Побродив ещё немного по залу, я пошёл к кассе. У меня был полтинник с мелочью. Передо мной в очереди стояли старушка с пачкой творога и парень с двумя бутылками пива. Парня потряхивало, и запашок от него разлетался будь здоров, как будто он принял ванну портвейна, перед тем как пойти в магазин. Старушка возилась с мелочью, уронила несколько мелких монеток, медленно наклонилась и стала сдвигать их тросточкой в одну кучку. Парень не выдержал, открыл зубами бутылку и стал пить из горла.
– Так нельзя, – сказала кассирша испуганно. – Вы ещё не заплатили.
Она была похожа на мою жену. То есть не то чтобы похожа. Просто я точно так же познакомился с Ларой. Зашёл в павильон купить чипсов, а там она торгует; слово за слово. Лара мне понравилась. Через какое-то время я зашёл туда ещё раз. И вот – бац – мы уже в подсобке. Я ей сую сзади, позвякивают бутылки с пивом, и я никак не могу решить, кончить мне в неё или нет. А потом была ошибка. Не стоило, конечно, сразу бежать в загс. Но тут у меня характера не хватило её слить. Она моментально накинула хомут. Мне только исполнилось двадцать восемь, а ей уже было за тридцать. Ещё и ребёнок. Вначале Владик был вполне милым мальчиком. Некоторое время даже звал меня «папой». Я быстро увяз. Продал свою комнату, за это Лара прописала меня в квартиру. Сделали ремонт на деньги от продажи. Остальное куда-то разлетелось. Теперь и сбежать было некуда. Подсобка сломала мне жизнь.
Подошла очередь.
– Что вам? – спросила кассирша. – Пакет нужен?
Надо сказать, она была гораздо симпатичнее Лары. На секундочку я даже вообразил, что веду её в подсобку.
– Синий «Соверен», – ответил я, запуская руку в карман куртки.
Там было пусто. Я полез в другой карман. Потом в брюки. Зачем-то похлопал себя по груди, по бокам, огляделся по сторонам. Но это уже не имело смысла. Меня обчистили. Лара? Владик? Может, старикан-дворник, отвлекая пистолетом, запустил мне в карман морщинистую ручонку? Глупости. Конечно, Владик. Я был уверен. Сучёныш наверняка вовсю курит.
– Двадцать пять рублей, – сказала продавщица. Судя по тону, она сказала это уже во второй раз.
– Погодите, – ответил я и опять полез в карманы.
Проверил всё тщательно и вот что обнаружил: зажигалку, старую ириску, старый мобильник, проездной, какие-то фантики, колпачок от ручки. Отдельно от этого мусора лежала банковская карта.
– Делать отмену? – спросила кассирша.
Я рассеянно прочитал на бейджике её имя: «Нина». Похоже на Лару. Но как-то посвежее.
– Погодите, – сказал я. – Сейчас я сниму.
Я двинулся к банкомату. Инкассаторы уже закончили свою возню и ушли.
– Делаю отмену, – сказала вдогонку Нина.
Я сунул в банкомат карту, ввёл пин-код. Деньги уже поступили на счёт. И их больше обычного. На двести рублей. Я ввёл сумму (всё до копейки) и нажал «подтвердить». Несколько секунд ничего не происходило, машина зависла и не подавала никаких признаков деятельности. Что эти два придурка с ней сделали?! Один мой знакомый влип в историю из-за сбоя в системе. Банкомат списал сумму, но забыл выдать. Вместо того, чтобы пойти в банк и навести там шороху, этот кретин сбегал домой и вернулся с молотком. Ему впаяли два года.
Наконец послышалось знакомое натужное гудение, будто старый насос перекачивал масло, что-то прошелестело, и в щель выскочила толстая пачка денег. Слишком толстая. И слишком красная. Я высвободил её из держателя и стал разглядывать. Купюры были пятитысячными. Давно я не получал зарплату этими купюрами. Обычно банкоматы предпочитали расплачиваться со мной зеленовато-голубыми тысячными. А иногда пятисотками. Обычно их было ровно двадцать. И на каждой, если присмотреться, можно разглядеть висельника. А на сторублёвке мужской член. Весёлые деньги эти рубли, жаль, что такие бесполезные.
Однако в этот раз банкомат мне выдал пачку из пятидесяти пятитысячных купюр. Я не успел пересчитать, но решил, что их не меньше пятидесяти. Что-то случилось. Сбой в мою пользу? Или дурацкий розыгрыш. Вон как смотрит кассирша. Сейчас она захохочет, с потолка посыплются конфетти, выскочит человек с камерой на плече…
Банкомат снова загудел, прошелестел купюрами и вытолкнул из щели ещё одну красную пачку. Я протянул руку и словно во сне вытянул её из держателя. Теперь у меня в каждой руке было по пачке пятитысячных. Я лихорадочно пытался посчитать, сколько это, но калькулятор в голове вдруг сломался от резкого перенапряжения. В такие минуты сердце стучит, как колёса скоростного поезда. Моё и вовсе заглохло. Только ручейки пота на спине пытались обогнать друг друга.
В магазин вошла старуха, немного проковыляла и встала в двух шагах от меня. Стала читать объявление на стене. Я мысленно обложил её матом. Казалось, она косится на меня. Ты куда смотришь, старая стерва? Я запихал деньги в карманы. В правый и в левый. Господи, куча денег! Откуда? Ты что, услышал мои молитвы? Между тем, с некоторой задержкой, банкомат загудел в третий раз, потом привычно прошелестел купюрами и выдал новую пачку пятитысячных. Старуха повернулась ко мне. Я сразу увидел, что она смотрит на мои деньги. Увидел в её глазах ненависть и алчность. Уйди отсюда, кривоногая паскуда! Исчезни куда-нибудь! Банкомат в четвёртый раз повторил процедуру, и я снова оказался с пачкой денег в каждой руке. Это было уже страшно. Я сунул пачки в карманы, они заметно вздулись, стало тесно. Что там кассирша – как её? – говорила про пакет? Да, да, мне не помешает пакет. Банкомат гудел и гудел, выталкивая новые пачки. Я только успевал их хватать и пихать в карманы. В куртку уже не помещалось. Несколько пачек я сунул в брюки, две положил в карман рубашки. Показалось, что старуха о чём-то разговаривает с охранником. Только подойдите, я вам глотки перегрызу! Сколько там? Миллион? Два? Три? Надо их срочно пересчитать. Однажды я прочитал, как один банкир сказал, что тот, у кого нет миллиона, может идти в жопу. Так вот сам иди в жопу! Господи, на меня все смотрят! Кто смотрит? Никого же нет. Но есть видеокамеры. Эти электронные суки фиксируют, как я граблю банкомат. Хотя почему граблю? Он сам. Разве я виноват? Что мне надо было сделать? Развернуться и уйти? Позвать охранника? Долбануть по банкомату своим старым ботинком, чтобы он угомонился? Нет, нет, всё правильно. Что за мысли? Они мне мешают. Они мне мешают забирать деньги. Руки слишком трясутся. Я уже взмок, в заднице зудит от напряжения и возбуждения. Сколько я уже взял? Десять пачек? Или пятнадцать? Я сбился со счета. И сколько всё-таки купюр в пачке? Пятьдесят ли? А может, сто? Нет, в такую узкую щель столько не пролезет. У Лары тоже узкая щель. Удивительно для её возраста. На этом она меня и подсекла. А он вообще собирается останавливаться? Да там же уже денег нет. Нет уже! На мгновение мне стало весело. Потом я увидел, что новые вылезающие пачки не пятитысячные и даже не тысячные, а смесь пятисоток и соток. Под конец пошли полтинники. А закончилось всё тоненькой пачкой десятирублёвок. Я вытащил их и сжал в кулаке. Банкомат молчал. Там не осталось ни копейки. Я его выпотрошил. Я его разорвал. Я его опустошил. Захотелось вдруг засмеяться идиотским смехом, так чтобы обязательно присутствовали визгливые нотки. Но я сдержался. С этим проблем не было. Проблема была другая. Я не мог пошевелиться. Я боялся повернуть голову. Казалось, за спиной стоит толпа. Старуха привела их посмотреть на это чудо. Меня разорвут на части. Такое не прощают. Я бы и сам не простил того, кому так подфартило.
