Она поднялась по бетонной лестнице на крыльцо, опутанное по сторонам сухими ветвями дикого винограда, остановилась возле больших массивных дверей парадного входа и нажала на кнопку звонка. Изнутри послышался далекий звук шумного школьного трезвона. Я поднялся на крыльцо и пригляделся к длинным бороздам на дверях, словно кто-то снаружи пытался когтями прорыть себе дорогу внутрь.
Катрина безучастно озирала окрестности. Ее нисколько не удручало это тихое унылое место.
— Как-то не похоже это все на психиатрическую лечебницу, — сказал я, поглядывая в сторону старика садовника, как бы случайно переместившего место своей деятельности поближе к нам. — Я имею ввиду архитектуру этого здания, его высоту, его убранство. Скорее на частное владение, перешедшее Советскому Союзу.
— Возможно, ты прав. Похоже на аббатство. На некоторых окнах сохранились витражи. Правда, не разглядеть, что на них изображено из-за дикого винограда.
— Почему они не открывают?
— Придется подождать, — Катрина остановила свое внимание на садовнике. — Вот он многое мог бы рассказать нам об истории этого дома, если бы нам было интересно послушать.
Садовник не выдержал долгого внимания Катрины и, повернувшись к нам спиной, продолжил грести листья в одну из общих куч, удаляясь все дальше к месту, где он работал до нашего приезда. Там как раз лежало много опавших листьев.
С лязгом открылся металлический щиток окошка в левой двери, и из темного пространства за дверью послышался глухой старческий голос, принадлежащий ни то мужчине, ни то женщине привратнику:
— Вы к кому пришли?
Катрина подошла к двери.
— К Эдуарду Вайнеру.
— Вы записаны? — донеслось из окошка.
— Нет.
— Записываться надо заранее. Приемные часы закончились.
— Мы издалека приехали, — притворилась Катрина, — не знали порядков, нам очень нужно повидать Эдуарда, — произнесла она ангельским извиняющимся голосом.
Привратник помолчал.
— Ну, хорошо, — в ответ раздалось за дверью, — паспорт или другие документы, подтверждающие вашу личность, есть? Записать-то вас как-нибудь надо.
Катрина повернулась ко мне. Я похлопал себя по карманам и вынул удостоверение работника прессы и протянул его к темному окошку. Оттуда вылезла толстая рука с неряшливыми ногтями и, схватив мое удостоверение, затянулась обратно в темноту. Окошко с громким лязгом закрылось.
Через десять минут ожиданий я начал сомневаться в том, что свое удостоверение я отдал работнику этого заведения, а не его пациенту. Впрочем, вскоре я начал опасаться, что дал свое удостоверение именно работнику лечебницы и в это время меня втайне оформляют на лечение.
Катрина, проявляя отменную выдержку, спокойно ждала, когда нас впустят, оперевшись спиной на соседнюю створку двери без окошка. Я же утомленно бродил по тротуару взад и вперед у подножья лестницы.
И только еще через десять минут раздался лязг, потом скрежет, железный щелчок, словно соскочила какая-то пружина, и массивная дверь открылась. Над проемом натянулась стальная цепь, не давая двери идти дальше. Я взбежал на крыльцо и остановился, увидев, как выцветший пегий плиточный пол внутри съедала густая темнота. Никто так и не вышел на свет.
— Чего смотришь-то, парень, — раздался голос привратника из мрака, — удостоверение свое забери.
Я насторожено косонул на Катрину, без промедлений вошедшую в кажущуюся неспокойной темноту здания, и зашел вслед за ней. Наемница взяла у кого-то, стоящего во мраке, мое удостоверение и бросила его мне. Я поймал и спрятал обратно во внутренний карман куртки.
Дверь за нами, громко хлопнув, закрылась, прогремели замки, и низкое существо в белом халате, бравшее у меня удостоверение, не сказав ни слова, стало удаляться, шаркая стоптанными туфлями.
Когда глаза привыкли, удалось разглядеть помещение. Я и Катрина стояли в большом холле, углы которого съедала темнота. Высоко под потолком горела всего одна люминесцентная лампа, дающая слабый зеленоватый свет. Впереди на противоположной стене виднелись серые прямоугольники высоких мутных окон, застланных снаружи диким виноградом. Справа и слева располагались выходы в правое и левое крыло дома. Возле дверей в правое крыло негромко разговаривали щуплый пожилой охранник и высокий коротко стриженый санитар с бычьей шеей в белой медицинской униформе. Казалось, они только шевелят губами. Даже позвякивание связкой ключей санитара лишь украдкой доносилось до нас сквозь простор холла.
— Как у них здесь все медленно, правда?
Катрина не ответила. Она изучала помещение. Темные очки наемница так и не сняла.
От созерцания меня отвлек властный женский голос, принадлежащий высокой даме в медицинском халате и с осветленными завитками волос. Ее губы были накрашены кроваво-красной помадой, при зеленоватом полумраке этого помещения казавшиеся коричневыми. Лицо было мясистым и очень бледным.
— Вы к Эдуарду Вайнеру? — повторила она вопрос.
— Верно, — первой отреагировала Катрина, — мы уже говорили об этом пожилой женщине, что впустила нас.
— Я так и подумала, — рассеянно покивала врач, внимательно разглядывая нас.
— А вы кто? — спросила Катрина.
— Разумеется, лечащий врач. Ольга Сергеевна. Вообще-то мы не пропускаем посетителей без предварительной записи. Я это сделала в порядке исключения. Разумеется, не ради вас, а исключительно в интересах мальчика. Уверена, вам должно быть известно, что у него такое горе…
— Простите, — вклинился я в поток ее слов, обещавший закончиться не скоро, — о каком мальчике идет речь?
Она посмотрела на меня с претензией:
— О каком мальчике идет речь? Конечно об Эдуарде. Вы что, молодой человек, не знаете, кого пришли проведать?
Она вдохнула полной грудью, готовясь продолжить, но Катрина, перебив, начальственно спросила ее:
— Где Эдуард Вайнер?
— Вас проводит Рома, санитар. Кстати, милочка, вы заметили, что забыли снять солнцезащитные очки, зайдя в помещение?
— Кто сказал вам, что я забыла?
— Но у нас не ходят без причины в темных очках в помещении. Вы же видите, как у нас темно?
— И кто же вам виноват, что здесь темно? — иронично произнесла Катрина и продолжила властно: — Довольно говорить обо мне. У вас достаточно пациентов, мы не будем отвлекать вас от работы, — она обошла врача вокруг и обратилась к санитару: — Вы Рома?
— Да, это он, — за спиной у Катрины отозвалась врач. — Рома, проводи этих посетителей к пациенту. К Эдуарду Вайнеру.
Санитар лениво убрал связку ключей себе на пояс и направился в нашу сторону.
— К Вайнеру? Давно к нему никто не приходил, — он заинтересованным взглядом окинул Катрину с головы до ног и, видимо, почувствовав ее ледяное негодование, перевел глаза на меня. — Ну, пойдемте.
