Я нехотя ответил:
— До чего же богатая у тебя фантазия.
— Марк, я абсолютно серьезно.
С минуту мы смотрели друг на друга в полной тишине.
Всю правду рассказать я не мог. А лгать ей было бессмысленно. Чутье у Кристины работало безупречно. Оставалось только одно. Я должен предупредить её, иначе профессиональное любопытство заведет её на край пропасти. А я отчетливо усвоил урок: существуют пропасти, в которые человеку лучше не спускаться.
И я ответил.
— А если я скажу тебе, что концов ниточек, которые могли бы к чему-то привести, теперь не найти. Ты оставишь свою затею?
— Очуметь! Ты что-то знаешь? — глаза Кристины прямо-таки горели от любопытства.
Я устало потер лицо. Разумеется, её реакция оказалась вовсе не такой, как мне бы хотелось. Чтобы убедить её потребуется больше усилий.
— Кристина, послушай, нельзя писать о том, о чем ты намерилась.
Она отрицательно покачала головой:
— Наоборот…
— Нет! — отрезал я, предчувствуя беду, которую может на нас обоих навлечь Кристина. — Есть в мире силы, которые настолько могущественны, что голос правды бессилен. Они никогда не допустят огласки. Да и тебе к ним не подобраться. Дело не резонансное. У них развязаны руки. Таким убежденным журналистам, как ты, нужно знать границу. Может быть ты идеалистка, но ты хочешь сыграть на поле, где мораль и идеалы мертвы.
— Хорошо, не для печати: что ты знаешь?
— Я могу сказать лишь одно. Жертвы недавних убийств никого не разоблачали, ни с чем опасным не были связаны и не хранили темных тайн. Но их убили. Возможно, изначально этого не планировалось. Но эта история закончена. Точка, — я твердо посмотрел Кристине в глаза. — Мы ничего не можем. И твоя статья, какая бы хорошая ни была, никого не затащит в суд, не призовет к ответу. Она лишь нацепит мишень тебе на лоб. И людям, связанным с тобой. Поверь, я знаю, о чем говорю. Если оставить всё как есть, то жизнь продолжается. Если вступить в борьбу со стихией, ты обязательно проиграешь. Мне жаль, Кристинка, правда, но океан нельзя переплыть. Сейчас всё только начало утихать.
Я подбадривающе похлопал её по плечу. Она смотрела на меня померкшими глазами.
— Поверить не могу, что это говоришь мне ты, — глухо проговорила она.
— Я трезво вижу границы наших возможностей. Посмотри на меня, на мои раны. Границы моих возможностей видно невооруженным глазом, — я жалко усмехнулся. Потом усмешка и вовсе сошла с моего лица. Губа заболела, да и улыбаться на самом деле не с чего. — Думаешь, я добровольно ввязался бы во всю эту хрень?
Кристина пожала плечами.
— А как ты с этим связан? — спросила она.
Я покачал головой.
— Мне просто не повезло. Хотел бы я знать правду, о которой грезишь ты? Нет. Я бы предпочел ложь. Ту, которая будет держать меня на безопасном расстоянии от проблем. Думаешь, я искал сенсацию? Справедливость? Или хотел сделать добро? Я просто жил. Был подавлен горем. Пытался оправиться после потери Марины. Занимался переездом сюда. И вдруг, на меня как стая диких собак налетела вся эта чернь! Бам! И моя жизнь превратилась в охоту. Всё сгорело. Они убили бы меня, если бы не… — я осекся и быстро закончил: — Наша жизнь ничего не стоит. Не важно, как много или мало ты знаешь. Лучше просто забыть.
Кристина с сочувствием смотрела на меня. Она начинала понимать.
— Боже мой, да вся эта передряга тебя просто сломала, — сказала она и, задумавшись, постучала ноготками по столу. — Слушай, Марк, а Тимофей знает, что у тебя проблемы?
— Очень надеюсь, что проблемы уже позади. Насчет Тима я ни в чем не уверен. Он уж точно он в курсе моих проблем. Но положиться на него я теперь не могу. Скажем так, больше мы не друзья.
— Да ты что? А он про тебя спрашивал. Ясно теперь, почему он хмурый по редакции ходит.
Я небрежно бросил:
— Это его дела, — мне было всё равно, я хотел дать понять это Кристине. Дружба обесценилась для меня. И больше не занимала мои мысли. Над ними властвовала теперь стихия новая и куда более сильная. — Не бери в голову. Всё в прошлом. Всё осталось там, за восходом солнца.
Перед моими глазами на мгновение возник призрачный образ Катрины.
Кристина подбадривающе легонько похлопала меня по плечу.
— Знаешь, ты меня почти убедил насчет статьи. Слушай, ты сам как, в порядке?
— Да. Теперь всё наладится.
Кристина скептически покивала и деловито принялась за приготовление равиоли. Через несколько минут мы сидели за столом, на котором стояли дымящиеся чашки чая, салат и по порции равиоли.
— Кристина, я так благодарен, что ты мне помогаешь.
— Мне приятно тебе помогать. Тебе сейчас нужен кто-нибудь. Знаешь, я выросла в дружной семье. Мои всегда друг другу помогают. И мне не сложно делать что-то полезное для других.
— Поэтому ты выбрала журналистику? Чтобы писать полезные статьи?
— Шерлоком тебе точно не стать. Нет, не поэтому. Журналистика это просто мое. Только, в нашем журнале не слишком-то разгуляешься. У редакции никаких амбиций.
Она замолчала, глядя на то, с какой скоростью я уплетаю равиоли.
— А ты давно не ел?
— Последние дни у меня не слишком-то выходит нормально питаться.
Кристина отпила чай, внимательно рассматривая меня.
— Слушай, наверное, я сейчас странную вещь озвучу, но когда ты сказал, что всё осталось за восходом солнца, мне показалось, ты об этом говорил почти с сожалением.
Какие мелочи Кристина порой замечает. Вот уж настоящий журналист. В тот момент, о котором она говорит, я вспоминал о Катрине. И вот опять мой взор застлала длинная тень черных одежд загадочной сербской наемницы.
Потустороннее чувство, будто сквозь это видение Катрина заглядывает в мою жизнь, прокатилось по моей коже холодной волной. Я ощущал почти мистическую и необъяснимую связь с Катриной, всякий раз, как в памяти оживал её образ. Волнующий и прекрасный.
— Есть в том, что всё позади и нечто печальное, — признал я.
— Да? — с сомнением произнесла Кристина, глядя на мою порванную губу.
Я потыкал в тарелке вилкой.
— Не проси объяснять. Всё очень сложно, Кристина. Знаешь, недурно бы вообще сменить тему.
Кристина пожала плечами и оживилась.
— Странный ты, конечно, — беззаботно сказала она. — Слушай, тебе не помешало бы к врачу. Я про твои раны. Особенно на плече, кровь по одежде подозрительно разрастается, — аргументировала она. — А когда ты планируешь вернуться на работу?
— Скоро, — машинально ответил я, хотя на самом деле ещё даже не думал об этом. Это был вопрос из совсем другой жизни. И она, возможно, осталась в прошлом.
