– Он живой, – сказал Садивский. – Дом – живой, он мой друг. Он друг всех, кого приютил.
Инна решила, что передача давнишняя. Никаких Адамов среди ее соседей не было.
На футболке мужчины краснел принт. Толстые буквы складывались в слова «БААЛ-ЗЕБУБ».
– А это правда, – спросил ведущий – тень за камерой, – что дом исполняет желания?
– Если в это верить, – хитро улыбнулся Садивский.
Теперь канал транслировал мультфильм, стилизованный под обучающие материалы. Художник нарисовал на компьютере Иннин дом. Рожки дымоходов и гипсовые фрукты. Играла навязчивая мелодия, навевающая воспоминания о восьмибитных приставках. Тот же диктор вещал на фоне:
– Знакомьтесь, Лиля!
Мультяшная девочка была чем-то расстроена. Она наблюдала из окна, как сверстницы гоняют по двору на великах, рассекают от турникета до заросшей аиром Змийки.
– Лиля хочет велосипед, но у мамы совсем нет денег!
Показали крупным планом дом, и дом произнес, используя входную дверь, как рот:
– Попроси у меня!
Говорил дом с окающим акцентом, как вологодский крестьянин или Дед Мороз.
Осененная девочка написала на бумажке:
– Подарите мне велосепед!
Раздалось предупреждающее бибиканье. Красные полосы крест-накрест перечеркнули записку. Ее, под одобрительные аплодисменты, заменила другая, правильная.
«Заложные, подарите мне велосИпед».
Зазвенело, девочка побежала к дверям. На пороге стояли мужчины в элегантных костюмах.
– Ура! – сказал диктор. – Заложные не заставили себя ждать!
Мужчины вручили смеющейся девочке велосипед и похлопали по макушке.
– Дом – золотая рыбка! – восхитился диктор. – Ну где вы такой найдете?
Локоть Инны съехал с подлокотника, журнал упал, шелестя, на ковер. Инна очнулась перед телевизором. Перепутавшая сон и явь. На экране отплясывали какие-то морячки. Передача приснилась ей от и до.
«Это приятнее, чем манекены», – буркнула Инна. Лежа в постели, она снова и снова прокручивала сон, дурацкий мультик про желания. Навязчивый, как та мелодия. Ту-ту-ру-ру-ту-ту.
Во вторник она обслужила сразу двух беременных клиенток. Погруженная в мысли, скучающая за прилавком, она вывела контурным карандашом на салфетке: «Заложные, я хочу забеременеть».
Копаясь в сумке, ища ключи, она обнаружила эту записку и обругала себя.
«Мало тебе бабок-шептуний и прочих аферистов? Дожилась! Теперь ты выполняешь ритуалы, которые сама же и придумала».
Салфетка отправилась в старую подъездную печь.
– Куда ты? – Инна перекатилась на край дивана, голая и счастливая.
Коля чмокнул ее в колено.
– Воды попить.
– Я принесу.
– Отдыхай, я сам.
– Кувшин возле микроволновки.
Коля встал, обмотался одеялом, как мушкетерским плащом.
– Слушай, – сказал он, – я у крестницы спросить побоялся. Тебе в этом доме нормально?
– Нормально, а что?
– Ну, какой-то он мрачный.
– Привыкнуть нужно. Мне все дома мрачные. Если я в них одна.
Коля запахнул полы импровизированного плаща и оглядел Инну, ее аппетитную фигуру, мягкие и нежные груди. Нагнулся и поцеловал в губы.
– Повторим попозже?
Она замурчала.
– Я в твоем распоряжении.
Коля пошел за водой, напевая частушку:
– Мы с Ваньком в Эмитивилле занимались шпили-вили…
Инна улыбнулась. Бывал он на Кубе и Мадагаскаре или соврал – не столь важно. Она не противилась бы, останься он на завтра. И на послезавтра.
– Мне вампир проел кишки, а у Ванюши нет башки…
Инна легла на живот, нашарила пачку сигарет. Балкон был открыт, распаленное тело остужал ночной воздух. Она подкурила ментоловую сигарету, замлела, смакуя дым.
За стеной грохнуло.
– Ты не споткнулся? – спросила она.
Ответом было какое-то бульканье.
– Там высокие пороги. Спилила бы их, но квартира съемная.
Она стряхнула пепел в бокал. Задумчиво пососала палец. Скрипнули половицы. Коля возвращался, чтобы обнять ее, примостить голову ей на грудь. Может быть, она расщедрится и сделает кое-что, чего никогда не делала на первом свидании? О, ему точно понравится. Она хмыкнула.
Загасила окурок, разогнала рукой дым.
– Ты не заблудился?
Опять это бульканье.
– Коль?
Инна поднялась. В ту же секунду сквозняк затворил балконную дверь.
«Паршивая дыра над входом».
Она на цыпочках пошла в коридор.
– Как насчет…
Коля полз по паркету. Пытался ползти. Накидка спала, бледные ягодицы выделялись в полутьме. Пальцы цеплялись за доски.
– Ты что? – Она бросилась навстречу, а мужчина булькнул и задрал подбородок. Одной рукой он держался за горло. Из-под пятерни хлестала кровь. В ноздри ударил запах мясного рынка. Красный ручей лился из вспоротой шеи. Глаза Коли выпучились, он замычал. Надулся и лопнул багровый пузырь.
– Бе…
Длинная тень накрыла коридор. Кто-то хихикнул за углом.
– ги…
«Убийца! – промелькнуло в сознании. – Убийца на кухне».
Мужчина, три минуты назад ласкавший ее, рухнул лицом в пол, в липкую лужу.
Инна побежала. Пятки шлепали по доскам. Грудь колыхалась, сердце бешено стучало. Она провернула замок, ожидая, что нож маньяка вонзится в спину. Зарежет, как зарезал Колю.
Дверь распахнулась, Инна вывалилась в подъезд. Понеслась по тамбуру. Ей было абсолютно наплевать, что кто-то увидит ее голой. Смерть шла по пятам, она слышала мерзкий смех в темноте. Лампочка тускло мигала под потолком. Инна выскочила на этаж. Десять метров, и она у соседской квартиры. Абрамовы дома, они вызовут полицию…
Как же так? Как же так получилось?
Инна шагнула по бетону, и что-то боднуло ее в плечо изо всех сил. Ступни потеряли опору. Она вскрикнула и полетела в пустоту. Невесомая, как перышко. Приземлилась Инна на лестнице. Ноги подвернулись, кости сосчитали ступеньки. Она услышала сухой хруст. Скатилась на площадку между этажами и осталась лежать, вывернув конечности.
«Господи, только бы не позвоночник», – подумала она, таращась на кафельную плитку.
Она не почувствовала холодные руки, что окольцевали щиколотки. Но кафель дернулся, ступенька пнула в скулу. Ее потащили обратно, грубо, словно куклу. Слезы застилали кругозор. Она тщетно пробовала кричать. Голова отскакивала от ступенек, мозг трясся в своей скорлупе.
