К тому же, согласно нового закона, помимо фамилии теперь каждый должен был писаться еще и по отчеству. Оно и раньше конечно было, но то больше в общении. Бывало соседи и знать не знали, что сосед их прозывается Перваком, а не Богданычем. Именовать-то могли как пожелается, разве только по православию, а вот в записях уже обязательно уже обязательно в официальной форме.
— Андрюха, вот оно тебе надо было? — потирая бок, возмутился Антон.
— Да как-то не подумал, — почесав в затылке, произнес Андрей, и тут же спохватился, — Тоха, ты-то как? Не сильно я тебя?
— Дышать слава богу не больно, значит ребра целы. Но ты мог бы и не злобствовать так-то.
— Это чтобы Дорофей Тарасович от себя добавил?
— Угу. Господин полусотник может. Ничего. Мы с тобой еще посчитаемся.
— Заметано, — улыбнувшись в тридцать два зуба, произнес парень.
— Вижу дым! — вдруг послышалось из вороньего гнезда.
— Что за дым? — тут же уточнил командир, вышедший из под полога.
— Похоже жилье горит и не одно.
— Боевая тревога! Пятый десяток на греблю! Крейсерская скорость! Пушку к бою изготовить! Иметь в готовности заряд картечи и стрел! Шевелись братцы.
— Не иначе как в Верхней слободе горит. До них уж недалече, — предположил Григорий.
— Хорошо, как просто полыхнул пожар, а не половцы в гости пожаловали, — согласился с ним Андрей
Только вот чего в его голосе больше непонятно. С одной стороны, вроде как и не желает, чтобы поселение пострадало от нападения. С другой, хочется, чтобы это было именно так. Еще и по телу пробежался зуд нетерпения, окончательно угнездившись меж лопаток и не желая оставлять тело.
Вскоре из-за очередного поворота появилась объятая пламенем Верхняя слобода. Первая перед порогами, откуда либо шел сплав, в высокую воду, либо начинался волок. У полыхающих стен видны всадники, сбивающие в колонну полонянников.
— Четвертый и третий десяток сменить на гребле пятый. Самый полный вперед. Еразм, попадете в половцев?
— Так точно, господин сотник. Только разброс будет большим, можем и в своих попасть, — отозвался командир орудийного расчета.
— То как Господь решит. А попадете, может оно и лучше, чем в неволе-то, — произнес Дорофей Тарасович, который и сам успел хлебнуть неволи полной мерой.
— Слушаюсь. Стрелами, заряжай. Прицел двадцать. Целься во всадника на белом коне, что правее полоняников.
— Ага. Вижу, — вращая маховиками, отозвался наводчик.
Командир расчета выждал несколько секунд, выжидая выхода на рубеж открытия огня. Прикинул, что-то там и отдал команду. Раздался громкий хлопок и пучок стрел умчался в сторону вражеских всадников. Обслуга поспешила перезарядить орудие, а Еразм вскинул к глазу подзорную трубу.
Выстрел оказался удачным. В своих не попали. Зато ссадили сразу пятерых всадников. Правда под троими всего лишь побило лошадей. Но все одно знатно вышло. На такой-то дистанции, при таком разбросе и относительно небольшой плотности противника. Внес поправку в прицел. Опять выждал подходящий момент, и очередной выстрел. И опять не в пустоту.
Правда, эта пальба сыграла злую шутку с сумевшими избежать полона. Когда стало ясно, что слободу не удержать, ее жители загнали детей при нескольких бабах в подземный ход, что выходил к поросшему камышом берегу Славутича. Вот там-то они и отсиживались, пока не услышали устроенную пальбу.
Гадать кто там пожаловал не приходилось. Это могли быть только пограничники, что гоняли на реке степных разбойников. Вот и побежали бабы на открытое место, увлекая с собой детвору. Да только на беду, это приметили и половцы, которые тут же бросились за убегающей добычей.
— От, дуры бабы! Еразм, отсеки погоню.
— Попробую. Цель группа скачущих всадников. Прицел десять, упреждение шестьдесят. Пали!
— Первый десяток арбалеты, пятый второй, луки. К бою! — пока пущенные пушкой стрелы шуршали по направлении цели, приказал полусотник.
Пушка ударила довольно удачно. Нанесли урон и стрелы с болтами, пущенные дружинниками. Ну и кочевники не остались в долгу, послав своих вестниц смерти. Только били они не в воинов, а в беглецов. Что было более, чем необычно.
Не бывало прежде подобной бессмысленной жестокости. Если полон не удавалось увести, его просто бросали. Если беглецов не выходило настигнуть, за ними прекращали гнаться. Но никогда не лили кровь просто так. А тут вдруг такое. И ведь попали в двоих. В молодуху и девочку лет шести.
В ответ дружинники послали стрелы и болты. Повторно хлопнула пушка. И половцы предпочли уйти за урез берега, выходя из под обстрела, оставив в покое беглецов. Попытка действовать скрытно не принесла успеха, так как они оставались в поле зрения наблюдателя в вороньем гнезде.
Порядка трех десятков детей, да трое молодок. Вот и все, кому удалось сбежать из разграбленной и уничтоженной слободы. Впрочем, не так уж и мало. Вед могло быть и куда хуже. Помочь остальным пограничники не могли. Силенки не те. Тут хорошо уже то, что сумели погрузить спасшихся, да убраться подобру-поздорову. Они наблюдали не менее трех сотен всадников. И это наверняка не все.
— Слушай сюда братцы. Сейчас мы отойдем к заставе Немого, чтобы отправить весть в пограничное о нападении. Но воеводе понадобятся подробности. Так что, нужно выяснить, что сталось со Средней и Нижней слободами. Выстояли они или их так же спалили. Феодосий, пойдешь вниз через пороги.
— Понял, — ответил бывалый воин.
Спокоен, словно это и не ему предстоит сплавляться через пороги на легкой берестяной лодке. Да еще и при условии, что по берегам сжатого русла могут быть кочевники, которые не упустят случая пустить стрелу. Не любят пограничников в этих краях. Ох не любят.
— С собой возьмешь четверых добровольцев, — уточнил полусотник.
— Кто со мной? — поинтересовался десятник.
— Я, — тут же отозвался Андрей, пока кто другой не успел влезть, в столь увлекательное предприятие.
— И я, — подхватился Антон, товарищ из соседнего десятка.
Но желающих особо и не было. Мало, что рисковое предприятие. Так еще и тяжко придется. Туда-то они прокатятся с ветерком. Обратно же считай восемьдесят километров своими ножками, да еще и лодку тащить на горбу.
Она конечно легкая. Каркас из жердей, оклеенный берестой. Можно нести четверым за ручки с боков, или одному, водрузив поперечную перекладину на плечи. Четыре широких весла, при добрых гребцах, позволяют набирать серьезную скорость, даже вверх по течению. Правда, не на порогах.
— Ты, и ты, — ткнув в двух бойцов, поставил точку в вопросе демократии, полусотник.
— Антоха, лук не бери. Чай не скопом бить. Прихвати арбалет, — распорядился десятник.
— Слушаюсь, — покраснев, отозвался парень.
