Катрина опустила голову. Наверное, иллюминат говорит правду, если даже она поверила ему.
— И все же вы зря сюда пришли. Притащили зачем-то Меерсона. И все эти бессмысленные убийства. Отступитесь, прошу вас. Вы не понимаете, что на самом деле ищете… — он печально вздохнул и обратился ко мне. — Если бы вы знали то, что знаю я, господин Меерсон, если б хотя бы догадывались о том, какие мотивы движут вашей спутницей и к чему приведет успех в ее поисках, вы бы немедленно схватили автомат и выпустили очередь ей в голову.
— Не говори с ним, — предостерегла иллюмината Катрина.
Он отмахнулся:
— Мне становится и жаль вас, лордоков, и омерзения прибавляется, когда я встречаюсь с вашей бессмысленной кровавой жестокостью, ставшей для вас смыслом вашей жалкой жизни. Как же так вышло, порой спрашиваю я себя о подобных вам. Как вы вообще появились на свет? — с отвращением произнес иллюминат. — Это одна из самых занимательных тем. И все же любое из предположений будет иметь нечто общее с остальными: вы потомки каких-нибудь проклятых, забытых миром и отвергнутых людьми люмпенов. Я заранее догадывался о том, что вы придете ко мне. Я знал, зачем вы явитесь. Знал, потому как ни на что другое ваш мерзкий полумертвый-полуживой род не способен. Я понимаю, чем закончится для меня этот вечер и хочу заявить, вампир, что так просто не отдам свою жизнь. Плевал я на Вормана! Пошел он к черту! — иллюминат достал из кармана брюк револьвер и направил его в сторону Катрины.
Внутри меня все сжалось в напряжении.
— Я убью тебя, раз не смог найти Ключ! — яростно проговорил иллюминат, сохраняя при этом спокойный вид. — Сегодня будет кончено абсолютно все в наших таких бессмысленных жизнях, тем не менее, наполненных своеобразным смыслом!
Катрина медленно пошла прямо на него.
— Ты станешь очень известным в своих кругах человеком. До тебя еще никому не удавалось убить вампира простой пулей, — с насмешкой проговорила Катрина, продолжая приближаться к иллюминату.
— О чем ты? В револьвере серебряные пули! — голос его оставался сильным, оттого казался убедительным. Руку он держал ровно, и ни один мускул на его лице не дрогнул. В отличие от Катрины, я не сомневался в словах этого человека.
Она подошла так близко, что ствол револьвера уткнулся ей в лоб.
— Так чего ждать? — спокойно спросила Катрина, не отводя жесткого взгляда от его обезумевших глаз. Она развела руки в стороны и отпустила автомат, тот с грохотом упал на истертый паркет. — Стреляй, раз не хочешь так просто отдавать свою несчастную жизнь.
С минуту она стояла, смотря тому в глаза. Иллюминат взвел курок. За долю секунды Катрина выбила у него из руки револьвер, молниеносно схватила иллюмината за горло и швырнула на стол. Тот ударился головой о графин и растянулся по столу, пытаясь подняться на ноги. Катрина схватила его, сминая белую рубашку, и толкнула обратно на стол. Тот завалился на спину. Катрина взлетела на стол и, сев на колени рядом с иллюминатом, прижала рукой его шею. Ее глаза горели пуще прежнего. Губы приоткрылись в предвкушении такой сладкой ее сердцу пищи.
— Твоим проступкам предо мной нет предела! — с яростью прошипела Катрина, низко склонившись над ним. — Это неслыханная дерзость, человек! Я все думала, как тебя убить, а потом поняла: нет на земле худшего наказания, чем просто смерть. Любая.
Иллюминат попытался сбросить ее с себя, но ничего у него не вышло.
— Ты отдавал приказы? — прорычала сквозь зубы Катрина. — ОТВЕЧАТЬ МНЕ!
Через несколько секунд он обреченно кивнул.
— Мне знакомо, каково это решать, кому жить, а кому умирать. А посему, я это и должна остановить, — она склонилась над иллюминатом совсем низко и, открыв рот, оголила клыки и вгрызлась зубами тому прямо в шею.
В стену позади стола ударила темная россыпь крови.
Меня охватил дикий ужас. Это была совсем не та Катрина. Она разительно отличалась даже движениями. Ее волосы опустились на залитую кровью грудь иллюмината. Она глубоко и звучно дышала. Я поспешил из комнаты в коридор. Остановился у окна в его конце, непослушными пальцами налитых свинцом рук открыл окно и выглянул на улицу. После прогретой камином комнаты, в которой кровь лилась рекой, в лицо врезался морозный ночной воздух, унеся на мгновение запах смерти.
Еще долго Катрина не могла утолить свою жажду.
Но вот дверь в комнату с камином открылась, и оттуда вышла Катрина, пальцами вытирая кажущиеся в темноте черными окровавленные губы. Она подошла ко мне и стала рядом, глядя так же, как и я куда-то в пространство над голыми верхушками деревьев. Я сдвинулся чуть в сторону от нее. Ее глаза приобрели прежний темно-синий цвет и в темноте казались совсем темными.
— Ты ехала сюда, чтобы напиться крови? — спросил я.
— Нет. Я это сделала, чтобы они не путались у меня под ногами и дальше, когда мы будем искать открытие. Я никогда не была полностью уверенна в том, что число начала действительно у них. Правду он говорил о Викторе или нет, я узнаю у самого Виктора. Однако, сдается мне, иллюминат сказал чистую правду. Хотя в остальном он блефовал.
— Это был главный иллюминат?
— Не главный среди иллюминатов, одна из фигур на шахматной доске. Пешка. Но главный, кто занимался поисками Вайнерова открытия. Можешь не сомневаться.
Значит, половина проблемы решена, подумал я, осознавая всю тяжесть своего соучастия в произошедшем. Я вдохнул сухую морозную ночь и задал вопрос, который считал важным.
— А кто такие лордоки?
Она помедлила, прежде, чем ответить.
— Единственное, что я могу тебе открыть, это то, что лордоки кровонаследные потомки Лордока. Первого из нас, — медленно проговорила она с торжественным трепетом.
— То есть вампиры зовут себя лордоками?
— Нет. Это не одно и то же. Обращенные регрессируют и вырождаются, — она перевела взгляд на меня и положила руку мне на плечо. — Не бойся, Марк. С тобой я такого никогда не сделаю. Обещаю. Близится время, когда я покину твою жизнь.
Я покивал.
— Теперь все будет иначе. Верь мне, — внимательно заглянув в мое лицо, сказала Катрина, и я пленился ее взглядом. — Пойдем? Скоро полночь. Знаешь, что говорят румынские суеверия про полночь, проведенную в дороге? Если окажешься на перекрестке четырех дорог в это время, рискуешь встретиться с дьяволом.
— О Боже, — вздохнул я.
— Перестань, это же всего лишь суеверия. Пойдем, ты замерзнешь, — она взяла меня за руку и повела за собой в темноту дома к лестнице.
Пробравшись по осевшим осколкам и щепками на первом этаже, мы вышли на ветренную лужайку, сели в машину и унеслись прочь от этого жуткого места, стараясь возвратиться домой до полуночи.
[1] Вместе и по отдельности (лат.)
Глава 14. История одной исчезнувшей статьи
Теперь все мы — сукины дети.[1]
