— Интересные вещи вы рассказываете.
Плечка пожал плечами и проронил грустно:
— Да нет здесь ничего интересного. Горе одно.
— Искренне вам соболезную.
— Спасибо. Простите, но у меня мало времени… Похоронные заботы. Я бы хотел насчёт денег…
— Не беспокойтесь. Одну секунду.
Ардашев поднялся, вышел в другую комнату и вскоре вернулся с конвертом.
— Здесь пятьсот ваших крон. Можете пересчитать.
— В этом нет надобности. И ещё. Я принёс вашему коллеге фотографию Божены. Она мне очень дорога. Не могли бы вы мне её отдать?
— Видите ли, пан Войта в командировке. По возвращении он вернёт вам фото. Можете не сомневаться.
— Благодарю. Да, чуть не забыл. Я сказал полиции, что сначала обратился в ваше агентство. Надеюсь, вам это не навредит?
— Ни в коей мере.
— Что ж, тогда позвольте откланяться.
— Честь имею.
Клим Пантелеевич проводил гостя и воротился в кабинет. Он выбрал из коробочки синий леденец берлинго и положил его под язык.
Послушались шаги, и в дверях показался Войта.
— Ух! И устал же я! — произнёс на выдохе сыщик и упал в кресло.
— С приездом, мой друг! А разве вы были не на курорте?
— Издеваетесь, шеф? Откровенно говоря, набегался как гончая. Там народу — тьма тьмущая. И все гуляют, пьют… и не только микстуры. Опросил персонал отеля, кельнеров
[4] пяти ресторанов, двух кафе и даже уличных торговцев. Показывал её фотографическую карточку. Похоже, эта Божена наставляла мужу рога. Оказывается, в отеле она познакомилась с каким-то Иозефом Врабецом. Красавец, говорят, лет около сорока. Везде ходили под ручку, как муж и жена. Можно сказать, я отыскал шерстяную нитку на прядильной фабрике. Видно с ним эта пташка и упорхнула. Только вопрос — куда?
Ардашев дважды нажал на кнопку электрического звонка, соединяющего его с кухней. Два звонка означало — две чашки кофе.
— Вы читаете мои мысли, — улыбнулся Войта.
— А не упоминал ли кто, что при ней была небольшая миниатюрная фляжка?
— Как же! Одна «столовая дева» жаловалась, что в ресторане она пила как раз из фляжки, вместо того, чтобы заказать спиртное. Это, как вы понимаете, не приветствуется. Ей сделали замечание. Она оскорбилась, и они покинули тот ресторан… Было там и ещё одно происшествие. В один из дней в фойе отеля Божену дожидался молодой человек с букетом. Он не знал, что она была со своим кавалером. И когда они вышли, он направился к ней. Этот Врабец парня осадил. Тот возмутился и швырнул цветы на пол. Получился скандал. Пани Плечка отвела юнца в сторону и строго отчитала. Портье сказал, что создалось впечатление, будто юный воздыхатель служит у пани Плечки, либо её родственник, а может, и зависит от неё, потому что он поднял букет, извинился перед Врабецом и отдал цветы Божене, а сам спешно удалился. А Божена, судя по всему, приличная стерва. Она хохотала вслед опозоренному Ромео… Кстати, я заметил, как из наших дверей выходил пан Плечка. Надеюсь, Божена не вернулась? И нам не придётся возвращать ему деньги?
— Она ехала в Прагу в одном купе с Йозефом Врабецем.
— Не хотела с ним расставаться?
— Похоже на то.
Войта бросил на кофейный столик фотографию Божены Плечки и сказал:
— Признаюсь, я ему завидую. Уж больно хороша чертовка!
— Зависть, мой друг, — плохое чувство. До добра не доводит. Эта парочка пила «Амаретто», есть такой напиток. Но, судя по всему, какой-то злодей подмешал во фляжку Божены лошадиную дозу цианида. Почувствовать эти кристаллы в миндалевом ликёре невозможно. Итог закономерный — два трупа, один — Божены, другой — Йозефа Врабеца. Об этом уже пронюхали газетчики и написали в утренних газетах. Я понимаю, что вы были в дороге и не могли их прочесть. Деньги пану Плечке я вернул.
Войта присвистнул:
— Ого! Вот уж чего не ожидал! Теперь понятно, зачем он к нам приходил, и откуда вам известно, что она с Врабецем ехала в одном купе. Шеф, надеюсь, вы учли накладные расходы?
— Вацлав, я не люблю мелочиться. К тому же, она погибла, и не хочется наживаться на человеческом горе.
— Но можно было вычесть хотя бы стоимость моих туфель. На этом курорте я их почти стоптал. Не мешало бы обновить обувь.
— Не волнуйтесь, старина, я куплю вам пару каблуков и две подмётки. Оплачу ремонт. Сходите к сапожнику. Он починит.
— Я никогда не сомневался в вашей истинно русской щедрости… Но перейдём к приятному. Насколько я помню, «Амаретто» переводится с итальянского, как «слегка горьковатый», что абсолютно верно выражает привкус этого ликёра. Пару раз доводилось его пробовать. Для дам вполне приличный напиток. Знаете, историю его создания?
— Италия, XVI век. Один из учеников Леонардо да Винчи, как-то приехал в город Саронно, расположенный на севере Италии. Находясь там, он встретил очень красивую вдову и уговорил её стать моделью для написания образа Мадонны для фрески в монастыре Милана. Та согласилась. Закрутился роман. А перед отъездом художника вдовушка решила выразить свою любовь созданием этого самого напитка. Она смешала бренди, абрикосовые косточки и какие-то специи. Получилось неплохо.
— Господи! Ну, нельзя же так! Дайте мне насладиться вашим незнанием хоть чего-нибудь!
Клим Пантелеевич улыбнулся и примолвил:
— А бутылку придумали стеклодувы острова Мурано, чтобы даже в темноте было понятно, что вы пьёте. Только вот в данном случае остатки ликёра обнаружили во фляжке.
— Понятно, что Божена купила «Амаретто» и периодически наполнила фляжку. Женские фляжки — грамм сто-сто пятьдесят, не больше.
— Пан Плечка не помнит, чтобы ей нравился этот ликёр. Скорее, кавалер купил, а она перелила во фляжку, — предположил Ардашев.
— Не исключено.
Открылась дверь. Мария поставила кофе и удалилась.
— Вацлав, я попрошу вас выяснить у ваших бывших коллег, какие вещи обнаружены у покойных. Меня интересуют предметы этого господина. И что конкретно было на столе. Вероятно, они сфотографировали купе.
Войта вдруг замер на секунду, а потом спросил:
— Послушайте, шеф, а зачем нам нужно дело, за которое не платят?
— Оно меня заинтересовало. Вы не переживайте. Ваши усилия будут мною оценены в полной мере.
— А может, я предложу пану Плечке оплатить нашу работу по поиску злодея? — неуверенно выговорил Войта.
— Он откажется. Ему незачем тратиться, если дело расследует полиция. К тому же у них больше возможностей.
— Как скажете, шеф. Завтра же я приглашу инспектора Яновица в «Три дикаря» на Ржетезовой улице. Это, если хотите знать, пивная с историей. Теперь на входе изображено только два дикаря, а раньше было три. Просто третьего стёрло время. А дело было ещё в XVIII столетии. Как-то в Праге появился чужестранец и привёз с собой из Америки трёх краснокожих дикарей. На голове у них были перья, одеты они были в кожаные юбки, тела разрисованы охрой. Они прыгали, кричали на непонятном языке и на глазах почтенной публики ели сырое мясо, которое им, точно хищникам, бросал их хозяин. Вся Прага ходила в этот дом взглянуть на диких людей, и чужестранец имел отличный гешефт. И вот как-то в Прагу приехал торговать один зажиточный крестьянин из Южной Чехии и, изрядно выкушав пива, пришёл поглазеть на представление. Денег не пожалел и получил место на первой лавке. Появились дикари. Стали плясать, улюлюкать и дразнить публику. И тут вдруг этот землепашец подскочил и как закричит на весь зал: «Зденек, Мирек! Иржи! Прекратите безобразничать!». Дикари остановились в нерешительности, но потом продолжили и дальше выкаблучиваться перед народом. К концу представления крестьянин опять не выдержал, влез на лавку и начал вещать: «Люди добрые! Это же мои батраки! Они получили аванс и сбежали! А теперь вас дурачат! Помогите вернуть беглецов!». А утром дикарей и след простыл. «Чужестранец» сбежал вместе с ними. Позже в доме открыли пивную и назвали «Три дикаря». Такая вот история. Но за меня, шеф, не переживайте. Я не сбегу. Мне, наоборот, искренне жаль, что я вас ввергаю в траты. Ладно, мы бы включили мои посиделки с инспектором в накладные расходы, и пан Плечка бы их оплатил. Это было бы правильно. Но теперь, когда мы работаем в убыток…
