Катрина уже хотела выйти, потом обернулась ко мне и задержала на мне взгляд, который я мог только чувствовать сквозь ее очки:
— Говорить буду я.
Она вышла из автомобиля, приподняла голову и втянула холодный воздух, еще хранящий запах дня. Зорко оглядевшись и уверившись, что за нами никто не следит, направилась в здание вместе со мной. Мы прошли к лестнице мимо долговязого вахтера. На третьем этаже Катрина повела рукой в сторону оббитых дерматином дверей, рядом с которыми на стене поблескивала золоченая табличка «Газета „Известия дня“»:
— А вот и редакция.
И в этом жесте я уловил своеобразную радость предвкушения успеха.
Мы вошли и двинулись по пустому коридору без окон, наполнившемуся звуком наших шагов. В этом темном помещении Катрина сняла очки. Нам наперерез из одной из дверей справа выскочила шатенка с большими золотыми серьгами-кольцами, погруженная в чтение листов помещенных в папку. Катрина ловко обогнула ее, а я задел, и папка чуть не выпала у девушки из рук.
— Простите, — я придержал падающую папку.
— Ой, это вы простите, — сказала девушка, только сейчас заметив меня и удаляющуюся вдоль по коридору Катрину, — А я раньше вас не видела здесь. Вы по объявлению? Тогда вам нужно… — она потянулась пальчиком в сторону одной из дверей позади меня, и папка в ее руке снова начала крениться.
— Нет, я к Эрлиху.
— Ой, он сегодня не в настроении, — с глубоким сожалением произнесла девушка.
Я посмотрел вслед Катрине, скрывшейся за белыми дверями в конце коридора.
— Мне туда? — я указал в ту же сторону.
— Да-да, — покивала девушка и, продолжив чтение, забрела в кабинет слева.
Сразу за белыми дверями располагалась приемная. Секретарше, погруженной в работу за компьютером, я сказал, что я вместе с девушкой только что зашедшей к Юрию Александровичу.
Когда я вошел в светлый кабинет Эрлиха, увидел его взметнувшийся на меня цепкий взгляд светлых водянистых глаз поверх очков в роговой оправе.
— …Это, как раз, он и есть, — сказала Катрина и присела на край стола седовласого редактора.
— Фотограф, работавший с Вольским? — уточнил Юрий Александрович, не сводя с меня глаз.
— Да.
Эрлих, терпеливо сносивший давление, точно смерть нависающей над ним Катрины, вздохнул и посмотрел в край своего стола, раздумывая над разговором, начало которого я определенно пропустил.
— Ну я не понимаю! — потряс руками он. — Вы, может, попытаетесь объяснить, зачем мне отдавать вам статью, за которую я заплатил деньги? И не малые деньги.
— Это не так, — спокойно произнесла Катрина. — Мне известно, сколько вы заплатили за статью.
— Да Боже мой, откуда? — почти взревел Эрлих.
— Я не намереваюсь вас обворовывать. Заключим сделку. Я могу перекупить статью.
— За сколько? — уцепился за эту возможность редактор.
— А сколько требует ваша алчность? — монотонно поинтересовалась Катрина.
Эрлих задохнулся от возмущения, но не смог выдавить из себя никакого возражения. Наемница же, словно ставя психологический эксперимент, с любопытством ожидала ответ.
— Ну, допустим три тысячи, — сказал он так, словно поймал Катрину на нелепой краже, и теперь смотрел на нее испытывающе.
— А ведь вы могли назвать любую цену, — бросила она. — Ну что ж! Марк…
— Да? — отозвался я.
— Отдай Юрию Александровичу его деньги, — попросила Катрина, уперевшись взглядом в Эрлиха.
— Прости, что? — ошарашено переспросил я.
— У меня нет наличных, — объяснила Катрина. — Закончились все еще неделю назад. Я тебе потом восполню все траты, которые ты понес.
— Но у меня всего-то три тысячи с собой, — запротестовал я, слегка покривив душой. На самом деле, у меня было три пятьсот.
Ничего не произнеся, Катрина медленно развернулась ко мне. Я нехотя достал деньги из бумажника и со стуком положил их на стол перед Эрлихом.
— Статья, — напомнила Катрина.
Редактор сухо кивнул, убрал деньги в верхний ящик стола и потянулся к телефону.
— Все дело в вашем журнале, да? — пытливо осведомился он, снимая трубку и поднося к уху. — Вы хотите заполучить статью обратно?
— Довольно предположений, — учтиво отрезала Катрина. — Как я уже сказала в начале нашего разговора, эта статья не должна занимать ваш интерес вообще. Трех тысяч, как я считаю, вполне хватит для этого.
— Таня, — Эрлих придвинул телефонную трубку поближе, — принеси мне статью Павла Вольского о профессоре Вайнере. Да, и чай, — он положил трубку и поднял тяжелый взгляд на Катрину. — Довольно предположений? Ну, уж простите…
— Прощаю.
— …Простите, что вынужден оказывать содействие каким-то самозванцам, только из уважения к покойному Вольскому…
— Из уважения к деньгам, — исправила его Катрина.
— Дело не в цене статьи, тут вопрос тиража газеты, — поднялся с места Эрлих. — Да вы не понимаете, о чем эта статья! — простонал редактор и сотряс руками, начиная сомневаться, в правильности своего решения. — Эта статья заставит тысячи людей прослезиться! Вернет в людские сердца утерянную человечность. У профессора Вайнера была такая сложная жизнь, а он оставался верен своему делу несмотря ни на какие утраты. Если бы он прожил еще некоторое время и смог закончить свою работу, его труды вошли бы в историю. Вы вообще-то знаете, кто он такой?
— Эрлих, — Катрина придвинулась к нему, — даю слово, если эта статья заставит прослезиться меня, это будет куда более значимым событием, чем очередные слезы склонной к драматизму аудитории.
В комнату вошла невысокая девушка в сером твидовом костюме, секретарша из приемной Эрлиха. Она держала в руке тоненькую картонную папку.
— Чай сейчас будет. Для троих или… — спросила она, кладя папку со статьей на стол.
— Только для меня, эти люди торопятся, — сварливо бросил редактор.
Таня кивнула и вышла.
Катрина взяла папку, раскрыла ее, пролистала все четыре листа, потом передала папку мне.
— Это его стиль? — спросила меня Катрина.
— Да… похоже на Вольского, хотя я не специалист, — ответил я, прочитав абзац.
— Итак! — повернулась Катрина к Эрлиху, по-прежнему сидя у него на столе. — Хорошо бы, чтобы вы забыли о существовании этой статьи. Вы меня понимаете? Если что-нибудь пойдет не так, я знаю, где вас найти.
Тот помотал головой, глядя куда-то в сторону, потом пожал плечами. Казалось, он держит нас за безумцев.
— Да почему должно что-нибудь случаться? Откуда вы вообще свалились мне на голову?
— Прощайте, Эрлих, — сказала наемница и грациозно встала со стола.
