Я путался в словах и засыпал. А Бог снисходительно улыбался. Это я видел отчётливо.
2
Было обычное утро. За окном сыпал мелкий снежок. Наступил март, но весна не спешила приходить. То заморозки, с пронизывающим ветром, то оттепель с мокрым снегом. Никакого солнца, никакого тепла, никакого цветения. Всё как в моей жизни.
Я собирался на работу в свою забегаловку. Сегодня мне должны были начислить зарплату. Мои жалкие десять тысяч рублей. Правда, каждый раз, когда купюры вылезали из щели банкомата, сумма не казалась мне такой уж жалкой. Впрочем, это длилось не долго. Стоило заглянуть в магазин, потом отсчитать жене её часть, и я снова начинал жить ожиданием следующего начисления. И суток не проходило. Это было обидно и унизительно. Я даже сочинил двустишие по этому поводу: «Когда иду я за зарплатой, хочу иметь с собой гранату». Только вот что я мог ей взорвать? Себя?
На кухню, где я варил себе на завтрак яйца, выглянула Лара.
– Убери говно за котом, – сказала она и ушла в ванную.
Мы уже давно не желали друг другу доброго утра. Я открыл дверь ванной. Лара чистила зубы моей щёткой, склонившись над раковиной.
– Ты не видишь разве, что я занят? Готовлю себе завтрак, – сказал я.
– Не волнуйся, пожрать ты всегда успеешь, – ответила она, сплюнув пасту. – Я этого кота когда-нибудь выкину.
Около года назад пасынок притащил с улицы чёрно-белого котёнка. Всё-таки он был способен на добрые поступки. Как сейчас помню, он чуть ли не на коленях божился, что будет сам ухаживать за животным. Но стоило тому вырасти, Владик про кота и думать забыл. Все заботы о нём легли на меня: кормёжка, уборка, кастрация.
– Кстати, освежитель воздуха в туалет надо купить, – сказала Лара. – А то закончился. У тебя же сегодня зарплата? Только не покупай «антитабак». Я его терпеть не могу. Бери тот, что с запахом соснового леса. Морской бриз тоже неплохой.
Что-то она ещё говорила, разглядывая себя в зеркало, но я не стал слушать. Разыскал совок, разобрался с кошачьей кучей, вымыл руки и стал одеваться. Аппетит у меня пропал. И вовсе не из-за дерьма.
Лара выглянула из ванной.
– Уже уходишь, что ли? – сказала она, не интересуясь, почему я не стал завтракать.
– А ты не видишь? – спросил я, натянув башмак. Что-то укололо мне пятку. Кажется, гвоздь из подошвы.
– Вижу, – сказала Лара спокойно. – Разбуди сына, а то он опять будильник не слышал.
Я зашёл в комнату пасынка. Он уже с трудом умещался на своей подростковой кровати. Когда-нибудь он вырастет ещё больше и начнет меня бить. Я потряс его за ногу.
– Вставай, – сказал я. – А то в школу опоздаешь.
– Блядство, – пробормотал Владик. – Ненавижу школу. Всех ненавижу.
Я не знал, что ответить. Мне, в общем, было всё равно. Я вышел из комнаты.
– Разбудил? – спросила Лара.
– Да, – сказал я.
– Не напейся.
– В смысле?
– Сегодня. Не напейся с получки. Как тогда. Забыл? Память дырявая? Я всё помню.
Два месяца назад менты приняли меня на автобусной остановке. Я пил пиво и ждал свой номер. Мои кровные лежали в заднем кармане. Пузан в сером бушлате и ушанке, сдвинутой на макушку, сказал, чтобы я поставил бутылку на землю. Я допил пиво в три могучих глотка и поставил бутылку.
– Я разве разрешал тебе допивать? – спросил мент.
– А что такое? – спросил я в ответ.
– Это неподчинение представителю власти, – сказал мент. – Сейчас у тебя будут проблемы.
Пиво оказалось слишком крепким для моего пустого желудка. Перед глазами стало кружиться. Мелькнула мысль, что надо бежать. Пока я её обдумывал, мне скрутили руки. Потом была тряска в машине, отделение, в котором царила атмосфера морга, мой разбитый нос и хохочущий мент. Когда утром я вышел на улицу, в заднем кармане вместо денег лежал квиток на уплату штрафа. Я скомкал его и бросил через плечо. Впрочем, ментам досталась лишь часть моих денег. Другую часть я спрятал в ботинок. Её пришлось отдать Ларе, но всё равно она сделала выводы, оглядев мой распухший нос. А я остался без заначки на целый месяц.
Моя забегаловка находилась в пяти автобусных остановках от дома. Два километра. Двадцать минут быстрым шагом. Но я не спешил. До начала смены был ещё час. Я остановился поболтать с дворником.
– Как жизнь? – спросил я.
Старик отвернулся и крикнул непонятно кому:
– Угомони эту старую блядь, тебе сказано!
Он был с приветом. Но меня это не пугало. Близких друзей у меня не было. И неблизких тоже. Как-то так получилось.
– Бьёт ключом, – ответил старик, повернувшись ко мне. – Всё по голове. Пойдём, чего покажу.
Он взял меня под руку и отвёл в сторону. Всего на три шага. Его длинная седая борода шевелилась от возбуждения. Старик порылся за пазухой и достал пистолет.
– Нашёл в подвале. На трубе. В обойме патрона не хватает. Купишь?
– Зачем мне?
– Мегеру свою будешь пугать. Как вынешь, она мигом и угомонится.
– Она меня посадит, – сказал я.
И задумался. А действительно, посадит?
– И к тому же, неизвестно чья это пушка. Вдруг за ней придут?
– Не придут, – сказал старик. – На ней уже паутина была. Так что?
– Что?
– Возьмёшь?
– Откуда у меня деньги на это? – сказал я. – Да и зачем он мне. Лучше выброси его.
Неожиданно старик вытянул руку и стал целиться в ворону. Я замер. Но он не выстрелил. Убрал пистолет и сказал:
– Попридержу его, пожалуй. Может, даже застрелю кого-нибудь. Себя, например.
Он засмеялся. Смех был похож на карканье. А в глазах никакого веселья.
3
Потом я шёл по улице. Погода неожиданно наладилась, тучи разогнало и появилось солнце. Стало тепло. И настроение моё улучшилось. Только проклятый гвоздь продолжал колоть пятку. Но я старался не обращать на это внимания. И надо сказать, у меня получалось. Пройдя два квартала, я зашёл в «Пятерочку», купить сигарет. Народу было мало. У кассы, сидя на пластмассовом стульчике, спал узбек в форме охранника. Или не узбек? Двое парней в комбинезонах возились у банкомата. Один пихал в заднюю часть какие-то пластины, а другой смотрел.
– Эти надо?
– Нет, вот эти.
До начала смены оставалось сорок минут. Я решил скоротать немного времени и пройтись по залу. Осмотрел консервный ряд и молочный отдел: ничего интересного там не было. На что я трачу жизнь?! В этот самый момент какие-то люди спят, чтобы проснуться без чувства ненависти и отвращения к окружающей действительности. Другие трахаются как заведённые, не испытывая при этом стыда и отчаяния. Едят вкусную еду, зная, что никто не попрекнёт их куском. Рождаются, воюют, идут в театр, и всё это не так тоскливо и бессмысленно, как стоять и смотреть на банки с тушёнкой, кильками и паштетами, бутылки с молоком, пакеты с кексами и коржиками. Скоро мне стукнет сорок. А у меня нет даже собственной папки с порнухой на компьютере, да и компьютера нет. Недавно менеджер на работе сказал, чтобы я вступил в сообщества «Повелителей гамбургеров» во «вконтакте» и на «фейсбуке», а я не нашёлся что ответить.
