нашёл печень. Представляешь себе? Она уже слегка тухлая. Я хочу выяснить, человеческая ли это печень.
Я схватил его за плечи, ощупал бороду, волосы, шею. Он был настоящий. Только нёс какую-то чушь. Хотя в этом как раз ничего удивительного не было.
– Со мной что-то не то, – сказал я. – Кажется, белая горячка.
– Ты слышишь музыку?
– Нет. А должен?
– Не знаю. Я слышал. Помнишь? Я лежал в диспансере, и тут заиграл Иоганн Себастьян Бах.
– Мне надо похмелиться. У тебя есть водка?
Старик покачал головой: ай-яй-яй.
– А деньги? Одолжи мне пару сотен.
– Может, лучше послушаешь Баха? Мне он помог.
– Лучше пару сотен.
Старик дал мне двести рублей, и я выбежал. За углом была разливуха. Раньше я туда не заходил. Слишком убогое место. Для конченых алкашей. Но теперь не до гордости. У входа я нос к носу столкнулся с Денисовым. Он был трезвый. Лучше бы я попал под автобус. Но только не эта рожа! Я попытался пройти мимо.
– Тпрруу, – сказал Денисов. – Ну что, подумал?
– Над чем?
– Не выёбывайся. То, о чём мы говорили. Пятьсот кусков.
– Я думал, это шутка.
– Зря ты так думал. Я уже подготовил кое-какие материалы. Завтра отдам начальнику.
– Завтра? Разве не послезавтра?
– Завтра, – сказал Денисов. – Не люблю ждать. Это вредно. Влияет на нервы и пищеварение. Как следствие, запоры и тики.
Он засмеялся. Может, он тоже мне мерещится?
– Встретимся вечером, – сказал я.
– Так. Где? Во сколько?
– Прямо здесь. В шесть, например.
– В шесть?
Денисов посмотрел на часы.
– Отлично. Значит, у меня ещё есть время сделать обход территории и пообедать.
Он достал телефон, набрал номер. Я услышал:
– Привет, лягушечка. Ты одна? Клиентов нет? Я к тебе зайду через часик. Письку помой с шампунем.
Денисов подмигнул мне, убрал телефон и пошёл прочь.
И опять вылез извечный вопрос. Что делать? Я не знал. Вернее, знал. Я прошёл к раздаче, заказал сто пятьдесят и сок. Получил, выпил, отдышался. И опять не знал, что делать.
Ко мне подошёл потрёпанный мужик в полушубке. – Тебе электрик с допуском не нужен?
– Нет, – ответил я и заказал ещё сто пятьдесят.
Меня немного отпустило. Мужик испуганно посмотрел на стакан. Ему было страшно, что я сейчас выпью, а он нет. Я выпил половину, а остальное отдал ему. Он схватил стакан двумя руками, прижал к стойке, наклонился и вцепился зубами в край. Немного так постоял и вдруг выгнулся всем телом назад.
– Ты прямо циркач, – сказал я.
– Блииаааддь! – проревел он и схватился за лицо.
– Сколько сейчас? – спросил я у раздатчицы.
На вид ей было лет сорок пять. Помятая, чересчур накрашенная, но фигура ещё ничего. Я пригляделся повнимательнее.
– Три пятнадцать, – ответила она.
– Мне ещё двести. И сок.
Она налила. Я взял стаканы и ушёл в дальний угол, к столику. Места все здесь были стоячие. По столу бежал таракан. Я выпил половину водки и половину сока. Минут через пять меня совсем отпустило. Захотелось даже немного похохотать.
40
В шесть часов вечера я всё ещё стоял у столика. Деньги закончились. Я выпил примерно четыреста граммов водки и столько же сока. Тот мужик в полушубке пытался обменять свои драные ботинки на стакан водки. Раздатчица вытолкала его на улицу, колыхая сиськами. Я пытался придумать, что сделаю, когда появится Денисов. Было несколько вариантов. Один из них заключал в себе убийство.
В шесть часов Денисов не появился. В шесть тридцать его всё ещё не было. В семь часов раздатчица спросила меня:
– Что-то ещё возьмёшь? Или будешь там стоять как истукан и яйца мять?
Я вышел на улицу. Снег усилился. Может, Денисова замело? Или он попал под автобус? Что бы ни случилось, он сам виноват. Я пошёл в дворницкую. Старика на месте не оказалось. Дверь была заперта. Я стал ждать. Во рту было кисло. А в груди как будто бы возник затор. Не вздохнуть толком. Примерно через час старик наконец появился. Поглядел на меня и сказал:
– Ох, сын, нехорошо это.
– Что? – спросил я.
– Помнишь печень, что я нашёл?
– А? Какую печень?
– В следующий раз это может быть твоя печень!
Он запустил меня в свою коморку. Я сел на топчан и обхватил голову руками.
– Полное говно!
– Не матюгайся в доме, – покачал головой старик.
– Но по-другому не сказать. Я в полном говне. Отведи меня к бабке.
– Какой бабке? Гадалке?
– Да нет же. К той, у которой кошки живут. Я прилягу там в уголочек и усну.
Старик развёл руками.
– Но ты же пьяный. Я не могу. Мне стыдно, если она увидит, что мой сын надрался. Потом всем старухам расскажет.
