Неумолимо близился Поминальный бал, который Виктор устраивает каждые десять лет в память о своей погибшей жене Лауре. Зан Вэллкат, несомненно, воспользуется приездом на торжество, чтобы вычеркнуть Марка из жизни своей дочери наемницы.
Зан хотел убить Марка руками Виктора Вормана с отъездом Катрины, но тем самым лишь подтолкнул свою дочь вернуться к Марку. И жизнь фотографа была под защитой Катрины, пока сербский лорд-маршал оставался в Белграде. Но Катрина не сомневалась, что в свой следующий приезд в Калининград её отец вознамерится лично привести приговор в исполнение. А значит, условия сохранности жизни Марка изменились.
Много ли наемница знала смертных, которым удалось выжить, после того, как Мучитель Паннонский вынес им приговор?
В размышлениях и одиночестве наемница ходила среди подтаявших сугробов по территории поместья ночью 1 декабря, ожидая найти покой и уединение вдали от обиталища вампиров. Черные стволы деревьев с просыревшей корой высились справа и слева, становясь всё гуще вдали. Где-то в нескольких метрах отсюда заканчивалась земля, которой владел Виктор, и начинались дикие леса.
Из-за деревьев впереди раздался смех. Катрина мгновенно остановилась. Позабыв о своих раздумьях, она пристально вгляделась в ночную темноту, вспыхнувшими желтыми глазами.
— Сюда опасно ходить, Дэн. Здесь рядом есть заброшенный дом, о котором в округе ходит полно всяких нехороших слухов. Тут много лет подряд люди пропадают.
— Да брось, Мила, это у вас всякие небылицы сочиняют, а у нас в городе сказочками никого уже не одурачить.
Среди деревьев и кустарников впереди промелькнули две фигуры. Обнявшись, юноша в натянутой на глаза шапке и молоденькая девушка неспешно брели, надеясь, что двигаются по направлению к шоссе.
Катрина, не желая, чтобы её обнаружили, медленно и тихо задвинулась за дерево. Её желтые глаза, однако, продолжали следить за людьми из темноты леса. Воздух наполнился сладким присутствием страха.
— Пожалуйста, пойдем обратно.
— Тебе че, страшно? Да ты не боись, я рядом.
— Здесь холодно и жуткий ветер. У меня волосы лезут в лицо.
Парень засмеялся.
— Давай я уберу их с твоего лица, иди сюда…
Он остановился и потянулся к лицу своей подруги. Девушка похихикала, подняв плечики, и кокетливо прошептала, словно бы говоря что-то очень неприличное:
— Только волосы убрать хочешь?
— Может и не только.
— Может ещё поцеловать меня?
— И откуда ты всё знаешь?
— Просто я самая лучшая.
— Это точно! На этой неделе ты у меня самая лучшая!
— Фу, Дэн, вот ты козел конченый! Всё, отвали от меня!
— Да ладно тебе, я ж пошутил!
Выражения снежно-белого лица, с каким из темноты наемница наблюдала за парой, можно было испугаться. Перед тем как напасть, бывает, хищник застынет на месте, смотря на жертву помутневшими от голода глазами. В его морде всё замирает, и, напряженный, он стоит, ловит каждое движение жертвы. Смотрит в глаза своей добыче сквозь её страх, в её сердце. Устремляясь в момент, когда его зубы пройдут через шкуру жертвы, и его язык обагрится сладко-горькой кровью.
Так смотрела на смертных Катрина. Остекленевшим взглядом, видящим куда больше, чем могут видеть людские глаза. А они даже не подозревали о хищнике, притаившемся за кустарником среди черных стволов деревьев, пахнущих сыростью и мхом.
Катрина была властна не только забрать кровь и жизни этих ребят, но и уничтожить их незрелую влюбленность. Точно так же, как властна уничтожить любовь её и Марка.
Катрина не желала преумножать бесчисленные количества своих сожалений. С каждой смертью своих жертв она всё больше теряет облик человека, обращаясь в демона, неспособного любить и неспособного сберечь то, что ею любимо. Исповедавшись перед Марком в нескольких своих грехах, Катрина хотела, чтобы её возлюбленный простил её за сотни неупомянутых преступлений. Она стремилась отречься от своего кровавого прошлого и посвятить свое будущее Марку.
Катрина сжала ветку, та податливо треснула. Стиснула зубы, и клыки впились в нижние десны до крови. Прорычала, злясь на себя, потому что чувствовала — она близка принять решение, которое заставит её страдать.
— Ты слышал? — встревожилась девушка, озираясь по сторонам.
— Да это просто ветер, не переживай.
Катрина осознала, что облегчая свою ношу, она утягивала Марка в чуждый ему мир, обрекая на гибельную участь.
Вот и решение…
Словно ощутив пробуждение, бессмертная грешница поняла: чтобы Марк остался жив, она должна быть далеко от него. Разорвать связь. Уверить Зана, что нет больше никакой силы, способной отвратить её от долга стражей. Она должна убедить всех, что потеряла к фотографу всякий интерес. Она поступит так, потому что любит. Только это может его спасти теперь.
Не сдержав яростного рыка, Катрина резко развернулась и стремительно зашагала к особняку Вормана. Наемница распахнула двери в дом, поднялась по лестнице под изумленные взгляды обитателей поместья и направлялась в свои гостевые покои.
Войдя внутрь и заперевшись, она вздохнула словно в приступе удушья. Её сапфировые глаза устремились в темноту помещения, на письменный стол.
Она знала, что не найдет сил проститься с Марком, если ещё раз хотя бы издалека взглянет на него, поэтому решила написать прощальное письмо. В нем не будет лжи и выдуманных причин. Она лишь простится с любимым раз и навсегда.
Катрина опустилась на стул, протянула руку к ящику с бумагами и замерла, в последний раз спрашивая себя, действительно ли она способна из любви оставить мир, где могла бы быть счастлива. Готова навечно утонуть в ночном царстве лордоков, вынужденная оберегать их сообщество, неся свой долг стража без чувств и надежды.
Ответа на столь тяжелые вопросы едва ли можно было сыскать в спящем сердце бессмертной, но она с прежней решительностью достала бумагу на стол. Взяла чернильную ручку и, не думая больше ни минуты, вывела старомодным косым почерком:
Мой любимый Марк!
Я оставляю тебя. Пусть мир будет напоминать обо мне, но я останусь лишь твоим сном.
Рука её дрогнула, и Катрина крепко закрыла глаза, борясь с обжигающими чувствами. А когда открыла, они блеснули в холодном ночном свете слезой. Катрина продолжила:
Возвращайся из ночи в свет дня. Прощай, Марк.
Навеки твоя К.
На залитую синим полумраком бумагу упала холодная слеза.
Слов было немного, но их начертала сама боль разлуки. И не осталось ничего на свете, что Катрина хотела бы добавить к написанному.
Она достала из ящика немаркированный конверт из грубой бумаги бежевого цвета. Такие конверты служили для передачи из рук в руки, но Катрина намеревалась оставить его втайне под дверью квартиры Марка.
