Когда я прибежал на то место, где стоял двойник, там никого не оказалось.
Надгробие гласило:
МАРК МЕЕРСОН
Кто-то зашипел прямо над ухом. За холмом сверкнула вспышка молнии. На землю упала роза. Из могилы стремительно вырвались две скрюченных руки и показалось полусгнившее лицо.
Шипение…
— Марк…
В комнате что-то шипело…
Я отпрыгнул от могилы…
Справа кто-то шипел…
Я проснулся и посмотрел туда. Ярким пятном светился заволоченный белым шумом экран телевизора. От него же исходило шипение. Отголосок реликтового излучения. Я приподнялся на локоть, выглянув через спинку дивана. В комнате никого не было, как и в темном коридоре.
Я стащил с себя плед и выключил телевизор. Навалилась кромешная темная тишина.
Только теперь мое сознание начало отходить от ночного кошмара. Потирая затекшую шею, я выглянул в окно. Что-то привлекло мое внимание.
Что-то было там.
Я вгляделся в темные паутины веток на улице. На меня словно кто-то смотрел. Наблюдал за мной оттуда, из темноты. Я осмотрел дорогу, тротуар, противоположную сторону улицы, что утопала в черных тенях. Там блестели очертания, похожие на светлый женский силуэт.
Мне показалось, будто в моей квартире появился кто-то еще. Словно через взгляд кто-то сюда проник. Я прислушался. Всё тихо. А силуэт оказался отражением фонаря в лужах. Мне всё почудилось. Наверное, это просто следствие кошмара.
Я проснулся поздно следующим днем и обнаружил себя лежащим на диване. Сел и огляделся. Я так привык просыпаться в квартире моей невесты, что моя собственная показалась чужой. Если бы я не помнил те яркие чувства к Марине, если бы не помнил, как мои пальцы скользят по её волосам, я бы подумал, что несколько последних лет были всего лишь сном.
Ничего более туманного, чем дни после смерти Марины мне ещё не доводилось проживать.
Я посмотрел на дневник, лежащий на столе. Свидетельство безумных событий, впустивших в остатки моей жизни Катрину. После встречи с ней я уже не знал, хороший я человек или плохой. Но я ни о чем не жалел.
Лишь задавался вопросом, разве могла Катрина существовать на самом деле? Разве могла эта неотразимая брюнетка с сапфировыми глазами оказаться вампиром?
И как я мог так скоро забыть Марину? Я нуждался в её прощении.
День стоял до странности одноцветный. В автобусе я устроился на сиденье в конце пустого салона. За окном проносились переулки с кирпичными пятиэтажками и обсохшие деревья. Приближались морозы.
Теперь я знал куда больше об этом городе. Автобус миновал центр. В окне промелькнул переулок с клубом «Валлахия». Прежде я подумать не мог, что в этом злачном месте помимо людей собираются обращенные упыри. В отличие от лордоков, эта зараза распространялась бесконтрольно, питаясь человеческими жизнями и представляя омерзительную форму существования.
Я был там. Наемница приоткрыла мне тайны ночи. Если бы в тот кровавый вечер со мной рядом не было Катрины, я счел бы их сборище самым опасным в Калининграде. За мной увязалась тогда одна из них. Обращенных. Дикая, приставучая. Казалось, она не владеет собой.
Я знал, что собираюсь сделать. Я не желал больше оставаться в этом городе. Сначала я закончу здесь несколько дел. Попрощаюсь с прошлым. А затем уеду навсегда.
Автобус свернул возле Белого озера и понесся по Балтийскому шоссе. Жилые дома остались позади, за окнами стремительно сменялись пустыри и оскудевший с приходом осени лес.
Я вышел на конечной остановке, и у меня тут же зазвонил мобильный.
«Тим» — высветилось на экране имя моего коллеги и бывшего друга. Как недавно выяснилось: лжеца и лицемера, готового подставить в самую трудную минуту.
Нам с ним не о чем говорить. Я проигнорировал звонок. Да и Тим не названивал настойчиво. Смолкнув, звонок от него больше не повторялся.
За высокими коваными воротами виднелись надгробия. Городское кладбище.
Медленно шагал по протоптанной стылой земле и прислушивался к гудящему ветру. Тропинка привела к свежей могиле, где покоилась Марина.
Преисполненное на удивление немрачной красоты надгробье из темно-серого мрамора венчал большой крест.
Эпитафия гласила:
«При жизни светом озаряя, ты к свету ушла. Любящие тебя с тобою сердцем навек».
Я пришел сюда из чувства вины и желая попрощаться. Стоял, не в силах отвести глаз от изображения Марининого лица на надгробной плите. Я бы никогда не поверил, что увижу это чистое лицо на могильном камне.
— Узнаёшь ли ты меня? — спросил я Марину, обращаясь к мрамору. — Я чувствую, что изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз. Я пришел, чтобы извиниться. Я совершил много всего, что тебя бы огорчило. Потерял голову. И я забываю тебя. Над моим сердцем властвует теперь другая.
Я сделал шаг к мраморной плите и провел пальцами по изображению Марининого лица. Я понял, что чтобы получить прощение Марины, я сам должен простить себя. Но, не закрыв глаза на свои грехи, а больше не повторяя их.
— Обещаю, я буду жить так, чтобы ты гордилась мной, — на прощание произнес я.
Я сделал то, что должен был сделать. На сердце стало спокойнее.
Промозглая серая морось покрыла надгробья и кресты. Тучи надвигались. Где-то вдалеке люди заспешили от могил своих близких.
Вечерело.
Проведя на прощание рукой по надгробной плите, я двинулся к тропе.
По пути к выходу я заметил движение. Среди темных могил призрачно мелькнуло что-то белое. В глаза бросилась фигура, стоявшая над одной из могил. Девушку с тяжелыми серебристо-белыми волосами в коротком белом платье с расклешенной юбкой. Ей, наверное, очень холодно ветреным ноябрьским вечером в одном лишь платье. Её можно было принять за памятник. Совсем одну и побелевшую от холода.
Она вдруг подняла голову и посмотрела прямо на меня.
И я понял, что знаю ее.
Тропа поворачивала впереди, огибая небольшой старый склеп. На несколько секунд я потерял из виду блондинку в белом. А когда тропа вывернула из-за склепа, я обнаружил, что на том месте её нет.
Показалось она мне или нет, но она выглядела в точности как та обращенная из клуба «Валлахия».
Я поспешил уйти. Забравшись в автобус, я не сводил глаз с кованных ворот кладбища всё время, пока мы стояли на остановке. Ждал, что девушка с серебристыми волосами выйдет оттуда. Но её не было.
Город медленно проявился в пейзаже за окном автобуса. По пути на глаза попалось несколько красивых видов. Черно-белые фотографии из них получились бы великолепные. Как мерцающие льдинки, в просветах туч на закатном небе, начали светиться звезды. Казалось, этот день предзнаменует что-то новое.
