Адмирал Санторо шагнул вперед – и тоже упал, пуля отбросила его на надстройки, потом он упал на палубу.
У въезда на пирс – из машины выскочил человек с автоматической винтовкой SIG – адмирал успел нажать кнопку тревоги на небольшом передатчике, который крепился к ремешку наручных часов. Человек с винтовкой побежал по пирсу…
– Месье адмирал! Месье адмирал!
Сходни загремели под тяжелыми армейскими ботинками
– Месье адмирал!
Снайпер бросился на колени перед адмиралом, осторожно поднял голову. Адмирал тяжело закашлялся.
– Бог…
– Я прибыл, как только смог, месье адмирал! Я принял ваш сигнал…
Завыли сирены, первая полицейская машина показалась на въездной дорожке в марину, высвечивая все вокруг синими всполохами.
– Не говорите ничего, месье адмирал! Сейчас!
– Бог… нам… судья…
Водитель адмирала, оставшийся с ним и после отставки – прижал руки к ране на груди своего командира
– Говорите, месье адмирал! Не молчите!
Первая полицейская машина затормозила у пирса, за ней вторая. Затопали по причалам, рассредоточиваясь, вооруженные автоматами полицейские…
– Месье адмирал! Все хорошо! Не молчите!
Фара – искатель на одной из машин высветила яхту
– Месье адмирал!!!
Громыхнул мегафон
– Полиция! Бросьте оружие! Сдавайтесь! Иначе откроем огонь!
Водитель – отнял от груди адмирала испачканные кровью руки и посмотрел на огни полицейских машин. Затем он вскочил, хватая винтовку
– Свиньи!
Загремели очереди…
Морена с машиной ждала выше, на дороге, ведущей в горы. Алжир – столица в этой стране называлась так же как и сама страна – был городом, который был построен французами на горном склоне, он как бы террасами спускался к заливу и порту в нем. Для снайпера – раздолье, потому Морена поставила машину на улице, которая называлась «улица Мучеников» – в память об очередной бойне, которая здесь произошла – в которой погибли люди, и которая не имела ни одного шанса что-то изменить.
Винтовку – стандартный М16 с оптическим прицелом – они купили на черном рынке. Подержанная – но оригинальный Кольт, не какая-то подделка. Скорее всего, из Афганистана, американцы вооружают афганскую армию, а через пару месяцев все это оказывается на черных рынках в Пешаваре, Карачи и далее, далее. Двадцать процентов личного состава афганской армии – в течение первого года дезертируют.
Сейчас она сидела в машине, стояще на возвышении и смотрела через оптический прицел винтовки на своего бывшего начальника.
sic transit gloria mundi
Или так
Все они будут говорить тебе: и ты сделался бессильным, как мы! и ты стал подобен нам!
В преисподнюю низвержена гордыня твоя со всем шумом твоим; под тобою подстилается червь, и черви – покров твой.
Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы.
А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера;
взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему».
Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней
105…
Пока он еще не был низвержен. Но только то что он не сказал еще правды – удерживало ее от того чтобы нажать на спуск и покончить со всем с этим…
Она видела, как подъехала машина адмирала. Как он пошел по сходням… она оставила в покое машину и целилась в него. Это и было ее ошибкой…
Доктор медицины Халед Осман занимался очень выгодным и доходным делом – он был стоматологом.
Отец его был военным врачом, но много ли так заработаешь? Но зато – он смог стать полковником и отправить сына в Россию учиться врачебному делу. Вернувшись, молодой доктор Осман отслужил положенное, и тут же ушел со службы и открыл зубной кабинет в столице.
Ведь если у человека болит зуб – он не пожалеет никаких денег чтобы он не болел.
За то время, пока доктор Осман лечил зубы – он сумел более – менее поставить на ноги всех своих семерых детей, а троих даже переселить во Францию. Доктор Осман никогда не выступал против правительства, голосовал за кандидатов власти, все деньги, какие получал тут же менял на евро или доллары и откладывал, сколько мог. У него был автомобиль, небольшой, но собственный бизнес и большая квартира в столице – все что нужно чтобы жить жизнью верхнего среднего класса по африканским меркам.
Но все это рухнуло в самый обычный день. Доктор Осман запер кабинет – он держал кабинет в довольно дорогом бизнес-центре, и к нему даже из американского посольства ходили – и только собрался идти к машине, как кто-то схватил его за пояс, и к спине приставили что-то твердое…
– Салом, доктор…
Доктор вздрогнул. Дело в том, что он имел дело с разными людьми, и знал, кто произносит приветствие не «салам», а «салом». Так произносят приветствие только иранцы на своем фарси и иракцы, на диалект которых сильно повлиял соседний Иран. А кто такие иракцы, какие иракцы могут повстречаться в Алжире и что от них можно ждать – доктор знал, как и многие другие в Алжире. На иракском диалекте арабского здесь могли говорить представители Исламского государства.
– Это пистолет. Стоит нажать на спуск, и вы никогда не встанете на ноги. Хотите, чтобы я это сделала?
Это была женщина. Доктор мгновенно вспотел – она говорила на арабском, но чужом, нездешнем арабском, и от того ему показалось что с ним говорит джинн
– Хотите или нет, доктор?
– Нет… нет!
– А еще у меня есть гранаты. Под вами находится супермаркет. Хотите, я брошу туда гранату, доктор?
– Нет… не делайте этого.
– Тогда возвращайтесь в кабинет, доктор. Нам нужно кое-что взять…
В кабинете – доктор сумел разглядеть незнакомку… даже мешковатая одежда, скорее характерная для выходцев из провинции – не могла скрыть, что она очень хороша собой. На ней были очки на поллица. Волосы убраны под косынку – но никаб она не стала надевать. В Алжире никаб носили далеко не все, а те, кто носил – привлекали внимание полиции.
– У вас есть хирургический набор, доктор?
– Есть… малый.
– Берите его. Еще берите обезболивающие… антибиотики… все что есть.
– Но… зачем.
– Одному человеку нужна помощь. Я хорошо заплачу
Доктор понял – его вызывают к раненому террористу.
– Пощадите – взмолился он – у меня семеро детей, мне не нужны неприятности. Если служба безопасности узнает, что я вам помог, меня схватят, и будут пытать!
