Здесь всё происходило в странном почти ритуальном молчаливом трепете. Не требовалось больше ничьих распоряжений, чтобы совершить необходимое. Джаред и Элиен прекрасно знали свою задачу.
Осторожно они внесли раненую брюнетку на металлический мостик, перекинутый над резервуаром.
По-прежнему безжизненный тёмный силуэт Катрины соскользнул с держащих её рук. Падение распахнуло её собственные расслабленные в беспамятстве руки. Под безмолвными взглядами наблюдавших из темноты брюнетка упала в резервуар лицом вниз.
Тёмно-красная жидкость сначала вскинулась, всплеснулась, подхватила Катрину, а затем полностью поглотила.
Дождавшись, когда стройная фигура девушки скроется в глубине резервуара, все присутствовавшие покинули подвал.
Особняк Виктора Вормана погрузился в напряженное ожидание.
Стояла глубокая ночь. Ветер разливал бушующие волны Калининградского залива. Из-за непогоды сразу в двух районах города отключилось электричество.
В окнах мокнущего под дождем особняка Вормана трепетал теплый свет свечей. Его выполненные из вишневого дерева коридоры с величавыми портретами в увесистых рамах оставались темны. И лишь отсвет молний проникал в этот многолетний мрак.
В старом чертоге Вормана собрались все члены семьи. Сегодняшний съезд был обусловлен прибытием почетных гостей — лорда-маршала Зана Вэллката и его подданных, прилетевших накануне из Сербии. Торжественное сборище омрачили неспокойные обстоятельства, послужившие причиной визита Вэллкатов. Дела были улажены быстро, но приняли чрезвычайно серьезный оборот. И теперь жизнь дочери сербского лорда-маршала Зана Вэллката оказалась под угрозой. Резервуар являлся последней надеждой для нее.
По возвращении из подвала прием устроили в большом салоне на первом этаже. По полу и стенам разливались черные тени. В руках сверкали наполненные бокалы. Отголосок торжества отражался в изысканных нарядах. Среди одежд членов семьи Вормана по обыкновению преобладали фиолетовые оттенки, а их гостей — исконно черные. Мелькали фамильные гербы, среди которых выделялся герб Вэллкатов. Роза скрещенная с мечом на фоне узорной латинской V.
Собрание отдаленно походило на званый вечер в период Венецианского карнавала. На собравшихся узнавались черты фасонов эпох давно ушедших. Коуты и шарф-галстуки. Роскошные корсеты и жабо. И в этом крылся обычай, свидетельствовавший о единстве и принадлежности всех присутствующих к особому кругу.
Несмотря на разговоры, звучащие то тут, то там, в атмосфере повис призрак ожидания. А обсуждения ран Катрины не сходили с уст собравшихся.
И только рыжеволосая Инга беззаботно посмеивалась, перешептываясь с младшими сестрами Анжелией и Селоной — три взрослых дочери Вормана сидели неподалеку от Виктора и Зана. Инга следила за тем, чтобы Зан слышал её льстивые восхищения и славословия в его адрес, но забывала о приличиях, требующих в такой ситуации хотя бы наносной мрачной озабоченности. Однако Зан беседовал с Виктором, совсем не уделяя внимания её болтовне.
В помещение вошел советник Виктора Вормана Норберт и расположился возле входа на свободном диване. Он только что переоделся, потому что намочил и запачкал одежду, подготавливая резервуар. Свежий тёмно-фиолетовый сюртук, узкие брюки и остроносые ботинки-монки подчеркивали его худосочность и бледность. Норберт сел, положив ногу на ногу, в свою привычную вальяжную позу и без интереса оглядел собравшихся.
Возле Норберта остановился молодой мужчина с легкой щетиной на широких скулах. Вокруг него вились две похожие друг на друга девушки в кружевных платьях, напоминавших пеньюары, под которыми проступали обнаженные тела.
— Что-то все какие-то невеселые, — бодро заметил он. — Не думал, что они так впечатлятся произошедшим. Все только и говорят о Катрине. А за неимением достоверной информации, столько любопытных домыслов всплывает.
Норберт ему ничего не ответил. Тогда он закурил и сел с другого края дивана. Похлопал по бархатной подушке, приглашая девушек устроиться рядом с ним.
— Ну и? Скольких пришлось затратить? — спросил он Норберта, когда девушки устроились вокруг него.
Вопрос прозвучал расплывчато, и всё же каждый прекрасно понимал, о чем идет речь. Норберт не смотрел в его сторону, не торопился с ответом, и явно не стремился к конкретике.
— Много, — выразительно произнес Норберт.
— Запасы остались?
— Несколько.
Собеседник Норберта выпустил сигаретный дым и покачал головой.
— Плохо. Придется восполнять. А это привлечет внимание.
Норберт впервые повернул удлиненное безбровое лицо в их сторону:
— Не привлечет, если делать это в соседних странах, Стеллан. Подальше от границы.
Одна из девушек подползла по дивану к советнику и прижалась к его шее губами:
— Ты такой умный, Норберт. Напрасно Виктор ругает тебя за нерасторопность. — Что бы он делал без твоих мудрых подсказок.
Норберт схватил её одной рукой за волосы, другой за шею и крепко сжал длинные костистые пальцы на горле девушки.
— По-твоему, если Виктор спрашивает моего совета, значит, он сам не может принимать решения? Я советник, Ханна, а не всемогущий лорд-маршал. Виктор не нуждается в моих подсказках.
— Да брось, они ничего не понимают, — вмешался Стеллан.
Но Норберт её не отпускал.
— Что-то они понимают, — проговорил Норберт, заглядывая в испуганно расширенные глаза девушки. — Ведь что-то же должно было сохраниться в этой милой головке.
Норберт отпустил Ханну и прибавил:
— Поменьше болтай язычком.
— Ну, прости, прости, не серчай, — проскулила Ханна. — Я всего лишь сказала, что думает на твой счет наш лорд-маршал. Прости…
Стеллан усмехнулся, наблюдая, как Ханна ластится, пытаясь задобрить Норберта. Стеллан посмотрел на Вану, сестру Ханны, провел рукой по её щеке и строго, но не сердито сказал:
— Никогда не следуй примеру своей сестры.
Вана покорно кивнула.
В другой части комнаты гости из Сербии наблюдали за всем со стороны, улавливая всеобщую напряженность семьи Виктора.
— Ты только посмотри на эти лица, — приглушенно протянул Джаред. — Они напуганы и сбиты с толку.
— Не изненађуjе[1], — тоже вполголоса согласилась Митра. Черноглазая, с блестящими черными волосами, убранными в тугой узел, она представляла образец строгой балканской красоты в таком же строгом черном костюме, под стать её внешности. — Подданные Виктора видели, в каком состоянии привезли наемницу. Последнюю из всех, кого они ожидали увидеть при смерти. И судя по всему, Виктор не сообщил им, с какой целью Катрина находится в Калининграде.
— Скорее всего, сказал, что обычный гостевой визит. Но Инге лгать не стал. А эта гарпия, конечно, разболтала сестрам. И так слухи наполнили славный дом Ворманов. Сохранить всё в тайне не удастся. Теперь всем захочется узнать, что же такого Зан затеял на территории Виктора. О, им будет очень любопытно обнаружить, сколь благородны были цели Зана, и на какие жертвы ради них он отправил свою дочь. Но следом зазвучат голоса, вопрошающие, получилось ли. И осведомленные особы, вроде Инги, жаждущие своего звездного часа, преподнесут всё в крайне драматичном свете. Сегодня мы празднуем, но смуту уже не сдержать. Пусть в сущности ничего не изменилось, теперь изменится многое. Когда делам стражей сопутствует успех, все ликуют. Вспоминают, что мы их защита. Утешаются, зная, что могут совершать ошибки за ошибками, а потом умыть руки и взвалить свои проблемы на стражей. Но стоит нам потерпеть поражение, и кланы набрасываются на нас как свора собак, лая о том, что стражи проявляют слишком много инициативы, способной привести лишь к неприятностям. Они хотят держать нас на поводке. И мы дали им повод.
